одумаешься… А знаешь, пичужка, я мог бы просто закинуть тебя на плечо и унести, − произнёс он и вдруг метнул тревожный взгляд на другую сторону реки, где ольховые заросли уже утонули в сумерках, и повернул голову, вглядываясь во что−то, а потом добавил: − Но я не стану этого делать. Не сейчас.
−Я отдала богам свой долг и надеюсь никогда больше тебя не увидеть!
−А я уверен, мы ещё свидимся, пичужка.
Он повернулся к ней, дотронулся пальцами до подбородка Олинн, чуть приподняв её лицо, склонился и поцеловал в губы. Так неожиданно и не спрашивая…
Не то чтобы Олинн не знала, что такое поцелуй. Знала уже… Но, что поцелуй бывает таким… Нет. Не знала. И насколько сам Игвар её пугал и внушал трепет, настолько этот его поцелуй оказался на него не похож. Нежный, хотя и грубый одновременно… И такой страстный… Он коснулся её губ сначала мягко, а потом смял, не встретив сопротивления, требуя ответа так жадно, что она не могла даже вдохнуть и уступила, не в силах сопротивляться. Лишь приоткрыла свои губы ему навстречу, глотая воздух вместе с поцелуем. А он будто торопился, и хотел одновременно и попробовать, и запомнить, и утолить голод.
Олинн не ожидала этого поцелуя. Она не собиралась ему отвечать. Она вжалась в камень, что есть сил, и будь её воля, наверное, растворилась бы в нём. Но камень не пускал, а жар от ладоней опутал, словно паутиной, растекаясь по телу. И вместо того, чтобы ударить настойчивого монаха или вывернуться и убежать, она отвечала на его поцелуй, ощущая, как что−то обрывается внутри, как тугая струна, и падает вниз. Голова закружилась и подогнулись колени, а ладони уже просто жгло, вот−вот начнёт плавить камень. И так невыносимо захотелось прикоснуться к нему. Или чтобы он прикоснулся.
Но он не стал.
Игвар чуть отстранился и прошептал ей прямо в губы:
−Я так и думал. Будешь скучать по мне?
А Олинн стало так стыдно за всё! За то, что вот он поманил и она растаяла. И эти его слова, словно ножом полоснули по сердцу. Она, вздёрнула подбородок и произнесла жёстко, глядя Игвару прямо в глаза:
−Скучать? Нет, не буду! Ты, видно, забыл, как звал в беспамятстве женщину по имени Лирия. Просил её не уходить. Ты думал, что я− это она. Ты и руку мне целовал, думая, что это она. Надеюсь, ты и её вспомнил? Или память твоя возвращается, как тебе удобно? Наверное, где−то на юге Лирия ждёт тебя, а ты тут целуешь других девушек и зовёшь с собой на край света.
Игвар оттолкнулся от камня и сделал шаг назад. И его лицо вмиг стало непроницаемым, лишь в глазах засветилось снова что−то дикое, необузданное, что ещё в прошлый раз так сильно напугало Олинн. Она поняла, что сделала ему больно. Может он не помнил этой Лирии, а может вспомнил только сейчас, но эти слова его отрезвили, прошлись по нему будто кнутом. Он шумно вдохнул, снова посмотрел на противоположный берег, а потом бросил коротко:
−Прощай, пичужка, − и зашагал по песку к реке.
Олинн даже сказать ничего не успела, как он нырнул в тёмные воды Эшмола и поплыл к противоположному берегу.
Глава 10
Великие боги! Куда же он на ночь глядя! Там же бродят эти твари, они же его съедят!
Она подбежала к кромке воды, вглядываясь туда, где ещё недавно мелькала белая рубаха Игвара, но темнота сгущалась, и уже ничего нельзя было рассмотреть.
Неужели он не доплыл до берега? Он же был ранен, ну что за дурень! Зачем он это сделал?!
Она залезла на корягу и всматривалась в заросли на противоположном берегу. Но на берег никто так и не выбрался.
−Прощай… монах… или кто ты там, − пробормотала Олинн в растерянности, прижимая ладонь к губам.
Она даже не знала, что чувствует сейчас. Боль? Испуг? Сожаление? Или всё вместе?
И зачем она сказала ему про эту Лирию!
Но долго стоять и раскаиваться ей не пришлось, среди тёмных ветвей на той стороне реки внезапно вспыхнули и погасли зелёные огни. А потом ещё раз, чуть левее и ближе. И ещё… И она поклялась бы, что это были чьи-то глаза, которые смотрели прямо на неё.
Волки! Или призрачные гончие?!
Сердце сорвалось в галоп, Олинн соскочила с коряги и в панике оглянулась − куда бежать?! Карабкаться вверх по склону? Он такой крутой, что она не успеет выбраться до темноты. Там всё заросло, и взбираться придётся долго, да ещё и холм обходить. Вот только не хватало ей из−за этого монаха стать добычей каких-то неведомых тварей!
Она так разозлилась на Игвара, что, кажется, сама бы утопила его в реке! Но в тот же миг, взгляд упал на кучу веток и топляка, наваленных у основания скалы. Олинн сразу вспомнила о тайном проходе под замком и бросилась туда, где, за этими ветками, находилась небольшая пещера в основании скалы. И не пещера даже, углубление за выступом, в котором пряталась приземистая узкая дверь. Там и находился тайный спуск из замка прямо к воде. За этой дверью ступени узкой винтовой лестницы и её спасение! А главное, от этой двери у неё есть ключ на связке! Вернее, ключ-то от другой двери, но замок тут такой же, как и в одной из верхних кладовых! И этот ключ должен подойти.
Олинн взмолилась Луноликой, чтобы ключ подошёл и побежала к скале. Она пробралась сквозь ветви и коряги и нырнула в темноту пещеры за каменным выступом. Дрожащими руками схватила связку ключей, благодаря богов за то, что кольцо оказалось так плотно пристёгнуто к поясу и ключи не утонули в реке, когда она падала. А то не твари, так эйлин Гутхильда убила бы её, наверное, за потерянную связку.
Она быстро нашла ключ, но долго не могла попасть в замочную скважину − было темно, а пальцы дрожали и совсем не слушались. И в тот миг, когда ключ, наконец, провалился в гнездо замка, Олинн услышала тот самый жуткий утробный вой, который донёсся с той стороны реки. Только в этот раз твари завыли все и сразу, а не по очереди, как в прошлый раз, и от этого воя, даже воздух задрожал.
— Ох, Луноликая! Защити меня от всякого зла! — торопливо забормотала Олинн и налегла на ключ.
Замком очень давно не пользовались, и из-за этого ключ, хоть
