— Честно говоря, мне вообще не хочется видеться с Элойсо, — призналась она, зарываясь лицом в волосы Харви.
Джоан бездумно перебирала пальцами завитки волос на его затылке и чувствовала, как внутри нее разливается нежность. Поцеловав его в макушку, она слегка отстранилась, чтобы разгладить поцелуями морщинки на его лбу.
Решение пришло само по себе.
— Мы попросим Патрика и Бел приехать сюда.
Несмотря на то, что он кивнул в знак согласия, Джоан чувствовала, что Харви по-прежнему насторожен и очень взволнован, и, разглядывая его измученное лицо, пыталась отогнать мысль о том, что за этим обеспокоенным взглядом прячутся какие-то тайны.
Харви посмотрел на ее бледное лицо.
— Побудь со мной, — тихо попросил он.
Ласково погладив его лоб, Джоан, повинуясь внезапному импульсу, поцеловала его между сердито насупленных бровей.
— Доверься мне, Харви. Я чувствую, что тебя что-то тревожит.
— Это личные переживания. — Отведя в сторону ее руки, он поднялся, всем своим видом давая понять, что не намерен откровенничать. — Зачем тебе знать. Я сам справлюсь с этим.
Мгновенно вспомнив про Маргарет, Джоан интуитивно почувствовала взаимосвязь.
— А как умерла Маргарет? — тихо спросила она, предвидя ответ.
— При пожаре, — медленно произнес он нетвердым голосом.
Из любви к Харви Джоан не поддалась охватившему ее ужасу и, преисполненная сочувствия, вновь прильнула к нему, крепко обхватив руками. Какое-то мгновение он сопротивлялся, но потом позволил себе поддаться ее ласкам. Из глаз Джоан покатились слезы — ей было бесконечно жаль его, ведь это по ее просьбе пилот, рассказывая о смерти жены Луиса, так жестоко разбередил его душевные раны.
Но ей было жалко и себя тоже. Любовь Харви к Маргарет оказалась так глубока, что выдержала испытание временем.
Небо стало пурпурным, как цветы растений, увивавших веранду. В воздухе стоял густой аромат жасмина, птицы запели громче, как будто хотели сполна использовать время, оставшееся до наступления темноты.
— Милая Джоан, — сказал Харви, целуя ее в висок. — Ты очень преданная жена.
— Какое ужасное совпадение! — грустно сказала она, подняв на него полные сострадания глаза. — Если бы я была более чуткой, то поняла бы: что-то идет не так…
— Бог мой, Джоан! — воскликнул он голосом, в котором прозвучало сожаление. — Неужели ты всегда будешь доставлять радость другим и никогда себе самой?
— Я доставляю себе радость, — ответила она, краснея, и, привстав на цыпочки, поцеловала его в губы. — Теперь видишь? — вызывающе спросила она.
— Ты очаровательна, — со вздохом пробормотал он. — Может быть, войдем в дом?
Джоан кивнула, и рука об руку они направились к веранде.
В этот вечер Харви был так внимателен к ней, так нежен, что Джоан чуть было не призналась, что любит его.
Ложась в постель, она чувствовала себя на вершине счастья, даже несмотря на то что Харви решил провести следующий день в ближайшем городке и решительно отказался взять ее с собой. Ему нужно некоторое время побыть одному, пояснил он.
На следующее утро, гуляя по саду и напевая что-то себе под нос, Джоан зашла дальше, чем обычно, и безнадежно заблудилась. Однако, найдя тропинку, которая, по ее понятию, должна была привести к дому, уверенно двинулась вперед и вскоре вышла на открытое место.
Посередине заросшей травой лужайки стояло длинное, низкое здание, которое, должно быть, когда-то являлось частью сахароварни. Движимая любопытством, она подошла поближе и попробовала открыть дверь. Та была надежно закрыта, и Джоан заглянула в окно. От изумления глаза ее широко открылись.
Странно! Один угол помещения был завален чьими-то пожитками: мужской одеждой, ящиками с бумагами, семейными фотографиями в рамках… Еще там был большой, написанный маслом портрет прекрасной темноволосой женщины с таким милым и приветливым лицом, что Джоан даже улыбнулась ей в ответ. Заинтригованная, она двинулась вокруг здания и наконец нашла окно, в которое можно было влезть.
— Кто же ты такая? — с любопытством пробормотала она и, желая получше рассмотреть картину, подошла поближе к сложенным в кучу вещам. На раме была укреплена маленькая позолоченная табличка. Опустившись на корточки, Джоан прочитала надпись: Маргарет. У нее вырвался крик: — Маргарет Риордан!
В полном замешательстве она присела на большой сундук. Руки ее дрожали. Значение инициалов на самом сундуке уже успело дойти до ее сознания. «ХР». Харви Риордан!
На какое-то время ее мозг совсем отказался работать. Ошеломленная, она смотрела на изображенную на портрете женщину, взиравшую на нее с таким кротким укором, что Джоан почувствовала себя вторгшейся в чужую жизнь. Эту темноволосую красавицу Харви любил до безумия. Что ж, его можно понять, с тоской подумала Джоан.
И только теперь до нее начал доходить подлинный смысл происшедшего. Он жил здесь! Он жил здесь с Маргарет… Маргарет Риордан. Они были… мужем и женой.
Джоан впилась зубами в нижнюю губу. Харви утаил от нее множество вещей. Он знал об острове и, возможно, об Элойсо Родригесе де Месонеро гораздо больше, чем старался показать. Не в силах вымолвить ни слова, потрясенная женщина посмотрела на тщательно упакованные ящики с письмами и вытащила несколько штук, желая проверить имя и адрес получателя, чтобы подтвердить свои предположения.
Харви Риордан. Плантация «Королевские пальмы». Доминика.
Письма выпали из ее непослушных пальцев. Дом, в котором они остановились, когда-то был его домом, а может быть, и до сих пор его. Она огляделась вокруг. Кому-то пришлось немало потрудиться, чтобы перетащить сюда все эти вещи. Даже книги из библиотеки. Зачем их-то надо было убирать?
Озадаченная этим, Джоан потянулась к ближайшей стопке и схватила сразу три книги. На каждой из них стояло имя Харви. Это открытие заставило ее застонать. Теперь она понимала, почему их спрятали, — чтобы она не догадалась о том, что гостит отнюдь не в доме приятеля Харви.
Сердце Джоан тревожно сжалось. Разве Харви не сказал ей, что прочитал в книгах об острове, его достопримечательностях, флоре и фауне, хотя знал об этом, потому что жил здесь раньше? Зачем ему было лгать?
Старясь не поддаваться панике, Джоан сосредоточилась на мысли об его отношении к ней. Ведь он действительно заботился о ней, был сильно к ней привязан. Может быть, Харви захотел привезти ее сюда, потому что дом дорог его сердцу… и спрятал все, что касалось Маргарет, зная, что это причинит ей боль?
И все же он намеренно ввел ее в заблуждение. Сколько из того, что он ей говорил, было неправдой? Джоан от всей души хотелось надеяться, что больше нет ничего, что угрожало бы их счастью. Неподвижно сидя на сундуке, она заставляла себя думать только о хорошем в их отношениях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
