– Ваше величество, – отвечал Боб с важным видом, – если желаете бить англичан, то назначьте меня генералиссимусом ваших войск, разрешите мне набрать две тысячи человек в вашем государстве и откройте мне неограниченный кредит в вашей кассе, чтобы купить обмундирование, пушки…
– Молчи! Если резидент услышит твои слова, он арестует меня на две недели, и мне придется истратить целый миллион рупий, чтобы умилостивить его. Не знаешь ли ты чего-нибудь более забавного? Видишь, мне скучно. Мой великий визирь высох от тоски, все время играя со мной в шахматы, впрочем, этим только и ограничиваются его обязанности первого министра. Мой черный великий евнух так же скучает. Весь двор мой скучает… Развесели нас – и ты будешь желанным гостем.
Это было лучом света для Боба, который вспомнил свою старую профессию и пробормотал сквозь зубы:
– Погоди ты, образина, я тебя развеселю, тебя и твоих… Эй! Внимание!
Он попросил у одного из присутствующих старый тюрбан, разложил его в виде ковра и, слегка поклонившись радже, положил руку на сердце и сказал:
– Милостивые государыни и милостивые государи, честь имею…
И он закончил свое приветствие тремя такими прыжками, что заслужил всеобщее одобрение. Затем он развернул перед ними весь свой репертуар.
Откинув голову назад и вытянув шею, он стал подражать разным звукам: крикам животных и мелодии кларнета, пению бенгальского зяблика и гармоничным звукам охотничьего рожка, пению петуха и хрюканью прирученного кабана, закончив эту часть исполнением соло на тромбоне…
Вот уже двадцать лет, как никто не смеялся при этом дворе. Толстый раджа не чувствовал к этому особой охоты… Когда же Барнет бросился на пол и, скрестив руки и втянув голову в плечи, чтобы придать себе вид лягушки, принялся небольшими скачками прыгать по полу, приговаривая: «Квак! Квак! Квак!» – никто не мог удержаться больше от смеха, и раджа первый показал пример, катаясь по полу от радости.
Представление свое Боб закончил эквилибристикой и показом фокусов, которые закрепили его успех и увеличили его состояние. Заняв на время у присутствующих несколько перстней, украшенных брильянтами, он показал серию фокусов и потом забыл отдать взятое напрокат, а так как раджа не потребовал обратно своего брильянта в двадцать тысяч экю[37], то никто не осмелился просить своих. Боб в этот день заработал около полумиллиона… После этого никто больше не надевал перстней во время его представлений.
В тот же вечер он был назначен командующим артиллерией, сделан генералом и т.д. Остальное известно, но не все знают, а я хочу сохранить это для истории, что Барнет был главной причиной падения раджи, своего благодетеля… Приняв свое назначение всерьез, он начал каждый день проводить осмотр старых пушек, которые давно ржавели на укреплениях и были опасны только для стреляющих из них. Несмотря на это, резидент написал в Калькутту, что раджа готовит заговор, восстанавливает укрепления, увеличивает артиллерию и пригласил на службу американского генерала. Предлог был прекрасный, и раджа был смещен. Бедный Боб никогда не подозревал, что он был невольной причиной события, разрушившего его собственные надежды.
Вы понимаете теперь, что для Барнета, имевшего такое прошлое, было пустой забавой взобраться на первую попавшуюся пальму. В ту минуту, когда три крокодила, уверенные в своей победе, смотрели уже исподлобья друг на друга, мысленно измеряя ту часть добычи, которая придется на долю каждого, Барнет помирил их, грациозно поднявшись по стволу с помощью рук и ног, унеся в воздух ужин трех приятелей. Раздосадованные неудачей, они затеяли между собой ожесточенную драку, а Барнет тем временем благополучно добрался до безопасного места на верхушке пальмы.
Удобно разместившись среди листьев и кокосовых орехов, где у него были готовы и тарелки, и съестные припасы, он мог с философским спокойствием ждать, пока товарищи придут к нему на помощь. Так как он крепко привязал себя к дереву охотничьим поясом, то ему нечего было опасаться упасть во время сна. Напротив, ему ничто не мешало устроиться поудобнее и спать. Мысли его, опустившиеся с высоты, где он оказался, на грешную землю, некоторое время блуждали по ней, пока он по своему обыкновению не переселился в страну мечтаний, полную самых невероятных приключений. Отправившись к туркам для защиты Босфора от нападения китайцев, наводнивших всю Европу, он достиг, как обычно, высоких почестей, что вполне соответствовало его положению на верхушке кокосовой пальмы, когда зависть врагов подорвала его благополучие. Далее ему приснилось, что его приговорили к тому, чтобы посадить на кол – тоже влияние кокосовой пальмы – когда вдруг он проснулся.
Вокруг него раздавались выстрелы из карабина и крики, о происхождении которых он сразу догадался: «Боб!.. Барнет! Генерал! О! Э! Где ты?»
– Здесь, друзья мои, здесь! – поспешил ответить добродушный Боб.
– Где это здесь? – спросил голос Сердара.
– Здесь, наверху! – крикнул Барнет. – Третья кокосовая пальма, справа от Оджали.
Громкий хохот приветствовал этот оригинальный способ указывать свое местонахождение. Друзья соединились вместе, и радость вновь наполнила их сердца.
Один только Сердар молчал. В жизни его была тайна, которую он хотел бы унести с собой в могилу. Никто не должен был знать, каким образом Фредерик Де-Монмор-де-Монморен, родом из знатной бургундской семьи, сделался авантюристом Сердаром. Единственного человека в Индии, которому была известна эта тайна, он убил сегодня вечером… или, по крайней мере, думал, что убил. От пули в сердце не воскресают, а он метил туда.
Наши герои спокойно провели ночь в пещере под охраной Оджали, не беспокоясь и не заботясь ни о чем.
На рассвете Сердар разбудил своих спутников и дал знак к немедленному отъезду. В ту минуту, когда маленький отряд покидал пещеру и направлялся по дороге к проходу, найденному молодым Сами, кусты над пещерой тихонько раздвинулись, и между ними показалась безобразная голова человека, который долго следил за удаляющимся караваном, как бы отмечая в памяти дорогу, по которой он направлялся.
Когда скрылись из вида Барнет и Рама, замыкавшие шествие, кусты сомкнулись, и оттуда вышел индиец, совершенно голый, отчего его тело в тени деревьев совершенно сливалось с окружающими предметами. Он быстро спустился со скалы, где прятался, и пошел параллельно тому пути, по которому шли наши герои. Это был Кишная, предводитель душителей, который накануне только чудом избежал мести Сердара. Какие планы были у него? Не хотел ли он снова приняться за свое гнусное ремесло в надежде получить награду, обещанную губернатором Цейлона?.. Или поступками его руководило какое-нибудь более важное побуждение? Не желал ли он убедиться, что Сердар покидает Цейлон и отправляется на Коромандельский берег?
Первый час дороги прошел в молчании, как это бывает всегда, когда какой-нибудь отряд путешественников отправляется в путь до начала дня. Душа и тело сливаются, так сказать, с окружающей природой. Птицы еще спят среди листвы, куда первые проблески рассвета едва начинают проникать. От травы и от листьев деревьев исходит легкая прохлада. Небольшая дымка от начинающей испаряться в воздухе ночной росы придает всему пейзажу неясные очертания, смешивая все предметы, как будто они покрыты полупрозрачной газовой вуалью. Все идут погруженные в сладкую дрему, которую первый солнечный луч рассеет вместе с утренним туманом.
Мало-помалу все просыпается в теплом свете дня. Стаи маленьких сингальских попугайчиков крикливыми голосами приветствуют появление солнца. С оглушительными «тири-тири» несутся они над полями дикого сахарного тростника, чтобы обрушиться на ветви больших тамариндов. Гиббоны прыгают с ветки на ветку, гоняясь друг за другом и исполняя самые причудливые акробатические фигуры, тогда как белые попугаи ара и какаду грузно проносятся над листвой фикусов и тамариндов. В джунглях, одним словом, начинается жизнь для всего их безобидного населения: птиц, мух, бенгальских зябликов, разноцветных попугаев, белок и обезьян, в то время как хищники, уставшие от ночных похождений и драк, пресытившиеся мясом и кровью, прячутся в самую чащу, откуда они не выйдут раньше сумерек.
Эта полная жизни пробуждающаяся природа, освещенная золотистыми лучами солнца, под лазоревым небом несколько изменила направление мыслей Сердара. Как ни привык он к богатствам природы джунглей, возвышенная душа его никогда не оставалась безответной к ним, и он чувствовал, что сердце постепенно успокаивается, несмотря на тяжелые заботы.
– Итак, мой мальчик, – сказал он, ласково обращаясь к Сами, – тебе удалось наконец открыть удобный подъем среди уступов скал на склоне.
– Да, Сахиб! – отвечал молодой индиец, чувствуй себя необыкновенно счастливым всякий раз, когда господин говорил с ним таким ласковым тоном, – я без труда прошел его до конца. Скалы, закрывающие верхнюю часть горы, помешали вам увидеть снизу, что туда легко пробраться.
