— Пока я вижу только, что это вы суете нос в наши дела, — заметил Доули.
— Я просто хотел узнать у сеньориты, откуда она появилась, — насмешливо сказал чернорубашечник. — В этих местах иногда бывает мой друг Мигель, вот я и подумал, что сеньорита могла его видеть.
— С чего вы это взяли?
— Мне сказали, что в наших краях объявилась какая-то русская сеньорита, — медленно ответил парень. — Мигель тоже родом из России, а я знаю, что русские очень любят встречаться и ходить друг другу в гости… — Его холодные глаза опять повернулись ко мне. — Ведь вы и есть та самая русская сеньорита?
Я буквально чувствовала, как в окружающем воздухе накапливается напряжение. Вот-вот оно должно было разрядиться какой-то чудовищной вспышкой. Такое ощущение возникло не у меня одной. Я видела это по застывшей спине меломана, который все еще торчал около музыкального ящика, по наполненным ужасом глазам Хуана, по подобравшейся фигуре Доули и по растерянной физиономии хозяина бара, опасливо выглядывающего из-за стойки. Один Валентин Сергеевич не замечал ничего — мутными глазами он смотрел в одну точку и тяжело дышал.
Итак, нас вычислили. Видимо, эти ребята выехали сюда сразу же, как только узнали о перестрелке в сельве. Наверное, они должны были убедиться, не появимся ли мы на побережье, а может быть, Мигель останавливался в городке, когда возил товар в залив. Так или иначе, нас обнаружили. Весь вопрос был в том, что намерены предпринять парни в черных рубашках.
Они продолжали сидеть неподвижно и непринужденно, но вдруг их руки, как по команде, соскользнули со стола. Учитывая, что пистолеты они держали на задницах, это означало окончание переговоров. Но еще одну долгую секунду в баре было тихо.
А потом краем глаза я увидела, как крутанулся на каблуке парень, стоявший у музыкального автомата, и как он выхватил из кармана пистолет. Не целясь, я чуть развернулась вправо и выстрелила прямо с колена. Парень подпрыгнул, отброшенный пулей, и наткнулся спиной на музыкальную машинку. Посыпалось стекло, а автомат неожиданно грянул «Бесаме мучо…».
Одновременно, не вынимая рук из карманов, прямо через куртку Доули открыл огонь по троице, которая с некоторой заминкой выхватила из штанов свои пушки. Бар наполнился грохотом и пороховой гарью.
После первого же выстрела Хуан проворно нырнул под стол, а хозяин спрятался под стойку. Только Быков и пьяница за дальним столиком не шелохнулись. Двое чернорубашечников бросились к дверям, сделав в ответ два-три неприцельных выстрела. Один успел выскочить, а второго пуля настигла на самом пороге. Он рухнул лицом вниз и затих.
Мы услышали звук заводимого мотора и выскочили на улицу. Джип развернулся и на бешеной скорости вылетел с площади. Свет его фар выхватил из темноты дорогу, проложенную вдоль скалистого берега.
— Дайте мне! — буркнул Доули, выхватывая у меня винтовку.
Он приложил ее к плечу и тщательно прицелился на свет удаляющихся фар. Потом выстрелил. В отдалении над обрывом вслед за сильным хлопком раздался отчаянный визг тормозов — луч света заметался и вдруг будто прыгнул вниз и исчез. Еще несколько мгновений слышался скрежет и шум падающих камней.
Доули молча поставил винтовку на предохранитель и вернулся в бар. Я последовала за ним, перешагнув через лежащего на пороге бандита.
Посреди зала стоял хозяин с каменным лицом. Он был в глубокой задумчивости. Музыкальный автомат молчал.
— Завтра утром отсюда в соседний город идет автобус, сеньоры, — вдруг любезно сообщил хозяин. — А оттуда можно уже попасть куда угодно — хоть в Медельин…
— За нами пришлют транспорт, — сухо ответил Доули.
Едва начало светать, прилетел и сел прямо на площади большой вертолет цвета хаки, и из него вышел весьма самоуверенного вида мужчина в светлом костюме и в черных очках. Вместе с ним прибыли какой-то местный полицейский чин и еще с десяток полицейских, вооруженных автоматами.
Мы еще сидели в баре, который из-за нас так и не закрылся в эту ночь. Когда Доули сделал движение, намереваясь встать из-за стола, чтобы выйти навстречу прибывшим, я положила руку на его ладонь и сказала:
— Знаете, Доули, пожалуй, я поеду отсюда автобусом… Мне ни к чему фигурировать в ваших сводках. Придется отвечать на множество вопросов, а меня на это никто не уполномочивал.
Доули немного помолчал.
— Понимаю, — произнес он серьезно. — Это против правил, но я готов пойти вам навстречу… Только я должен вернуть вам то, что вы дали мне на сохранение. — Он достал из своей необъятной куртки небольшой пакет и протянул его мне: — Здесь ваши деньги и документы… Сумочку, извините, пришлось бросить.
— Не беда, — усмехнулась я. — Это небольшая потеря.
— Куда же вы отправитесь? — спросил Доули.
— В столицу, — ответила я. — Мне нужно заглянуть в посольство. А потом возвращусь домой, наверное.
— Будьте осторожнее, — посоветовал Доули, поднимаясь из-за стола.
— Последний вопрос, — остановила я его. — Что будет с моим земляком?
Доули пожал плечами:
— Я думаю, он выступит свидетелем, а потом будет депортирован из страны. Его персона не представляет никакой опасности. А сам он, наверное, никогда больше не решится на подобную авантюру. Хотя кто вас, русских, разберет! — Он повернулся и пошел к выходу, захватив с собой винтовку «М-16».
Эпилог
О большом успехе Интерпола и колумбийской полиции я узнала через неделю из местных газет, отсиживаясь в нашем посольстве, пока мне оформляли дипломатический паспорт. Полиция не только обнаружила секретную верфь в колумбийской сельве, она также разыскивала некую госпожу Попову в связи со смертью ее брата и загадочным тройным убийством на его квартире.
Однако Доули сдержал свое слово — о моем местонахождении никто так и не узнал, а через неделю с новым паспортом я вылетела в Европу, и моя колумбийская эпопея закончилась.
Не знаю, вернулся ли домой Валентин Сергеевич и как его здесь встретили, но вот груз, промаркированный его окровавленной ладонью, дошел по назначению. Об этом я узнала ветреным мартовским вечером, сидя дома перед экраном телевизора.
— Накануне в Калининградском порту, — сообщал диктор, — благодаря оперативным действиям органов милиции и ФСБ была задержана крупная партия кокаина, ввезенная в страну под видом кофе. Арестована также преступная группа, являющаяся получателем криминального товара, и некоторые члены экипажа сухогруза «Меркурий», на котором был доставлен опасный груз. Судно «Меркурий» официально приписано к одному из либерийских портов, но интересно, что большую часть команды составляют русские…
Честно говоря, на картинке, которой сопровождалась речь диктора, я не сумела ничего толком разобрать — так быстро все промелькнуло. Но в какую-то секунду мне показалось, что среди широкоплечих фигур ребят из ФСБ мелькнул погон с галунами и полная розовая щека помощника капитана «Меркурия». Но, может быть, мне это только показалось.
Я выключила телевизор и вышла на балкон. В темноте переливались городские огни и призрачно отсвечивала освобождавшаяся ото льда Волга. Весна в этом году выдалась на редкость ранняя.
Итак, еще в одном деле была поставлена точка, и о нем следовало поскорее забыть. Тем более что сейчас мне хотелось повторить вслед за незадачливым Валентином Сергеевичем: «У меня было несколько иное представление о теплых краях».
Я посмотрела на небо — ветер разогнал тучи, и черный купол надо мной был усыпан звездами. Сделав доброе дело, ветер затих и исчез без следа, оставив после себя тишину и прозрачный воздух. А это означало, что завтра и здесь будет вдоволь солнца.
