— Я не выхожу замуж ни за одного из них. — Я демонстративно отнесла нижние коржи пирогов к печке и оставила их подходить в тепле, прежде чем раскатать верхние коржи, чтобы закрыть ими начинку. Я молилась, чтобы в кастрюле осталось достаточно тыквы для начинки и мне хватило для двух пирогов. А если нет, подумала я, то вполне можно будет сделать и один сырный пирог.
— Ясно, значит, у тебя другие планы? — Уилл отхлебнул кофе, поставил его на стол и отодвинул так, чтобы Дженни не могла до него дотянуться.
Я выскребла оставшуюся тыквенную начинку и распределила ее по коржам.
— Да, у меня есть планы. Мама ничего не знает.
Брат посмотрел на меня так, будто не верил в это, как, собственно и я сама.
* * *
Брат Лэтхэм произнес праздничную молитву, затем раздался звон посуды, стали накладывать кушанья, разнесся гул голосов, и еда начала исчезать куда быстрее, чем готовилась. Уилл ел с аппетитом и участвовал в разговоре. Я нет. Я не могла освободиться от мыслей, что мой брат умирает, а все мои мечты развеялись, как дым по ветру.
Мужчины и дети вышли на улицу, как только насытились. Ирен поручила старшим девочкам мыть посуду. Мы с ней вытирали ее, потом расставляли по местам.
— Не хочешь рассказать мне, что произошло? — Глаза Ирен были полны сочувствия, но без надоедливости.
Она передала мне блюдо, уже чистое и вытертое. Я уставилась на него, будто не зная, что с ним делать. Затем я вдохнула запахи кухни: застоялой еды и мыла.
— Мой брат умирает.
Ирен забрала у меня блюдо из рук, чтобы я случайно его не выронила. Она покачала головой и отставила его в сторону.
— Мне очень жаль, дорогая.
Она обняла меня и повела к двери.
— Иди и проведи время с братом. Мы здесь все закончим. — Ее голос был нежен, таким тоном мать говорит со своим новорожденным младенцем.
Я повиновалась. Сначала прошла на задний двор, затем обошла кругом и вернулась к парадному входу. Брат Лэтхэм принес на веранду стул. Уилл и шериф Джефрис сидели в креслах-качалках, пока детвора возилась на лужайке. Уилл выглядел уставшим, тем не менее, когда он наблюдал за играющими и смеющимися детьми, на его устах появлялась улыбка.
Я села на крыльцо перед мужчинами, сложив руки на коленях и глядя на детей, а сама прислушивалась к разговору за спиной.
— Я лишь надеюсь, что произойдет именно то, о чем они говорят. Эта война станет последней, положит конец всем войнам, — раздался хриплый голос Уилла. — Я бы не хотел, чтобы кто-либо из этих малышей прошел через то, через что прошли мы.
Повисла тишина, только что-то неразборчиво пробормотал брат Лэтхэм.
Под Уиллом заскрипело кресло. Он закашлял глубоко и тяжело, весь содрогаясь, как тетя Адабель. Когда Уилл пришел в себя, у меня по спине пробежал озноб.
— Не знаю, что хуже — наблюдать тех несчастных, которые сразу задыхались, или быть приговоренным медленно чахнуть, как я. Эти газы действуют по-разному.
Отравляющие газы. Я читала о них в газетах. Из-за них Уилл умирает? Я слегка повернулась, надеясь, что он продолжит говорить. И он, как мне показалось, специально стал говорить еще более отчетливо, чтобы я услышала и поняла, обращаясь при этом не ко мне.
— Может, я не вовремя надел свой противогаз. Может быть, газы еще были в воздухе, когда я снял противогаз, неправильно рассчитав время их распада. Как бы то ни было, они проникли в мои легкие. И если они не убивают сразу, то провоцируют развитие болезней, которые приканчивают тебя. Таких, как рак.
У меня в горле стал ком. Рак выедает человека иногда месяцами, а иногда годами. Какой удел уготован моему брату?
— Я решил, что если мне суждена скорая встреча с Создателем, то пока стоит наслаждаться жизнью, вместо того чтобы лежать, ожидая смерти.
Может быть, он приехал в правильное место? Этих детей распирало от жизни и энергии.
— Я так полагаю, вы пока не думали увезти мою сестру подальше от этого? — Насмешливый голос Уилла заставил меня живо обернуться: брат смотрел на шерифа.
— Ну… — протянул шериф.
Я послала им обоим сахарную улыбку.
— Буду очень благодарна тебе, старший брат, если ты не будешь вмешиваться в мою жизнь.
Где-то в груди брата Лэтхэма заклокотал смех. Шериф уставился на свою шляпу, вертевшуюся в руках. Губы Уилла искривились в улыбке, веселье пузырилось из легких, поврежденных войной и болезнью. Он вновь выглядел молодым. Полным жизни.
А мое сердце разрывалось от боли.
* * *
На следующее утро, занимаясь неспешными домашними делами, я рассказала Уиллу про Артура, позволив своим слезам пролиться на бок Старого Боба. Уилл ничего не ответил, но я видела, как сжимаются его кулаки от желания наказать мужчину, обидевшего его сестру. Вместо этого я послала его колоть дрова.
— Рассказать маме? — спросила я.
В ответ раздался глухой удар топора. Уилл бросил наколотые дрова в кучу и взялся за следующее бревно. Затем облокотился о топор и посмотрел на меня.
— Я бы пока не говорил. Ей не нужны сейчас… разочарования. — Он еще немного поколебался и добавил: — Хотя она просила меня привезти тебя домой.
— Ясно. И что, ты попытаешься?
Он поднял топор и снова опустил его. Полено раскололось на несколько частей. Брат покачал головой.
— Нет. Пока эти дети нуждаются в тебе больше, чем мать. Любому это понятно.
Я выдохнула: было приятно, что брат на моей стороне.
Когда Уилл больше не мог рук поднять над головой, я повесила топор на крючок, и мы медленно побрели к дому. Пока брат отдыхал, лежа на диване, он развлекал нас историями о воздушных боях, о пересечении океана, о столкновении с британскими солдатами и о том, какой у них смешной акцент.
На закате, пока ужин стоял на плите, я вышла на веранду и, остановившись возле сидящего на стуле Уилла, положила ему руку на плечо. Он накрыл ее своей ладонью. Я улыбнулась.
— Завтра утром мне нужно уезжать. Я расскажу маме, как хорошо ты обо мне заботилась.
Я обняла брата за шею и прижалась к нему щекой.
— Тебе действительно нужно ехать? Останься. Я позабочусь о тебе.
— Я не могу так поступить с мамой, ты же знаешь.
Я обняла его еще крепче, затем кивнула, отстранилась и присела перед ним на корточки, сжав его руки.
— Как мама, Уилл? Только скажи правду.
— Не волнуйся, Ребекка. Она просто… слаба. — Он похлопал меня по руке. — Ты же понимаешь, что, если бы это было не так, я бы здесь не гостил. Есть места, в которых я хочу побывать перед кончиной. Например, Великий Каньон. И Тихий океан. Мой боевой товарищ едет со мной.
— Но…
Брат сжал мою руку.
— Ребекка, я хочу, чтобы ты запомнила меня таким, какой я сейчас. И хочу запомнить тебя в этом месте. Рано или поздно ты получишь то, чего хочешь. Просто будь терпелива.
Я тяжело вздохнула. Разве он знал, чего я хочу? И как он мог знать, получу ли я то, чего хочу? Господь дает умирающим особые знания?
— Откуда ты знаешь? — выдохнула я.
— Потому что я наблюдал за тобой. В каждом твоем движении я вижу, что ты создана для этого.
— Этого?! — фыркнула я.
— Тебе идет эта ферма, дом, дети. Муж, который будет тебя обожать.
Я повернулась на каблуках и встала.
— Но это не то, чего я хочу, Уилл. — Я отвернулась от его взгляда, сплела пальцы. — Я уеду в город. Не знаю, как и когда, но я не хочу зависеть от погоды и сезона. Не пойми меня неправильно, я хочу мужа и детей, собственных детей, одного или двоих. Но это… — Я кивнула в сторону двора позади дома, на курятник, корову, мулов и на поля, раскинувшиеся вдали. — Это не то, чего я хочу. Я хочу приключений, я хочу…
Взгляд брата чуть погас, и я отвела глаза. Вместе с прохладным ветром донеслись радостные детские возгласы. Я подумала о том, не завладели ли Уиллом детские воспоминания так, как они завладели мною. Все было так просто! В те дни я хотела вырасти, уехать и начать жить своей жизнью. Теперь, когда я уже прошла это, я хотела все вернуть вспять.
