В кустах хрустнула ветка. Хоть бы зверь какой-то, с угрюмой надеждой подумала Стелла. И там действительно оказался зверь. Маленькая желто-серая белка. Она выскочила на траву, с любопытством изучила Стеллу темными бусинками глаз и неслышно исчезла. Ей явно было не до людей и их глупых игр.
Когда она вернулась, Роберта у огня не было. Костер весело потрескивал в полном одиночестве, озаряя летящим светом стволы елей. Было что-то странное в этом хорошо сложенном костре, вокруг которого не было ни малейших атрибутов привала – ни вещей, ни еды, ни даже людей. Только куча хвороста неподалеку. Стелла вздохнула и, ступив в теплый круг, присела на землю. За двадцать минут прогулки вся детская злоба выветрилась. Осталось тяжелое взрослое недовольство – собой, Робертом, всей ситуацией. Да еще это ноющее ощущение в желудке.
Она вдруг с удивлением осознала, что ее совсем не беспокоит отсутствие Роберта. Не то чтобы это было ей безразлично – напротив, перспектива ночевать одной в лесу совершенно не радовала. Но она просто знала, что Роберт вернется. Это было странно – не рассчитывать на его возвращение, не догадываться, а просто знать. Знать с той же степенью уверенности, как о восходе солнца. И тем более странно это было потому, что знакомы они были всего-то три дня, и знакомство это вряд ли можно было назвать приятным.
Слева в отдалении раздался треск – кто-то уверенно и напористо шел к костру. Стелла внутренне напряглась. Конечно, это Роберт. Кто же еще это может быть? А что, если нет? Кто тогда? И, вообще, человек ли там? Темнота между стволами вдруг напиталась враждебностью и тревогой. Треск на мгновение стих, затем возобновился, приблизился, и мгновение спустя, отбрасывая длинную стелющуюся тень, на свет вышел Роберт. В руках он нес какой-то мешок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся его курткой.
– Наш ужин, – сообщил он, как будто они закончили говорить секунду назад.
Он присел возле костра, положил куртку на землю и аккуратно развернул ее. Куртка оказалась полна крепких пузатых грибов. После голодного вечера они выглядели очень аппетитно.
– А как мы их будем готовить? – спросила Стелла, на мгновение забывая обо всем. Ее щекотало какое-то детское любопытство. – Пожарим?
Ей почему-то представились дымящиеся грибы, нанизанные на палочки. Или так их сушат?
– Лучше всего было бы, конечно, сварить, – сказал Роберт. – Но не в чем. Так что будем печь на углях. Дай-ка мне, пожалуйста, вон ту палку.
Может быть, все дело было в голоде, но печеные грибы оказались вкуснее, чем сотворенный профессионалом вчерашний обед. Им явно не хватало соли, они немного отдавали горечью, но, тем не менее, они были великолепны. Когда сосущее ощущение в желудке уступило место приятной тяжести, Стелла обнаружила, что ей больше не хочется пререкаться.
Разговор как-то сам собой зашел о том, что случилось с лодкой и кого они должны благодарить за ночлег на холодной земле. Стелла считала, что это, несомненно, дело рук того же интригана, который пытался шантажировать Алекса.
Недавнее купание в ледяной воде делало ее непримиримей, чем обычно, и она только и мечтала о том, как выведет негодяя на чистую воду. Роберт с ней не спорил, но в ответ на вопрос о том, кого подозревает он, сказал, что подозревать можно тех, кому это выгодно, а выгодно это было всем.
Стелла попробовала зайти с другой стороны и начала вычислять, кто мог испортить индикатор под покровом ночи. В полной темноте это сделать невозможно, днем это заметно, значит, нужен был фонарь, и еще надо было знать, чьи окна выходят на озеро, а кроме того… Роберт снова выслушал ее теории-предположения и снова все упростил. Индикатор вовсе не надо было ломать ни в тьме кромешной, ни на глазах у всех. Достаточно было совершенно открыто отогнать моторку за ближайший мыс, там все настроить, точнее, расстроить в полном одиночестве, и так же открыто вернуться назад. Что кто-то и сделал этим утром, судя по разговорам за завтраком. Человек этот, несомненно, знал, что делал, потому что сделано все было очень профессионально. Кроме того, неизвестный доброжелатель хотел действовать наверняка, вследствие чего предусмотрительно избавился от рации, которая по всем правилам должна была находиться в лодке.
Все было правильно. И все же…
– И все же, как узнать, кто этот гад? – задумчиво сказала Стелла.
Вопрос был, разумеется, риторическим. Тем не менее, к ее удивлению, ответ последовал.
– Завтра узнаем.
– Как?
Роберт неожиданно улыбнулся.
– Да очень просто. Подстроил все тот, кто будет руководить поисками. Если, конечно, нас будут искать.
Потом под шум ветра, совершающего вечернюю прогулку в верхушках сосен, они заговорили о ночевках в лесу, о заблудившихся туристах, о глупых поверьях и об игнорировании настоящих опасностей. Точнее, говорил в основном Роберт. Стелла только иногда задавала вопросы и удивлялась про себя, почему он не рассказывал ни о чем подобном в своем утреннем выступлении. Она слушала о людях, ходивших кругами через бурелом, об отравлениях ягодами и грибами, о потерявших надежду и о нашедших себя. Затем прозвучало экзотическое слово «тайга», и выяснилось, что Роберт когда-то сам заблудился в бескрайнем русском лесу, куда его занесло по приглашению студенческого приятеля. Приятель возник в результате программы обмена студентами, и после двух семестров рассказов о тайге и бездонном озере Байкал, Роберт отправился туда сам. На третий день он отбился от группы. Как именно это произошло, Стелла не поняла, а уточнять не стала. Возможно, не последнюю роль сыграло то, что из шести человек по-английски изъяснялся только тот самый приятель. Но факт был в том, что Роберт остался один.
Его нашли через двенадцать дней. Как потом выяснилось, к этому времени уже никто не верил, что он жив – так долго новички в тайге не протягивают. Но продолжали искать – больше всего потому, что настаивал приятель. Когда поисковая группа наткнулась на него – обросшего двухнедельной щетиной, оборванного, грязного и голодного, – он сам уже не верил, что когда-нибудь выберется. Выяснилось также, что он прошагал невероятную дистанцию, особенно учитывая отсутствие нормальной пищи и какого-либо снаряжения. Портило это великолепное достижение лишь то, что шагал он в абсолютно неверном направлении, заходя все дальше и дальше в самое сердце тайги.
А с приятелем этим они еще не раз забирались к черту на рога. Приятель часто любил повторять немного картинную фразу «Умирают все, живут лишь некоторые» и в полном соответствии с этой философией лез на горы и на рожон. Они встречались пару раз в год, каждый раз в другом месте, с группой таких же, как они, любителей острых ощущений и получали эти самые ощущения с избытком. «Живут лишь некоторые…» – говорил приятель, совершив очередное сумасшествие. А потом в один прекрасный день он сорвался с уступа где-то в Южной Америке.
Роберт замолчал.
– Ты был с ним? – спросила Стелла после короткой паузы.
– Да, – сказал Роберт. – Но слишком далеко. Ладно, давай о чем-нибудь другом.
Стелла молчала. После услышанного все перипетии курса с его подброшенными записками и поломанными лодками вдруг показались мелкими и дешевыми. Да что курс – то, что привело ее сюда, рабочие интриги, вся история с Волано, все то, что недавно казалось важным и волнующим, теперь поблекло и съежилось. Тихо шумевший вокруг лес, казалось, говорил: «Будешь ты бороться, будешь ты стараться, будешь переживать из-за неудач, будешь радоваться победам… А жизнь так и пройдет мимо». Кто-то будет лезть на горы, кто-то изобретать, кто-то воспитывать детей… А ты будешь бороться с призраками и, в лучшем случае, одерживать призрачные победы. И все твои достижения могут быть в одно мгновение перечеркнуты одним решением вышестоящего начальства, которому ты чем-то не угодишь. И позади не останется ничего стоящего. Ни у блестящего Криса, ни у хитрой Джоан, ни у себе-на-уме Майкла. И тут она вспомнила…
– Значит, ты одобряешь то, что делал Майк? – спросила она изменившимся голосом.
– О чем речь? – не понял Роберт.
– О том, что он сделал с этой бедной женщиной.
– С какой женщиной?
– Со своей женой. Слушай, ты же прекрасно знаешь, о чем я говорю.
– Нет, – Роберт повернулся к ней. – Не понимаю, о чем ты.
Стелла устало вздохнула. Этого следовало ожидать. Яркая картина странствий неутомимого мачо тускнела на глазах.
– Я все знаю, так что можешь зря не стараться. И том, что Майк рассказывал мужчинам в понедельник вечером. И про то, как он говорил, что избивал ее, потому что женщин надо ставить на место. И про то, как Крис сказал, что с этими стервами иначе нельзя. И даже про то, что говорил ты.
– И что же именно говорил я? – поинтересовался Роберт, которого эта тирада, по-видимому, не очень впечатлила.
– Что все правильно, но надо быть поосторожнее с рукоприкладством. А то засудить могут.
