— О моём поведении в лагере военнопленных. А также о том, как я помешал безумцу Ахмаду похитить секрет сжимающего излучателя. Я прекрасно понимаю, что у вас есть компрометирующие меня материалы, однако не собираюсь поддаваться на шантаж и становиться предателем. Можете передать всю информацию моему правительству, можете погубить меня, но никакой пользы вам это не принесёт.
Я покачал головой:
— Когда мне поручали встретиться с тобой, ни о каком шантаже речи не шло. Это правда, Григорий.
Шелестов пристально посмотрел мне в глаза.
— Похоже, ты не лжёшь, — резюмировал он. — У тебя искренний взгляд, в нём я не чувствую лукавства. Я рад нашей встрече, друг-Стефан. Впрочем, не буду скрывать: гораздо охотнее я встретился бы с Лайфом. Кстати, как он поживает?
— Неплохо. Совсем неплохо. Служит во флоте, недавно получил чин лейтенанта-командора, это соответствует вашему званию флот-майора, и теперь командует кораблём.
— Они с Мелиссой поженились?
— Увы, нет. Мелисса отказалась от его предложения. Для неё он просто друг.
— Жаль, очень жаль... Передавай ему от меня привет.
— Постараюсь передать, но ничего не обещаю. Если командование решит, что Лайф не должен знать о нашей встрече, то я буду молчать. Насколько мне известно, он регулярно запрашивает нашу разведку, нет ли о тебе сведений, но ему всякий раз отвечают отрицательно. Он считает, что ты живёшь отшельником на какой-нибудь необитаемой планете или просто странствуешь по космосу на «Валькирии». Я тоже так думал до последнего времени и был очень удивлён, когда узнал о твоём нынешнем положении.
— Порой, оглядываясь в прошлое, я и сам удивляюсь, — признался альв. — Первые несколько месяцев я действительно жил отшельником, но в конце концов меня так одолела тоска, что я решил вернуться к своим, а там будь что будет. Я был готов к тому, что подвергнусь обструкции, я понимал, что меня будут считать предателем — но оказалось, что обо мне никто ничего не знает. Все мои соплеменники, с которыми я находился в лагере Тихо, погибли. Ты ведь слышал об этом?
— Да, слышал. Транспорт, доставлявший их на родину, прибыл в систему Бетельгейзе в самый неудачный момент, как раз во время атаки габбаров, и был уничтожен. Погибли и альвы — военнопленные, и люди — члены команды корабля.
— Если бы не великодушие Лайфа, в их числе был бы и я, — добавил Шелестов, — А так я остался в живых, притом с незапятнанной репутацией. Я не стал повторять своих прежних ошибок и уже не пытался втолковать нынешним альвам, что своим статусом космической цивилизации мы целиком и полностью обязаны людям. Я избрал другую тактику и отстаивал чисто прагматическую точку зрения, что война с человечеством изначально была большой глупостью. Она не принесла нашему народу ни малейшей выгоды, а её плодами воспользовались главным образом габбары и отчасти пятидесятники. Это правда, чистая правда, но современные альвы боялись посмотреть ей в глаза, не хотели признать, что их прадеды совершили непростительную ошибку, ввязавшись в эту проклятую войну. То, что произошло семь лет назад, и то, что продолжается сейчас, заставило многих прозреть и согласиться со мной. Таких альвов становится всё больше и больше, они по-прежнему не любят людей, однако не исключают возможности диалога между нашими расами. Ещё лет пять или десять — и мы сможем начать переговоры о мире.
— Нет, Григорий, не сможем, — мрачно ответил я. — Сейчас человечество не готово к этому и ещё не скоро будет готово. Галлийцы поголовно заражены ксенофобией, они не считают Иных за равных себе существ — так их воспитывали, это было необходимо для их выживания. Люди с других планет ожесточены против вас, ими руководит страх и ненависть, они никогда не простят вам своего рабского прошлого. Нужно, чтобы выросли новые поколения свободных людей; нужно, чтобы нашу нынешнюю слепую озлобленность и исступлённую ненависть к вам сменила здоровая ярость — только тогда можно будет вести речь о каких-либо переговорах. А пока... — Я бессильно развёл руками. — Наш политический истеблишмент, военная верхушка и интеллектуальная элита, пожалуй, готовы к переговорам, но подавляющее большинство рядовых граждан — нет. Для них приемлема только война, война до победного конца, до полного истребления всех других рас.
Шелестов кивнул:
— Да, я понимаю вас. Вы, люди, пережили кошмарное столетие. Вам будет трудно, невыносимо трудно простить нас за всё то зло, что мы вам причинили. Но вы сумеете, вы всегда умели прощать. И переговоры начнутся раньше, чем ты думаешь. Но, конечно, не сейчас и не через год. Именно поэтому я отказывался встречаться с вашими здешними агентами. Это не были бы переговоры, это была бы банальная вербовка. А уже сказал, что не собираюсь становиться предателем. Да, я за людей — но вместе с альвами.
— Однако ты согласился на встречу со мной.
— С тобой случай особый. Как и с Лайфом. К тому же я догадываюсь, зачем тебя прислали. Всё дело в кварковой бомбе, которую мы применили против габбаров. Вы обеспокоены этим, да?
— Совершенно верно, Григорий. Мы обеспокоены, но не совсем так, как ты думаешь. Мы не опасаемся, что вы используете это оружие против нас, потому что знаем, как оно действует. Мы называем его странглетным запалом.
Альв недоверчиво уставился на меня:
— Вы знаете? Вы его тоже изобрели?
— Да, и давно. А чтобы ты не считал мои слова блефом, я расскажу тебе о принципе его действия и объясню, почему ваше правительство применило его против Джейханны, находящейся в Большом Магеллановом Облаке, за пределами Галактической Спирали.
И я поведал ему всё, что знал о странглетном запале, в том числе и о порождаемой им цепной реакции взрывов Сверхновых. Выслушав меня, Шелестов целую минуту потрясённо молчал, затем вытер мохнатой рукой испарину с носа и хрипло произнёс:
— Это... это просто ужас! Такого оружия не должно существовать в природе... Христа ради, друг-Стефан, скажи, что ты преувеличиваешь!
— Нет, я не преувеличиваю. Всё это чистая правда. Вы обладаете оружием огромной разрушительной мощи, такой огромной, что его невозможно использовать в войне. Это всё равно, что подпиливать сук, на котором сам сидишь. Вы подорвали солнце Джейханны, обрекли на уничтожение Большое Магелланово Облако со всеми находящимися в нём габбарскими мирами. И всё, точка — это максимум, что вы могли сделать. Сейчас ваши враги и союзники трепещут перед вами, но правда рано или поздно всплывёт наружу. Вас по-прежнему будут бояться, но уже не как грозного противника, а как террориста, который сидит на термоядерной бомбе с активированным взрывателем и угрожает уничтожением всему городу. Только вот из города можно убежать, а из Галактики — некуда.
— Значит, ты хочешь, чтобы я предупредил наше правительство об опасности?
— Это уже сделано без меня. А ваше руководство ответило в духе «не учи учённого» и любезно сообщило, что предварительное испытание странглетного запала было произведено в шаровом скоплении IC 4499, так что опасности распространения цепной реакции на всю Галактику нет.
— Так в чём же тогда дело? — спросил альв. — Зачем тебя прислали ко мне?
— Затем, чтобы ты спас свою расу от уничтожения.
— В каком смысле?
— В самом прямом. У тебя есть два месяца на то, чтобы выяснить, кто из людей выдал вам секрет странглетного запала — или кварковой бомбы, как вы её называете. В противном случае наши войска атакуют все ваши системы, и на каждую планету будет сброшена глюонная бомба. Мы уничтожим вас, Григорий, а заодно уничтожим и все остальные расы. Нас не остановит даже то, что вы держите в заложниках наших братьев; мы пожертвуем ими ради спасения всего остального человечества. Люди напуганы, пойми это. Нас слишком мало, чтобы воевать с вами по правилам, придерживаясь принципов гуманизма, когда в ваших руках находится такое страшное оружие. Как раз перед моим отлётом стало известно о созыве внеочередного заседания обеих палат Национального Собрания Терры-Галлии, а на повестку дня вынесен один единственный вопрос — принятие резолюции, обязывающей правительство принять адекватные меры. Объяснять тебе, что означает выражение «адекватные меры», думаю, нет необходимости. Можно не сомневаться, что парламенты остальных планет примут аналогичные решения.
Снова воцарилось молчание. Шелестов переваривал мой ультиматум. Вернее, ультиматум нашего руководства.
— Ты хочешь сказать, что секрет кварковой бомбы мы получили от одного из ваших? — наконец произнёс он. — Ты даже мысли не допускаешь, что её изобрели наши учёные? Откуда у тебя такая уверенность?
— В этом уверен не я, а те, кто послал меня, кто знает больше, чем я. Эти люди изложили мне свои аргументы, и я счёл их весьма весомыми. Они уполномочили меня рассказать всё тебе, чтобы и ты мог убедиться.
