надо обработать рану этим.
Лилиана ойкнула и зажмурилась, сжав одной рукой ладонь рыцаря, а другой – артефакт Вовчика. Муженек придерживал ноги.
Я досчитала до трех и плеснула разведенным спиртом на рану. Ганс дернулся, застонал и затих. Лилиана побледнела, с ее лба потекли капли пота.
Оба кристалла начали светиться, словно раскаляясь. Кажется, девушка выступала сейчас в качестве проводника, по которому энергия одного артефакта питает и усиливает другой.
Тем временем кровь почти перестала сочиться. Рана выглядела ужасно, но я надеялась, что мы справились, и рыцарь выживет. Я привалилась к стене и медленно сползла по ней на пол – сил стоять больше не было.
Постепенно свечение артефактов уменьшилось, и Лилиана открыла глаза. Оставив обезболивающий артефакт в руке раненого, она сделала несколько неуверенных шагов и опустилась на пол рядом со мной.
Шер тем временем по хозяйски прошелся по комнате, собрал и выкинул окровавленные тряпки. А затем, видимо, активировал артефакт уборки. Легкий вихрь пронесся по дому, стирая следы крови и грязи.
– Сынок, ты, наверное, очень устал и проголодался? – раздался голос Элеоноры Капитоновны с кухни. – Идем, расскажешь мамочке, как прошел твой турнир. Я тебе тут вкусненького принесла.
Я даже не заметила, в какой момент свекровь покинула нашу спонтанную операционную. Вовчик немного помялся, а затем направился на зов материнской любви. Мы с Лилианой так и остались сидеть на полу, подпирая друг дружку плечами, пока силы не покинули нас.
Не помню, как я в тот вечер добралась до своей комнаты на верхнем этаже, но утром я проснулась в постели, а не на полу. Или уже не утром? И, кажется, добиралась я сюда накануне не сама.
Солнце ярко светило в окно, в доме стояла звенящая тишина, словно и нет никого. Интересно, где все? Хотелось спуститься и посмотреть, но сначала в ванную.
Освежившись и надев красивое розовое платье с воланами, я направилась вниз на поиски своего чудесного семейства.
Все обнаружились в гостиной. Наш вчерашний пациент так и лежал на столе. Хорошо хоть простынкой прикрыли. И еще лучше то, что лицо было открыто. Хотя, не уверена, что тут принято обращаться с умершими так, как привычно мне.
Вовчик сидел на диване, понуро опустив голову. Подле него наблюдалась маман с поджатыми губами. В кресле лежал, свернувшись клубочком, Шер. Он не спал, просто положил мордочку на хвост и смотрел куда-то прямо перед собой.
Судя по виду семейства, кто-то тут действительно умер. В комнате не хватало Лилианы.
На мое появление присутствующие никак не отреагировали. Словно и не было меня сейчас здесь. Может быть действительно с Ли случилось что-то страшное?
Я молча присела рядом с Элеонорой Капитоновной. Наверняка она сейчас начнет возмущаться и обвинит меня во всем, что тут произошло.
– Что случилось? – спросила я вместо приветствия.
– Все из-за тебя, – прошипела свекровь.
Как же она предсказуема! Немного терпения, и я узнаю, что тут произошло и по какому поводу траур. Надеюсь, что у Вовчика просто несварение от покупных пирожков, которые свекровь по привычке продолжает выдавать за свои.
Я разгладила оборки на платье и приготовилась ждать. Братья напряженно молчали, а матушка, однозначно, рано или поздно не выдержит.
– Это же было твоей идеей: притащить сюда этого оборванца? – не то спросила, не то подтвердила Элеонора Капитоновна, кивая головой в сторону стола.
Словно по команде Ганс дернулся и застонал. Живой.
– Сама должна была использовать этот артефакт, – продолжала она, – а теперь моя единственная доченька умирает!
– Лилиана что?! – подпрыгнула я.
– Она, обессиленная, так и осталась вчера лежать на полу, подле этого, – свекровь кивнула в сторону Ганса, – когда Владомирус, мой заботливый мальчик, решил отнести вас в постели, то заметил, что у Лилианы начался жар, бред и стали резко выпадать волосы!
Я застыла от ужаса. Неужели сила двух артефактов убила ее? Может быть, это лучевая болезнь?
Свекровь тем временем повернулась и, тыча пальцем мне грудь, продолжила:
– Если с моей девочкой что-то случится, я тебя со свету сживу!
Я не стала напоминать, что Лилиана сама вызвалась провести процедуру обезболивания. Да и кто мог предположить, что все так пойдет? Но в одном она была права: рыцарь здесь оказался по моей вине. Оглянулась, чтобы найти поддержку у Вовчика или Шера, но они не смотрели в мою сторону. Тоже считают меня виновной?
– А где сейчас Лилиана? – спросила я, так как в доме ее не наблюдала.
– Лекарь забрал ее с собой, – ответил Вовчик.
Я с облегчением выдохнула: ну, хоть кто-то разговаривает со мной.
– Сказал, что у девочки вдвойне интересный случай, – всхлипнула свекровь, – первый такой за всю его врачебную практику.
Тут я не могла с ней не согласиться: терпеть не могу, когда врачу случай кажется интересным. Это значит, что диагностика будет долгой, а лечение дорогостоящим. Да еще и пройдет все не от того, что доктор пропишет, а от случайного стечения обстоятельств.
– А почему вы здесь, а не в лечебнице? – спросила я. – Все плохо?
– Нет, лекарь забрал ее с собой и сказал, что сообщит новости, – подал голос Шер, – ну и за Гансом должен кто-то присматривать.
При звуке имени раненого рыцаря свекровь аж передернуло. Она резко подскочила и убежала на кухню, где стала слишком громко греметь посудой.
Воспользовавшись ее отсутствием, я встала и подошла к Гансу. При свекрови как-то не хотелось проявлять внимание к своему вчерашнему пациенту.
Обработанные чем-то фиолетовым раны немного подсохли. Крови не было. Рядом лежал вчерашний кристалл для снятия боли и жара. Лицо рыцаря, хоть и бледное, лишилось землистого оттенка, какой был вчера.
– Лекарь его осмотрел, – сказал Вовчик, – похвалил качество проведенной операции. Взял денег только за обработку раны и за то, что зарядил кристал Лилианы. Сказал, что Ганс поправится.
– В отличие от моей девочки! – заявила свекровь, которая, видимо, заскучала без зрителей и спустилась с кухни.
Я еще раз осмотрела раненого и осталась довольна своей работой. Но я переживала за Лилиану. Почему же ее родственники бездействуют? Может быть, ей что-то нужно сейчас? Почему в этом мире вообще все так пассивны и просто сидят и ждут, когда ситуация разрешится сама по себе. Так и вчера после поединка толпа народа стояла и молча смотрела на истекающего кровью поверженного рыцаря.
В комнате снова стало тихо. Казалось, что даже дыхание присутствующих звучит неуместно громко.
Гнетущую тишину разорвал внезапный хлопок – сработал артефакт перемещения и в комнате очутилась Лилиана.
Мы завороженно смотрели на нее, не в силах вымолвить ни слова. Мы узнавали ее и не узнавали одновременно.
