по всей кабине, врезаясь куда попало.
В одну из пауз я, не тратя ни секунды, через боль пролез на задние сидения и открыл дверь. Я вывалился наружу и, придерживая простреленное плечо, побежал прочь. Покемоны палили в меня и пытались бежать следом, но я отстреливался, заставляя их приседать за детскими площадками. Со всех сторон доносились визги прохожих и виднелись их улепётывающие пятки.
Я влетел в соседний двор и мой взгляд заметался в поисках люка или открытого подвала. По поверхности я в таких условиях далеко не убегу. С Дурью можно было бы попробовать, да и то с потом и кровью.
Я наконец-то нашёл решетчатую дверь подвала и метнулся к ней. Мне пришлось отстрелить навесной замок. (С третьего, сука, раза. Ебучая китайская пластмасса еле справилась с нашим маленьким, но крепким русским замком)
Вторая дверь была не такая крепкая и я одной рукой выдернул её чуть ли не с петлями. Благо, немного маны у меня ещё оставалось. Она несла меня, собирала остатки выносливости и подсвечивала мне дорогу в подвале. Синие отпечатки подошв указывали мне, куда идти.
Попасть в подземку, а там пусть ищут хоть целый год. Я там родился, я там вырос, я там выжил, я там жил. Жители верхнего мира мне были там не страшны. Там я обладал всеми преимуществами даже без Дури.
Я побежал в другой конец подвала, выбил ещё одну дверь, когда услышал топот ботинок у входа. Мои новые друзья уже спустились вслед за мной. Но поздно.
Я уже скользил вниз по лестнице, держась за неё обеими руками. Одной свободно, а в другую вонзались кинжалы, сообщая не хуже Системы, что мне нужно восстановить ХП. Но сначала нужно восстановить ману, чтобы добраться до места, где мне восстановят ХП.
Слабая рука чуть не соскользнула, но я удержался. Я достиг дна и побежал по канализационному тоннелю.
Мне срочно нужна доза.
Глава 11. Дети Подземки
Я любил запахи, царившие под землей. Даже те, что витали в воздухе близ поверхности. Тухлятина, сырость, пары работающего оборудования, попеременно сменяющие друг друга или их дикая смесь.
Здесь находился свой отдельный, поддерживающий сам себя мир. Почти целиком и полностью он принадлежал людям подземки. Их собственный рай под землей. Их пристанище, их гавань. Для кого-то это место становилось, наоборот, адом, и про таких говорили: «Не прошёл проверку глубиной».
На дне оказаться несложно. Выжить на нём и подняться наверх – сложнее. А вот из того места, что находится под самим дном, выбраться тяжело вдвойне. У кого-то не получается, а кому-то даже не хочется.
Люди спускались сюда из Верхнего Мира. Люди не хотели возвращаться назад, в мир вершин, который их не принял. Некоторые рождались прямо здесь. Они пытались выбраться, но всегда возвращались обратно в подземные системы.
Здесь царили свои законы, нарушать которые не советовалось. Их можно было нарушать. Но не советовалось.
Целый мир, куда рука верхних жителей дотягивалась лишь частично. Она всего лишь гладила поверхность. Да, некоторые зоны этих подземных систем построили именно люди Верхнего Мира. Но теперь они властвовали лишь в отдельных местах, на которые населению подземки было до пизды.
Я не помню, когда я побывал здесь впервые. Наверное, когда я был ещё совсем малолеткой. Гораздо позже я начал осознавать, где я оказался и весь масштаб этого места.
Мы шатались здесь щеглами. Точнее не «здесь», а в приграничных районах. Спускались в какой-нибудь люк, шароёбились около поверхности, пугали друг друга, и валили снова наверх.
С возрастом прибавлялось интереса, и мы начали забираться глубже, знакомились с диггерами и какими-то живущими здесь бомжами. Можете звать их пограничниками.
Ну а так, как я конкретно ёбнутый, то я стал спускаться вниз один. Я каждый раз открывал новые локации и забредал всё глубже. Мои тогдашние кенты, имя которых я сегодня вспомню с большим трудом, предостерегали меня от одиночных спусков. Я отмахивался. Диггеры могут, а значит, могу и я. Это было моим нескончаемым топливом для развития. В мире было много людей, способных на большее, чем я, и я всегда твёрдо верил, что то, что подвластно одному человеку, подвластно любому другому. Было бы желание.
Так что всё упиралось не в «могу ли я?», а «хочу ли я?». Открывать для себя глубины моего города, а потом, как оказалось, и новый мир, вписывалось в мою категорию «хочу», как будто я только для этого и жил, и для этого рос, становился выше, выносливее и сильнее.
Я не знаю. Было в этом что-то будоражащее, родное. Спускаясь ниже уровня асфальта на своей улице, я понимал, что возвращаюсь домой. В свой ареал обитания. И чем ниже я спускался, тем легче мне становилось и дышать, и тем лучше я себя ощущал.
И вскоре я выяснил, что подземку населяет такое количество видов, что мы с парнями успели открыть для себя лишь малый кусок. Верхушку гигантского айсберга, что всей своей массой раскинулся внизу, под скрывающей его толщей тёмной воды.
Я обретал навыки, улучшал чутьё, изучал входы, выходы, все места, где можно безопасно отдохнуть, и диггеры перестали мне казаться всесильными подземными ниндзя. Теперь меня больше интересовали люди, которых я иногда встречал почти на самой глубине. Я ещё не изучил её полностью, поэтому не знал, где они точно обитают. Они не были ни диггерами, ни бомжами, но были чем-то всем и ничем одновременно. Подземные люди, как они есть, обладающие качествами всех, кто здесь живёт или заходит сюда в гости. В то же время они были пусты. «Пусты» не в дурном, мелочном смысле, а в высоком, преисполнившемся.
Их лица было сложно описать. Такие мало встречаешь наверху на улицах, поэтому достойные эпитеты как-то не подбирались. «Не от мира сего» – наверное, самая подходящая для них фраза. Так бы о них отозвались люди Верхнего Мира, но здесь, посреди глубин, они были как раз-таки «от мира сего». Они были дома, на территории своего царства.
Они не заговаривали со мной, бросали на меня безучастные взгляды и скрывались во тьме прежде, чем я успевал что-то о них выяснить. Я решил проследить за ними, и это было моей первой ошибкой. Первой из множества других, что я совершил после. Прежде чем покидать гнездо, птенцу нужно научиться летать. Прежде чем стать Ребёнком Подземелья, нужно убить в себе человека Верхнего Мира. Полностью его прикончить я не смог, потому что не хотел. Но ту часть, что
