Глава 17
Несмотря на ветра и тучи, моя любовь продолжала цвести и приносить несчастья. Снаружи свежелистная, чисторосая, а внутри когтистая и ядовитая, как альдрованда. И надо было что-то делать с этой дикой любовью. И я стала делать. Записалась в тренажерный зал на занятия с инструктором, укрепляла сердце на беговых дорожках, подтягивала мышцы груди и ягодиц. На моем худом теле эти прелести стали быстро округляться. Это радовало. Я подрумянилась в солярии и приобрела персиковый цвет лица, затушевав морщинки. В занятия я втягивалась очень тяжело. Честно скажу, было лень. Но я заставила свое тело трудиться под лозунгом: искать и найти эндорфин!
Весна уже ощупывала ножкой землю, а я ни разу еще не ступала на лыжню. Да и зря ли покупала костюм и реквизиты для данного (вы)ступления? И мы с подругой решили совершить дебют. К нашей робости лыжня была от всех свободна. Мы покатили. Пластиковые лыжи оказались скользкими и быстрыми, как коньки. Я летела словно ветер, обгоняя Лару. Красивая, как морская звезда. А Лариса зеленая и тоже яркопрекрасная. Но радость моя длилась только в одну сторону, потому что сторона была с легким уклоном. Впереди нас ждала горка. Да с трамплином. Я категорически отказалась скатиться вниз, понимая, какую скорость разовьют мои новые кони. А Лариса отважилась. Чудом увернулась от трамплина и, шатаясь всей своей яркой зеленью, все же устояла на ногах. Она победоносно замахала палками снизу и крикнула:
– Иди через овраг! Там, по-моему, продолжается лыжня! Пересечемся!
Я полезла через валежник, скатилась в неглубокий овраг. Осмотрелась. Ни Лары, ни лыжни. С досадой повернула назад. И поняла, что никак не могу взобраться на безобидный склон. Лыжи всякий раз возвращали меня обратно, будто были намазаны маслом. Я встала на четвереньки и поползла к валежнику. Видно, также не обнаружив дороги, подруга поднялась прежним накатанным, вернее, скатанным путем. Я барахталась в кустах, цепляясь за сросшиеся ветки. Наконец, выбралась. Увидев меня, прекрасная Лара вдруг стала хохотать. Что вызвало ее смех, было непонятно. Она покатывалась, тыча в мою сторону лыжной палкой. Я стояла в недоумении. Оказалось, валежник обломался, забился в мой капюшон и торчал оттуда неровными антеннами. Я была похожа на голубого пришельца.
Дальше начались мои мучения. Лыжи отказывались ехать домой, скользили на одном месте, и очень скоро я выбилась из сил. Верная подруга пришла на помощь. Она протянула мне лыжную палку и тащила за собой как прицеп. Картина, скажу вам, комичная. И тут навстречу выехал лыжник. Он парил красивым коньковым бегом, весь спортивно упакованный, с номером на груди. Не иначе как чемпион местного значения. Прекрасная Лара засмотрелась на чемпиона и ненароком выпустила палку. Мои лыжи как охотничьи псы, радуясь свободе, покатились в обратном направлении. И так быстро набирали скорость, что горка с трамплином приготовились меня встречать. Лариса заохала, видя, как стремительно я удаляюсь от нее. Я с ее палкой, наверное, была похожа на фехтовальщика, делающего выпад. А чемпион во все глаза смотрел на предстоящий аттракцион и, наверное, завидовал моему невиданному мастерству. Катиться с горки через трамплин спиной вниз не силен был даже он. Я собрала весь страх, подразУмила и сиганула в сторону от лыжни. Все три палки отлетели в валежник, стряхнув с веток снежные рукава. Лыжник ухмыльнулся и поехал с горки привычным натренированным способом. Мое фиаско, видимо, его решимость поколебало. Подруга ощупала меня и оглядела, и с сожалением заметила:
– Надо было дождаться, чтобы тебя спас лыжник. Он симпатичный.
В общем, домой лыжи отправились у меня под мышкой. И всю “глубокую дорогу” я размышляла, что лучше: “пересесть” в следующий раз на лыжи деревянные или начать осваивать коньковый бег.
Весна уже резвилась вовсю. Резвились и люди. Мужчины заглядывались на меня из окон своих авто. Покупатели делали масленые глаза и флиртовали то со мной, то с продавщицей по очереди. Резвился и Монстр. Сделал мне предложение. Да такое, перед которым не устоишь!
– А ты не хочешь, – говорит,– построить дом?
Он знал о моем участке земли со старым обветшалым домишкой.
– Да разве я осилю? Это мужское дело.
– А я тебе о чем говорю? Я на что? У меня и по дереву есть человек, и газ подведем недорого, и кирпич достанем, и фундамент практически даром.
В моем воображении взметнулся в небо новый дом с зеленой крышей.
– Вы не шутите?
– Что ты, какие шутки?
Я обрадовалась и загордилась наличием у меня такого мужчины. Какой мужчина!
– Давай-ка, моя дорогая, уже начнем строить дом. Иди ко мне и немедленно займемся. И домом тоже.
Я бросилась к нему на шею, взвизгнув от радости, обхватила ногами его торс, точно ребенок, и мы рухнули на кровать. А вечером отправила ему стихи, которые кто-то зажег, чиркнув спичкой, внутри меня:
В моей душе то боль, то нежность,
То вдруг восторг, а то вопрос.
То укорю себя прилежно
За сладость беспричинных слез.
То радость голову вскружила,
И я смеюсь, печаль забыв!
Весна ль меня заворожила
Или вчерашний ваш порыв?
И он мне ответил: “Дело не в весне. Дальше будет еще лучше”.
И вот мы начали. Меня поразили его многочисленные связи и знакомства. Да что там! Я открыла рот от удивления. Люди слушали его, как первого человека, шли у него на поводу, охотно подчинялись, иной раз рискуя за его опасные капризы. Это были бывшие начальники крупных заводов и лесхозов, начальники настоящие, владельцы строительной техники и лесопилок, опытные несуны и авторитетные представители криминального мира.
Старый дом ломал Сам. Не веря происходящему, я наблюдала, как он выкорчевывал и носил трухлявые бревна наряду с видавшими виды чернотруженниками. Пару раз свалился в подвал, вывихнув руку, наступил на ржавый гвоздь, потерял очки. И ни разу при этом не посетовал на даровой труд. Все искали его очки, но нашла я, потому что очень хотела Главе угодить. Перед тем, как поджечь остов дома, Ярило под клоками старой соломы нашел икону с ликом Георгия Победоносца и величаво вынес ее, подняв над головой. Икона была, по всему, старинная, с помутневшим холстом и прогнившей рамкой. Теперь она висит в новом доме в достойной (починенной и покрашенной) оправе. Рухлядь, оставшуюся от прежнего жилища, подожгли. Она горела высоким пламенем под контролем “организованных” Самим пожарных машин.
Мы привезли строительные материалы на мой собранный капитал и стали ждать, когда можно будет “коренить” будущие хоромы.
Землю согревала весна, юная, наивная, открытая всему миру
