— Это правда? — изумленно спросил Чалкус, одним глотком осушив бокал. — Неужели это вы?
Поставив бокал на стол, он кивнул на дверь.
— Можно я расскажу об этом Илне?
— Да, — ответил король. — Или, если хочешь, расскажу я.
Чалкус пожал плечами.
— Нет, думаю, что сам с этим справлюсь, — произнес моряк, старательно сдерживая довольную улыбку.
Лицо его сияло.
— Ну что ж, солдат, — продолжил Чалкус, — я принимаю твое предложение. Если госпожа Илна поедет на Тизамур, то мой долг сопровождать ее. Последний раз я был там в дни далекой молодости.
— Думаешь, те, кто выжил, все позабыли? — спросил Карус, внимательно посмотрев на моряка.
— А кто сказал, что такие были, солдат? — засмеялся Чалкус. Шарина посмотрела на пожимающих руки и смеющихся мужчин — эти двое поняли друг друга.
Возможно, Госпожа была к ней милосердна — Шарина тоже их поняла.
Глава шестая
Кожа на лице Гаррика горела. Он лежал на земле под яркими палящими лучами солнца, ощущая тупую боль во всем теле. Сознание вернулось к нему неожиданно, будто в открытое окно ворвался солнечный свет.
С ним все было в порядке. Гаррика били и раньше, но на этот раз все его чувства обострились от боли настолько, что из глубины сознания вырвалась злость, побуждавшая тело к действию.
Листья пальмы еще дрожали стой стороны, откуда появился Сэто. Бандит, должно быть, направился к лагерю той же дорогой, что и пришел сюда. Гаррик чувствовал себя слишком слабым, чтобы броситься за ним следом. Сначала нужно оправиться, а уж потом-то он позаботится о Сэто.
Тинт прыгала рядом, издавая цокающие звуки. Увидев, что Гаррик зашевелился, она попыталась помочь ему встать на ноги.
— Ох! — задыхаясь, простонал Гаррик. — Не прикасайся ко мне.
— Гар! — закричала Тинт. Это было первое слово, которое он услышал, придя в себя. Подпрыгнув, девушка-обезьяна вскарабкалась на гибискус. Теперь ее голос звучал откуда-то сверху: — Тинт завяжет ухо.
Гаррик уже мог дышать нормально, хотя еще чувствовал скопившуюся в груди боль. Сэто, похоже, сломал ему ребро.
Он легонько дотронулся до уха и посмотрел на свои пальцы. Они были в крови. Гвозди, торчавшие из сандалий Сэто, задели кончик уха, но особого вреда не причинили.
Гаррик смог встать на колени, а затем, когда девушка-обезьяна припрыгала к нему с комком паутины, сумел подняться и на ноги.
— Тинт завяжет Тару ухо, — повторила она, жестом показывая, что нужно наклониться.
Юноша так и сделал, но, наклонившись, почувствовал неожиданное головокружение. Вместо того чтобы стереть кровь, Тинт его лизнула, даже, показалось, прикусила ухо зубами. Гаррик дернулся, пытаясь отпрыгнуть в сторону, но девушка крепко держала его за плечи. Лишь остановив кровь, она прилепила к его уху комок паутины.
— Тинт завязала, — гордо заявила девушка-зверь. — Паутина лечит ухо.
Гаррик глубоко вздохнул. Ребра до сих пор болели, но, к счастью, обошлось без переломов.
Он улыбнулся своей подруге.
— Все в порядке, Тинт, — произнес Гаррик, успокаивая девушку. — Теперь отведи меня назад, в лагерь. Хочу разобраться с Сэто.
Шарина задумчиво смотрела вслед Чал кусу. Он шел грациозно, будто танцор, которым вполне мог быть, или воин, каковым и являлся. Карус любезно проводил его до двери. Когда король, живой и невредимый, показался в открывшихся дверях зала, капитан Деган слегка расслабился.
Карус оглянулся и посмотрел на Шарину, так и не вставшую со своего стула.
— Может быть, мы… — начал он.
— Закрой, пожалуйста, дверь, — попросила Шарина. Внутри у нее все дрожало от тех чувств, что охватили девушку при воспоминании о ноже с острова Пьюл и Ноннусе. Ей предстояло задать королю вопрос, выходящий за рамки учтивости. — Это займет всего пару минут.
Кивнув Дегану, Карус прикрыл за собой дверь. Когда он обернулся, улыбка уже сошла с его лица, уступив место озабоченности и тревоге.
— Почему ты не хочешь видеть Илну? — поинтересовалась девушка.
— Я сказал…
— Я слышала, что ты предложил Чалкусу, — перебила короля Шарина. — В этом есть смысл. Думаю, Гаррик поступил бы так же, хоть моряк и сомневался в этом. В деревушке Барка людям каждую осень приходится принимать непростые решения, чтобы пережить зиму, приносящую им голод и лишения. Но ты не ответил на мой вопрос.
Карус улыбнулся, но в его улыбке чувствовалась фальшь. Он подошел к столу и налил немного красного вина в ближайший к себе кубок, тот самый, что стоял рядом с кубком Чалкуса. На этот раз разбавлять вино он не стал.
— Когда я был, — заговорил он, отвернувшись к стене, — в своей плоти, живой… Мне все равно, как ты это назовешь.
Даже не притронувшись к напитку, Карус поставил кубок на стол и посмотрел на Шарину.
— Мужчиной я знал многих женщин, — попытался продолжить он свой рассказ. — Одни мне нравились, а некоторых я даже любил. Но была среди них одна…
Он снова потянулся за вином, но отдернул руку и простонал:
— Забери меня, Сестра! Сделай это за мою трусость, за то, что я не могу рассказать тебе о ней!
— Карус, — окликнула его Шарина. Девушка не знала, хочет ли слушать его признания, и уже жалела, что затеяла этот разговор. — Мне не нужно… Ты не должен мне ничего объяснять.
Упомянув о ноже, король разбередил старую рану. Шарина думала, что имеет полное право задать королю вопрос, но только до тех пор, пока не почувствовала, что причиняет Карусу такую же боль, какую он причинил ей.
— Разве, дочка? — отозвался Карус. Ему удалось выдавить из себя короткий смешок. — Возможно, что и не должен, но я все же расскажу. Жила одна девушка, женщина, по имени Бричиз бос-Бредиман. Родилась она в одной благородной семье на Кордине, но ее родители были не богаче, чем ваши в Барке, правда, у них имелся титул.
Он пожал плечами и после недолгого молчания заговорил вновь:
— Я любил эту женщину. Но она умерла, а я не смог ее спасти. Хотя, возможно, ты посчитаешь, что не захотел. Но то было тысячу лет назад. Во всяком случае, сейчас она мертва, и все, что я рассказываю, уже не важно.
Карус грустно улыбнулся Шарине.
— Знаешь, иногда я думаю, что Госпожа или — если философы правы, и Великих Богов не существует — Судьба, а может быть, кто-то другой, кто управляет людьми, обладает неплохим чувством юмора. Твоя подруга Ил на так похожа на Бричиз, будто она — ее сестра-близнец. Похожа не только телом, но и душой.
Лицо Шарины оставалось бесстрастным.
— Так вот в чем дело. Теперь я все понимаю.
Карус сделал глоток вина. В его глазах уже не было того отчаяния, что несколько минут назад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
