class="p1">– А мы на хутор, в расположение самой части, и не поедем. Надо будет свернуть на первую же дорогу, ведущую в объезд. Направо или налево – все равно. Наша задача – подъехать как можно ближе к линии фронта. Дальше нам придется идти пешком. И мы будем это делать ночью. Вот тебе весь наш план, целиком. Уяснил?
Степанчук некоторое время обдумывал то, что услышал от своего командира, затем кивнул и твердо ответил:
– Уяснил. Вроде все понял. А вот, кстати, и поворот налево. Сворачивать?
– Сворачивай, не сомневайся, – одобрил Шубин.
Машина свернула с укатанной грунтовки и сразу затряслась на ухабах. Дорога в объезд хутора была совсем не ухоженной.
– Вот проклятая немчура! – выразился по этому поводу Шубин. – Если уж захватили Кавказ, то почему дороги хорошие всюду не сделали? Непорядок…
Дорога то спускалась в неглубокие овраги, то взбиралась на пригорки. С одного такого пригорка разведчики разглядели лежавший в километре южнее хутор, где стояла немецкая танковая часть. Шубин успел там заметить какую-то суету; два мотоцикла стояли с работающими моторами, на них садились солдаты.
– Кажется, на нас готовится облава, – сказал он. – Ты быстрее ехать можешь?
– Как тут быстрее поедешь? – возразил Степанчук. – Того и гляди машину сломаю…
– А ты не бойся ее сломать, – сказал Шубин. – Это в тебе старые шоферские привычки говорят, что к машине надо бережно относиться. А эту машину мы беречь не собираемся. Пусть ломается, так даже лучше. Гони так быстро, как сможешь и пока можешь. Потом мы бросим машину.
Степанчук внял словам командира и поехал быстрее. «Опель» затрясло совсем уж немилосердно, он раскачивался на ухабах, словно корабль на океанских волнах.
Так они проехали еще пару километров. На одном из спусков в глубокий овраг машина задела за мерзлый грунт, раздался хруст – и у «Опеля» оторвало выхлопную трубу. А когда стали выбираться из оврага, мотор чихнул и заглох.
– Ну, вот и все, – констатировал Шубин. – Старушка свое отслужила. Дальше пойдем пешком. Точнее, побежим.
И он, подавая пример, первым подхватил автомат, мешок, сунул в него фуражку эсэсовского командира и быстро зашагал прямо на восток, прочь от дороги. Степанчук последовал за ним.
Выбравшись на ровное место, Глеб перешел на легкий бег. Так они бежали по заснеженной степи, пока не услышали приближающийся треск мотоциклетных моторов. Два мотоцикла догоняли беглецов. Сначала они следовали по дороге, на которой остался брошенный «Опель». А потом, когда преследователи увидели бегущих, они свернули с дороги, и мотоциклы покатили по целине. В отличие от машины, у мотоциклов это получалось. Снега в степи было не так много, мотоциклы могли пройти. А там, где они застревали, немцы слезали и подталкивали своих железных коней дальше. И хотя разведчики спешили и передвигались уже бегом, преследователи их нагоняли. Их разделяло уже только полкилометра пути.
– Нет, так дело не пойдет, – пропыхтел Шубин, остановившись и тяжело дыша. – Они нас все равно догонят. Надо менять тактику.
Тут же пришло и подтверждение его словам. Мотоциклы внезапно остановились, а затем тишину степи нарушил треск пулеметных выстрелов. Очередь прошла над головами беглецов. Шубин тут же толкнул Степанчука, и сам упал в снег. Оглянулся, прикинул и скомандовал:
– Налево ползем. Видишь складку местности? Вон в нее и ползем.
Он первым пополз в нужном направлении. Степанчук следовал за ним. И хотя немцы брали прицел все ниже, достать разведчиков им не удавалось: выручали неровности рельефа. Наконец они достигли складки местности. Скатились на ее дно, тяжело дыша. Вдали снова послышался треск моторов – немцы возобновили движение, они решили подъехать ближе. Ехали они, не торопясь: были уверены, что теперь русские от них не уйдут. Да и куда можно было уйти здесь, на открытом участке степи, которая постепенно повышалась к югу, в сторону гор?
Шубин снова пополз наверх. Выглянул из укрытия в одном месте, в другом. Затрещали автоматные очереди – его заметили. Тогда он подобрал валявшуюся на дне овражка ветку, нацепил на нее эсэсовскую фуражку и выставил ее наружу. Когда фуражка показалась из оврага сантиметров на тридцать, снова послышались выстрелы, вокруг эсэсовского головного убора засвистели пули.
– Ага, вот на столько вылезать можно, а выше нельзя, – заключил разведчик. – Значит, будем действовать так. Ты останешься здесь и будешь отстреливаться, обозначать наше с тобой присутствие. Делай так: выстави фуражку, допустим, здесь, а сам вылези левее и сделай пару выстрелов. Не высовывайся далеко и не старайся в них попасть – это не входит в твою задачу. Тебе надо просто стрелять! И при этом остаться в живых. Ясно?
– Более-менее ясно, – отвечал Степанчук. – А вы что будете делать?
– А я отправлюсь поближе к нашим друзьям-мотоциклистам, – сказал Шубин. – Постараюсь нанести им неожиданный визит.
С этими словами Шубин выбрался из овражка и пополз в направлении приближающихся мотоциклистов. Голову он не поднимал, старался ничем себя не выдать и ориентировался по звукам. Он улавливал треск приближающихся моторов, звуки выстрелов и старался точно определить расположение противника. У себя за спиной он время от времени слышал редкие выстрелы Степанчука. Пока что все шло по плану.
Когда звук двух моторов приблизился, Шубин сменил направление движения и пополз правее, перекрывая немцам дорогу к овражку с оставшимся там Степанчуком. Как раз в этот момент он почему-то перестал слышать выстрелы из его оружия. Это встревожило Шубина, но пока он помочь ему ничем не мог.
Он прополз еще метров на десять, а потом поднял голову из-за куста, за которым укрылся. Впереди, совсем рядом, он увидел прыгающие по ухабам мотоциклы. Время от времени они останавливались, и тогда пулеметчик наводил свое оружие и посылал в сторону овражка, где остался Степанчук, одну-две очереди. Шубин дождался очередной такой остановки фашистского транспортного средства, поднял автомат и выпустил очередь, целясь в пулеметчика, в водителя мотоцикла, а потом и в остальных врагов.
Пулеметчик свалился с сиденья и больше не шевелился, водитель упал грудью на руль, а вот остальные немцы не растерялись. Они бросились на землю, рассредоточились и открыли огонь в направлении Шубина.
Разведчик им не отвечал – он был занят тем, что снова менял позицию. Он полз правее, и еще правее, заходя врагам в тыл. А когда зашел, снова поднял голову и дал короткую очередь в ближайшего немца. Тот дернулся и застыл, а Шубин быстро пополз дальше, завершая круг. Позади он слышал частую пальбу: оставшиеся в живых трое немцев палили в то место, где еще недавно находился советский разведчик. С таким же успехом они могли бы палить в небо: вреда
