Голубкову нравилась его военная профессия. Он даже гордился ею: по его проводам разговаривали генералы.
- Здорово! - восхищался сержант. - А раньше, на действительной, не любил катушки.
- А я был ординарцем командира, - делился прошлым Ипатов.
- Собачья должность, - заключал Голубков.
- Почему ты так нехорошо думаешь?
- Не люблю подлизываться.
- Зачем лизать? Помогать командиру.
- Какой командир.
- У меня хороший был командир. Никогда не ругался.
- Ну, тогда другое дело. Как Петька у Чапая.
- Вот, вот, Петька. Разве плохо?
Так они ползали днем и ночью, два неразлучных товарища, с каждым часом привязываясь друг к другу все крепче. Их посылали на самые трудные участки, беспрерывно обстреливаемые вражескими минами, и опытный связист Степан Некрасов говорил о них:
- Если бы в каждом батальоне и дивизионе иметь таких орлов, одними проводами запутали бы немцев.
Двадцать четвертое ноября - исторический день в жизни дивизии. В одиннадцать часов утра после артиллерийской подготовки наши полки пошли в наступление. Впереди холмы и высотки. Где-то за ними, севернее - Баталиха, станция Воробецкая, деревни Шелково и Ширипина, гора Велебецкая, железная и шоссейная дороги. А до них вот эти чертовы холмы, словно вспузырившие землю. Если бы их не было, все лежало б как на ладони. Игра пошла бы в открытую. А сейчас...
Началось настоящее, по всем правилам наступление. Торопили штабы корпуса и армии, нажимала Москва. Да и самой дивизии не терпелось рвануться вперед: чем мы хуже тех, что окружают и уничтожают врага на юге.
Многим помнилась атака на Сычевку прошлой зимой. Не удалась тогда атака. Враг прижал нас к снегу и не давал поднять голову. Неужели повторится то же самое и сейчас?
Сомнение - плохой спутник в наступлении. Его не было у наших солдат и офицеров. О Сычевке думали, может быть, лишь некоторые командиры подразделений. И опять исходя лишь из предосторожности.
И она пригодилась. Первые же сотни метров нашего продвижения вперед были встречены ураганным, главным образом, минометным огнем многоствольных "ишаков". Так прозвали наши солдаты новые немецкие минометы за противный шакалий вой их чушек, страшно неприятно действующий на психику.
Сейчас "ишаки" выли особенно свирепо и дружно. Пришлось их усмирять огнем гвардейских минометов. Но и это не достигало цели - "ишаки" были надежно защищены обратными склонами холмов.
Вот когда настал черед действовать мелким штурмовым группам в обход вражеских гарнизонов. Там, где заранее придали значение этим группам, дело пошло. Бойцы тащили на лыжах станковые пулеметы, ящики с гранатами, сами были в маскхалатах. Они скрытно подкрадывались к холмам, подползали к ним под огнем наших "катюш" и брали немцев в клещи. Бой, как правило, скоротечный, обходился нашим почти без потерь.
Но так получалось не у всех. Там, где не были отработаны приемы внезапного нападения, искусственно созданные группы терпели жестокое поражение. Командиры стрелковых подразделений сваливали свою вину на артиллеристов. Так, в частности, стал поступать с первых же минут боя командир полка Курташов. Он начал звонить в штаб дивизии:
- Прошу огня, артиллеристы спят.
- Вы получили положенное, наступайте своими силами, - предлагал начальник штаба дивизии майор Тур.
- Попробуйте вы на моем месте.
- Вам приказывают.
- Я доложу командарму.
Факт недопустимый в наступлении. Бессилие и трусость прикрывались демагогией. И она, демагогия, вреднейший человеческий порок вообще, а у военных особенно, жестоко мстила ее авторам.
Полк Курташова не имел успеха. Топтался на месте и полк Хейфица. И только третий полк майора Прокопий Корниенко, умело маневрируя людьми и огнем, поддерживая тесную связь с походной артиллерией, смело продвигался вперед.
Комдив и военком, находясь на наблюдательном пункте, вспомнили свой недавний разговор о штурмовых группах, о пререканиях командира полка Курташова.
Полковник Кроник вскипел, что с ним бывало в самых исключительных случаях. Он взялся за телефон, передал Курташову об успехах соседнего полка и в заключение приказал:
- Учитесь у Корниенко. Меньше болтайте. Через час обеспечьте взятие высоты.
А командующего артиллерией дивизии попросил:
- Вам придется взять под свое наблюдение Курташова.
Продвигаться по полю боя можно было только пешим. И то по ложбинкам и склонам холмов. Майору Засовскому вспомнились бои под Сычевкой. И он шел в полки и батальоны, как бывалый.
Он не умел ругаться, культурный и образованный майор. Он умел только смотреть собеседнику прямо в глаза. Так посмотрел он и на командира полка Курташова, когда появился на его НП.
С наблюдательного пункта полка, по существу, ничего не просматривалось. Место было выбрано явно непригодное.
- Где находятся батальоны? - как всегда тихо спросил командующий артиллерией.
- Должны быть здесь, - ткнул толстым пальцем в карту командир полка.
- Должны. А на самом деле?
- Связь порвана.
- Чего же вы сидите?
- Жду.
Майор Засовский печально улыбнулся и бросил на Курташова тот самый взгляд, перед чистотой которого не выдерживал ни один, даже самый непорядочный офицер. Не выдержал его и Курташов.
- Разучился, видно, воевать, - признался он, потупив глаза.
- А может быть, и не учились?
- Почему же...
- Идемте, майор, в батальоны.
Злополучную высотку, которая мешала не только атакующему полку, но и его соседям, вырвавшимся вперед, все-таки удалось взять. Она удивляла аккуратностью и прочностью инженерного оборудования. В этом нельзя было отказать немцам. Засовский обратил на это внимание Курташова. Тот, оправившись от первого потрясения, опять обрел бравый вид бывалого вояки и, нимало не смущаясь деликатного майора, решил показать свою национальную гордость.
- Нам фашистское не указ.
- Я говорю об инженерном искусстве, - поправил Засовский.
- Не вижу ничего особенного.
- Стыдитесь, товарищ командир полка.
А день уже клонился к концу. Итоги наступления были весьма неутешительные. "В этом виноват и я", - думал майор Засовский, направляясь из полка Курташова к артиллеристам.
Новые встречи подняли настроение майора. Он выслушал интереснейший анализ дня, сделанный весьма эрудированным командиром дивизиона капитаном Поздеевым.
- У нас нет дружбы с пехотой, - говорил капитан. - В калининских лесах, как правило, действовали разрозненно. Это воспитало анархию у некоторых командиров стрелковых подразделений. В здешних условиях надо приближаться к высоткам вслед за артогнем, а не ждать, когда он кончится. Батальоны этого не делают, а когда поднимаются в атаку, оправившийся противник прижимает их огнем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
