М-да, море информации.
Хотя мне доводилось слышать про подобные «связитки». Работает по следующему принципу: владельцу карточки посылается мыслезапрос о встрече, и если ваше желание взаимно, вы пересекаетесь в самое ближайшее время. Причем совершенно случайным образом. Каждая визитка заговаривается отдельно и стоит немалых денег, Иногда и маны. И зачем она мне?
— Выбрось.
Всецело поглощенная рассматриванием визитки, я не заметила, как вернулся Хиро.
— Почему? — Я все равно не собиралась оставлять ее себе и этот вопрос задала чисто из противоречия.
— Потому что я так сказал.
Если вы когда-нибудь захотите, чтобы я вас проигнорировала, прикажите мне. Стопроцентный результат гарантирую.
Карточка демонстративно заняла свое место в кармане рюкзака. Мимоходом я сделала еще один вдох из ингалятора — мне нужно было спокойствие перед долгим неприятным разговором. С видом «сама дура» Тэмаки прошел на кухню за уже остывшим чаем, неодобрительно глядя на недоеденный бутерброд.
— На чем мы остановились? Ах да, ты меня шантажировала.
— Ничего подобного!
— Да ну? — Хиро отхлебнул чая и поморщился.
Он выплеснул остатки в раковину. И стал заваривать чай по новой.
— Это была просьба о помощи.
— Видимо, у меня снова проблемы с языком. Я-то думал, когда человек приходит к тебе с некой информацией, обещая в случае отказа сделать ее достоянием общественности, это называется как-то по-другому. Например, шантажом.
— Я не разглашаю некоторые подробности вашей… мм… частной жизни, а вы позволяете пожить тут некоторое время. По-моему, это честная сделка.
— По-моему, честностью тут и не пахнет.
— А вы принюхайтесь.
— Дерьмо я всегда обхожу, зажимая нос.
От этого спора у меня дико разболелась голова. Кажется, последняя доза сыворотки была лишней для сегодняшнего суматошного дня. Мне точно кто-то стучал молоточком промеж глаз. Я сдавила виски ладонями, пытаясь справиться с этой так некстати нагрянувшей головной болью. А после и вовсе прилегла на диван, свернувшись клубочком.
Через некоторое время бьющие по ушам шум воды и звон посуды стихли, и перед моим мутным взором появилось серьезно-красивое лицо Хиро. Оно хмурилось и вообще было недовольно. Потом лицо исчезло, а вскоре мне стало тепло и хорошо.
И я уснула.
Небо куксилось, намереваясь в самое ближайшее время разрыдаться моросящим дождем. Тем не менее я шла не торопясь, полностью погруженная в размышления на злободневные темы «Что делать дальше?» и «Где взять денег?». Утренний диалог с Хиро по идее должен был пролить свет на некоторые их аспекты, но рассветник слинял из дома раньше, чем я проснулась.
В свете вечернего дежурства на работу можно было заявиться часам к одиннадцати. Однако в четырех стенах сидеть не хотелось, поэтому я отправилась высматривать себе новые сапоги. На Мэгпай-стрит обувных бутиков хватало, но приглянувшиеся мне модели стоили как самолет.
Ну, в том смысле, что в данный период жизни для меня купить такие сапоги или самолет — одинаково нереально.
Продавщицы прекрасно это понимали, посему взирали на меня с жалостью и презрением, особое внимание уделяя моим затасканным кроссовкам. В сочетании со строгой офисной юбкой они производили на девушек за прилавком неизгладимое впечатление.
Благоразумно решив продолжить поход по магазинам в более денежные времена и в менее престижном, а значит и менее дорогом районе, я поспешила унести ноги с Мэгпай-стрит. Они понесли меня в сторону работы, так как время уже было ближе к обеду, чем к завтраку.
На Малой Трибунальной дома жались друг к дружке. Они словно боялись разбежаться, если их нечаянно вспугнут. В противоположность этому впечатлению учреждения здесь находились самые что ни на есть серьезные и солидные. Например, районный муниципалитет, окружной трибунал и даже миграционная служба. Последняя располагалась в самом конце улицы, стыдливо пряча крыльцо для выходцев с того света в подворотне.
Я как раз раздумывала, не срезать ли мне путь через дворы или все-таки пойти окружной дорогой через площадь Трех фонтанов, когда открылась дверь и из миграционной службы вышли двое мужчин. Точнее один из них им был в недавнем времени, а ныне пол для него утратил всякое значение.
В отличие от вампира опознать зомби — проще простого. Нет, это даже не серая кожа, ввалившиеся глаза и запах разложения, как можно было подумать.
Согласно законодательству Соединенного Королевства и принятой магической практике поднять умершего можно только в течение трех дней со дня его смерти. Это, во-первых, положительно сказывается на сокращении сроков рассмотрения в суде исков со стороны банка. А во-вторых, «свеженький» зомби мало чем отличается от перебравшего накануне вечером гражданина, но роба из клеенки веселенькой расцветки сразу расставляет все по местам. Выходцу с того света такая одежда самое оно. Физиологические проблемы его больше не волнуют, а материал дешевый, не маркий, прочный и легко моется из брандспойта вместе с самим зомби.
Вот и этого я опознала по колом стоящей голубой спецовке с рисунком в мелкую бабочку. Считается, что подобные орнаменты в одежде успокаивающе влияют на психику людей, находящихся неподалеку от живых мертвецов.
Не знаю, как вам, а мне это мало помогает.
К слову, в магбанк весьма охотно берут свежеподнятых мертвяков в охранники. А что, с ними можно быть абсолютно уверенными, что тот не заснет на рабочем месте. И в отличие от работников-людей, зомби на посту не увлекаются разгадыванием кроссвордов, собиранием сплетен и болтовней со всеми родственниками по межгороду за казенный счет. Опять же платить таким сотрудникам не надо — они работают в счет погашения долга банку.
Повесив голову в клеенчатой кепке, долговязый зомби безучастно дожидался, когда его спутник просмотрит бумаги. Тот читал вдумчиво, шевеля толстыми губами и причмокивая.
— Ну что, Триста Второй, пошли. — Мужчина засунул документы в папку, — Начальству сдаваться. Рабочую визу тебе аж на полгода дали. С возможностью продления.
Мертвец кивнул и поднял на него пустой взгляд, заставляя меня замереть соляным столбом.
Уж эти глаза навыкате и нос пятачком я долго еще не забуду. Это был зятек дядюшки Берни.
Причем «был» — во всех смыслах этого слова.
Глава 16
Мари была полна энергии и новостей. Пока я снимала куртку и разматывала шарф, подруга восторженно тыкала мне в лицо новеньким артефактом. Его Браун прикупила вчера на распродаже в лавке чудес, куда они забрели с Люси после работы. Артефакт представлял собой деревянную фигурку мужичка с топором, высотой дюйма четыре. Вот этот самый топор и опускался со стуком всякий раз, стоило кому-нибудь неподалеку соврать. Занятая мыслями о встреченном недавно зомби, бывшем когда-то зятем Бернарда Спэрроу, я слушала Мари вполуха. Она же разливалась соловьем, какая этот «правдоруб» классная штука. Он успел настучать на Клер, сказавшую, что ее новый костюм из бутика с Мэгпай-стрит, и на Ирэну, якобы ушедшую вчера вечером сразу домой.
— Кстати, ты опять рано… — протянула Мари, подозрительно прищурившись. — Это наводит на размышления. И кроссовки на тебе вчерашние…
Делая вид, что мне нет никакого дела до «правдоруба» в ее руках, я полезла в рюкзак за пакетом.
— Не вчерашние, а единственные. И не ори на весь офис, пока я в туфли не переобулась. Дисциплинарного взыскания за ношение спортивной обуви в рабочее время мне только не хватало.
Однако Браун не так-то легко было сбить со следа.
— Ты точно дома сегодня ночевала? — Мари, поставив артефакт ко мне на стол и даже придвинув фигурку поближе, с нетерпением ждала, что я скажу.
— Дома, конечно. — Мой ответ был исключительно правдивым.
Топор «правдоруба» даже не дрогнул, на что Браун разочарованно вздохнула и отвернулась.
А вопросы надо конкретнее задавать. Ну вот посудите сами, если бы подруга спросила: «Эла, ты сегодня ночевала в Спэрроу-хилл?», отвертеться я при всем желании не смогла бы. В то время как «дом» — понятие растяжимое и вольно трактуемое. К тому же что ни говори, а квартира Тэмаки в настоящий момент как раз пристанищем мне и являлась.
Переобувшись, я взяла фигурку в руки и повертела ее, ища клеймо мага или знак ведьмы в попытке определить авторство. У трио «ВеликиЭ», например, знак — это три вложенные друг в друга буквы «Э», перекрывающие собой большую «С». Здесь же ничего подобного не находилось.
— Будешь часто использовать, он у тебя выдохнется через день-два.
— С чего ты взяла? — вскинулась Браун.
— Ни знака, ни клейма нет. Значит, делали, вряд ли заботясь о качестве заговора и его долговечности. Унесла бы игрушку домой, пока ее тебе тут наши «честные» барышни не заездили. Тем более товар с распродажи возврату не подлежит.
