Тимур наклонился вперед, Костя хрустнул пальцами, и Роберт опомнился.
— Полину в постель можно уложить только если много и долго рассказывать про любовь. Иначе с ней не работает, — он сказал убежденно, переплетя руки на груди. — Она физически неспособна лечь под кого-то просто так через месяц знакомства. Поэтому я уверен, что ее сын — мой.
— Значит так, — Тимур снова подался вперед, и Роберт сел ровно, — я лично отвозил Полину в роддом. Дата родов совпадает с датой в свидетельстве о рождении Богдана. Это раз. Если я еще раз увижу тебя возле своей жены и сына, у тебя будут большие проблемы и с деньгами, и со здоровьем. Это два. Дальше продолжать?
— Нет, я все понял, — Роберт поднялся и направился к двери. Быстро так направился.
— Стой, — окликнул его Тимур. Тот замер. — Зачем тебе сын понадобился? По тебе не скажешь, что тебя одолевают отцовские чувства.
— Проект у них международный, — ответил вместо Роберта безопасник, — сбор в фонд помощи детям с ограниченными возможностями. Этот чмошник решил, если у него сын-инвалид появится, то он на этом кучу бабла заработает. Протащит его в проект и при этом пропиарится.
— Это правда? — спросил Тимур, бросив на Роберта тяжелый взгляд.
— Я хотел помочь своему сыну, — ответил тот упрямо.
— Пошел вон, — устало сказал ему Тимур, и ему не пришлось повторять дважды.
— Может, все-таки… — Костя красноречиво кивнул вдогонку.
— Пусть валит, — Арсанов поморщился, — еще сидеть из-за такого.
Потер лицо и уставился в потолок. Неужели он прав, неужели Полину изнасиловали.
— Костя, найди отца Богдана, — повернулся он к безопаснику. — Эта гнида правду говорит, Полина бы не стала… В общем, я думаю, ее могли изнасиловать. И если это так, то…
— Я понял, — мрачно кивнул Константин.
Завибрировал телефон. Мама.
— Мам, вы уже вернулись?
— Здравствуй, сынок. Нет, к выходным будем. Ты как? Как Сонечка?
— Все хорошо, — Тимур откинулся на спинку кресла и вытянул ноги, — у нас все отлично.
— Сынок, — голос матери звучал немного натянуто, — я говорила с Ниной. Только не перебивай, послушай. Она очень сожалеет, что так получилось. Ты один, Сонечке нужна мама. Нина готова пересмотреть свое отношение к девочке. Вы же неплохо ладили, может, ты попробуешь…
Дальше Тимур слушать не стал.
— Не надо, мам. Я не хочу «неплохо». И у Сони уже есть мама.
— Откуда, Тимур? Кто это? Я ее знаю? — мать всполошилась так, будто он сказал, что собрался постричься в монахи.
— Нет, ты ее не знаешь. Но это не имеет значения. Я женюсь, мам, и это не обсуждается. И еще у меня теперь есть сын, мама.
Сказал и нереально кайфанул от того, как это прозвучало.
Глава 21
Тимур улетел в Вену.
Мы с Бодькой всего несколько дней в его доме, а у меня уже такое чувство, будто мы с Тимуром давно вместе, и это наши общие дети. Наши с ним сын и дочь.
Я до конца недели взяла отпуск за свой счет, Богдана отпросила с собой.
Богдан сразу освоился, ему тоже понравился дом Арсанова. Особенно ему понравилось, что можно носиться на коляске по первому этажу.
Мне приходилось его тормозить и одергивать, а Тимур только смеялся.
— Ты чего так волнуешься, Полинка? Пускай катается.
— Он въедет в стену и испортит отделку!
— Ничего, здесь уже давно пора делать ремонт, — успокаивал Тимур, — главное, чтобы водитель не пострадал. А для этого мы будем учить ПДД.
Вечером он в самом деле начал учить с детьми правила дорожного движения. С обоими. Соня больше не температурила, и я разрешила ей играть с Богданом.
Арсанов расчертил прямо на полу «тротуары», «проезжую часть» и «пешеходный переход». Сначала они с Сонечкой были пешеходами, а Бодька водителем. Потом Соня захлюпала носом, потому что ей тоже захотелось побыть водителем.
— Тогда садись к Богдану, будешь его инструктором, — распорядился Тимур.
— Это что получается, у нас останется только один пешеход? — спросил мой сын. — Как же мы сможем учить ПДД?
И все трое посмотрели на меня. Я даже вздрогнула, настолько похожими были эти три пары глаз. И насколько одинаковыми показались мне эти три взгляда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне нужно готовить ужин, — сделала я попытку сбежать.
— Мы потом тебе поможем, Полинка. Все вместе, — пресек попытку Тимур и требовательно взглянул на детей. — Мы же поможем маме?
Маме! Просто маме! Не Бодькиной, а их обоих! Я готова была ему на шею броситься от счастья. А от того, как засияли глазки Сонечки, расплакаться. И он это почувствовал, я поняла по глазам.
Ужин мы готовили с Тимуром. Богдану в кухне было тесно, они с Соней немного покрутились возле нас, пока Тимур не отправил обоих на «проезжую часть».
— Идите повторяйте правило проезда через пешеходный переход, после ужина проверю.
Я сразу поняла, зачем. Все время, пока мы были на кухне, он прижимался со спины, старался коснуться губами шеи. У меня в местах этих прикосновений били настоящие электрические разряды.
Детей мы тоже укладывали вместе. Соня затребовала у меня полежалки.
— Полежалки? — удивился Тимур. — Это что такое?
Богдан с Соней принялись наперебой объяснять, а я залилась краской от взгляда, которым окинул меня при этом Арсанов.
— Хм, круто! — одобрительно кивнул он, потирая подбородок. — Я бы тоже не отказался.
Я в ответ метнула грозный взгляд, но смутить Арсанова было сложно.
— Может нам всем вместе полежать? — предложил он детям. — Мне интересно послушать, что вы делали днем, пока меня не было.
И опять на меня посмотрел протяжно и многообещающе.
— Мы не поместимся на моей кровати, — расстроилась Сонечка и подняла на отца глаза, полные надежды:
— Пап, а давай у тебя! У тебя такая большая кровать.
— Отличная идея, дочь, — кивнул он одобрительно и так сжал мою руку, что я только пискнула.
К спальне Арсанова я шла на ватных ногах, ему же вся эта ситуация явно доставляла удовольствие.
— Какая огромная! — восхищенно проговорил Богдан, увидев кровать Тимура. Я не смогла издать ни звука, снова покраснев как лепесток мака.
Разве это кровать? Это поле для гольфа какое-то…
— Быстро укладываемся, — скомандовал Арсанов, не скрывая самодовольной улыбки.
Возможно, он планировал другую расстановку, но на мое счастье дети улеглись между нами. Я лечь не решалась, села на край кровати и оперлась на локоть.
— Полежалки, Полинка, а не посиделки, — повернулся ко мне Тимур со смеющимися глазами.
Сопротивляться ему было невозможно, пришлось лечь. В итоге дети уснули в спальне Арсанова, и он потом разносил их по комнатам. А меня потянул на прогулку, и мы опять целовались в беседке.
— Ты меня только долго не динамь, Полечка, — губы Тимура выписывали на моей шее одному ему известные узоры. — Я ведь почти женатый мужчина, а догадайся, чем приходится заниматься по вечерам.
— Тимур… — я не успевала отвечать, потому что мои губы сминались требовательными, крепкими губами Арсанова. Я понимала, что он шутит…
…Или нет?
Но целоваться мне с ним нравилось.
Сегодня, прощаясь, он притянул меня к себе и сказал вполголоса:
— Я вернусь, и мы перестаем прятаться, Полина. Как хочешь. И ты выходишь за меня замуж, иначе я не успею усыновить Бодьку. А я ему обещал.
Я полдня прокручиваю в голове эти слова, и каждый раз внутри сладко замирает от предвкушения.
В окно вижу, как в ворота въезжает машина.
— Это бабушка приехала! — радостно кричит Соня и бежит к двери. — Бодь, пойдем, я тебя познакомлю. Она у меня классная!
Из машины выходят две женщины. Одна постарше, наверное, это и есть мать Тимура. А кто вторая? Молодая женщина рядом с ней слишком ухожена, чтобы можно было так сразу определить ее возраст.
Они поднимаются по ступенькам к входной двери, я иду им навстречу. Богдан в нерешительности останавливается на полпути к выходу.
Выходим на крыльцо. Соня бросается на шею матери Тимура — теперь особенно хорошо видно, на кого похож Арсанов.
