— Ниса! — позвала я. Банши тут же сменила траекторию движения и приблизилась ко мне. — Смотри, какая у нашей подружки техника имеется?
И я ткнула пальцем, но не в кофемашину, а в записку. Ниса склонилась ниже, чтобы прочесть то, что я уже успела запомнить наизусть. Когда банши подняла на меня ошеломленный взгляд, я кивком головы указала ей на дверь. Ни слова ни говоря, мы покинули лофт, предварительно сорвав стикер и забрав с собой.
— Что это? — еще раз уставившись на бумажку, спросила Ниса, пока я запирала дверь. — Что это такое?
— Предполагаю, что послание, — спокойно ответила я.
— Вот это — послание? — подняла на меня глаза банши, в которых читалось недоумение пополам с нарастающим раздражением. — Это бред сивой кобылы! Которая еще и была пьяная, пока это писала! Бред пьяной сивой кобылы!
— Это писала Руся, а не кобыла, — я убрала ключи в карман, и мы без особого интереса к процессу спора вернулись к оставшемуся ожидать нас под единственным подъездом таксисту.
— «Погода скоро испортится. Захвати зонтик. P.S.: Не забудь полить мои орхидеи», — зачитала вслух Ниса, пока таксист, который должен был отвезти нас обратно на работу, выезжал со двора. — И что вот это значит?
Она угрожающе потрясла в воздухе стикером.
— Не знаю, — я откинулась на сидении и устало прикрыла глаза.
— Так, — решительно выдохнула Ниса. — Надо успокоиться. Надо успокоиться…
И она сосредоточенно запыхтела, стараясь равномерно вдыхать и выдыхать. Несколько минут она честно пыталась изображать медитацию, но после не выдержала, подхватилась, раздраженно прорычав себе что-то под нос, и дернула меня за рукав.
Я нехотя открыла глаза. В отличии от Нисы, которая не могла найти себе места, моё состояние кардинально отличалось. Был упадок сил и вообще ничего не хотелось, кроме одного — занырнуть под какой-нибудь камушек на дне Тихого океана и не высовываться оттуда ближайшие лет сто.
— Слушай, — яростно заговорила подруга, с каждым словом понижая голос, пока не перешла на зловещий шепот, от которого у меня тут же началась изжога. — А если это не просто бред спятившей музы? Если это зашифрованное послание?
— Молодец, — кивнула я, — догадалась.
— Ты раньше это поняла? — заморгала Ниса, чуть отодвинувшись и перестав нависать над моим лицом.
— Ага, — я почесала бровь. — Потому что я не верю в сумасшествие по заказу. И в то, что возможно попрощаться со здравым смыслом за одну ночь.
— Хорошо, тогда давай разбираться, — Ниса выудила из кармана смятую бумажку, разгладила её на коленке как смогла, и вновь внимательно уставилась на аккуратно выведенные строчки. Подчерк определенно принадлежал музе, и мы обе узнали бы его даже через пятьдесят лет. Слишком уж часто наша троица списывала друг у друга в школе. — «Погода скоро испортится». Что это может значить?
— Это явное предупреждение. И речь точно не о погоде, — я приподнялась повыше, чтобы увидеть, где мы в этот момент ехали.
К сожалению, мы нигде не ехали, мы стояли. В пробке, которая судя по навигатору, растянулась на несколько кварталов.
— Окей, — согласилась Ниса, продолжая рассматривать бумажку. — Это предупреждение.
— Предупреждение об опасности, которая, возможно, может угрожать и нам, если исходить из указания взять зонтик, — начала я рассуждать, подстраиваясь под уровень громкости надрывающегося радио и стараясь говорить так, чтобы водитель не смог расслышать наши слова. — Возможно, Руся пытается сообщить нам о том же, о чем говорил Ян.
— А при чем тут тогда орхидеи? — схватилась за голову Ниса, запуская пальцы в свою короткую шевелюру.
— Возможно, ни при чем, — пожала я плечами. — А возможно, это тоже что-то значит.
— Но у Руси нет орхидей, — с нажимом произнесла Ниса, оставляя в покое волосы, которые она усердно пыталась проредить. — Она вообще не любит цветы в доме, говорит, что не желает ощущать себя так, словно живет в клумбе.
— То-то и оно, — подтвердила я. — В этой просьбе заключен какой-то иной смысл. Вот только понять бы — какой?
И Ниса принялась гадать. Она переставляла слова местами, меняла буквы, читала слова задом-наперед и слева на право, с каждой минутой все больше и больше напоминая каноничного профессора из знаменитого фильма про путешествия во времени. Но чем дальше она заходила, тем меньше смысла обнаруживала. В конце концов, её затея по дешифровке письма окончилась бессмысленным перечислением несуществующих слов, которые подруга сама же выдумывала, по ходу дела практически изобретя новый язык.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хватит! — одернула её я. — А то у меня ощущение, что у тебя в голове вот-вот лопнет какой-нибудь сосудик. И ты пойдешь в разнос. А мне придется тебя останавливать.
Со стоном поражения Ниса уронила голову на раскрытые ладони.
— Извините, — обратилась я к водителю. — Мы дальше не поедем. Выйдем здесь.
— Как хотите, — безразлично отозвался водитель.
Я быстро рассчиталась, выбралась из салона прямо на проезжую часть и вытянула следом за собой подругу. Проскочив между застрявших в кажущейся бесконечной пробке и рычащих двигателями машин, мы добрались до тротуара.
— Пойдем пешком, — предложила я. — Если срежем через парк, то доберемся до офиса минут за двадцать.
— Ненавижу пешие прогулки, — заныла Ниса, но покорно потопала рядом со мной ко входу в городской парк.
— А я ненавижу стоять в пробках, — отбила я. — И бессмысленно терять время, которое, как известно, деньги.
Вновь начав пререкаться мы вошли в парк и потопали по крайней слева аллее, по кругу огибая озеро. Уже минут через пять ругаться надоело, и мы замолчали. Не знаю, о чем думала Ниса, рассматривавшая покачивающихся на воде и вычищающих свои белоснежные перья местных лебедей, а я вертела в голове слова из записки Руси, пытаясь и так, и эдак к ним подступиться.
Упоминание об орхидеях было единственным внятным намеком, а потому я решила сосредоточиться именно на нем.
Орхидеи, орхидеи…
Может быть, это завуалированное указание на того, кто любит орхидеи?
Но с другой стороны, мало ли, кто их может любить? Да и предпочтение в цветах не та информация, которую стремишься узнать даже от близких знакомых. Цветы же всем подряд каждый день не дарят. Так, в основном на праздники — юбилеи, дни рождения, свадьбы. Да даже в таких случаях чаще всего не создают самим себе головную боль, а просто покупают розы — классика, которая никогда не выйдет из моды.
— Ниса, — вынырнула я из собственный мыслей. — А тебе какие цветы нравятся?
— Мне? — переспросила подруга, засовывая руки в карманы легкого пиджачка. — Да я в принципе цветы не очень люблю. Ну, в смысле, мне все равно — есть они или нет. Дарят мне их или нет. А если и дарят, то без разницы какие, я в них все равно не разбираюсь. Подарили — хорошо, не подарили — еще лучше, меньше головной боли, куда этот веник приткнуть.
— Как и я, — вырвался из моей груди вздох. — Мне больше цветы живыми нравятся, в поле там или в саду.
— Орхидеи в горшках преподносят, — догадалась о направлении моих мыслей подруга. — А не в букетах.
— В горшках…, — эхом повторила я. — В горшках очень удобно что-нибудь прятать.
— Да, — хмыкнула банши. — Но только не в том случае, если ты пытаешься что-либо спрятать от квартирных воришек. Те первым делом все самые популярные нычки проверяют — унитазный бачок, банки с крупой, постельное белье, мягкие игрушки, цветочные горшки.
— Вот давай ты сейчас не будешь устраивать мне ликбез начинающего домушника, — поморщилась я.
— Я к тому, — начала подруга, — что прятать что-либо в земле не очень практично. Во-первых, могут найти, потому что место достаточно известное и очевидное. Во-вторых, то, что прячется должно быть небольших размеров. Если, конечно, речь идет не о дереве розы в кадке. В-третьих, те, кто не знают о спрятанном, могут случайно полить цветок и испортить сокрытый предмет. Например, если это что-то бумажное, то в большинстве случаев оно будет утрачено навсегда. Раньше в горшках чаще всего ювелирку закапывали. Или редкие монеты какие-нибудь. Или марки, но только плотно завернутые во что-нибудь непромокаемое.
