казахстанский банкинг прозрачным и ориентированным на реальную «белую» экономику и на
клиента.
Еще одним несомненным преимуществом банковского сектора Казахстана по сравнению с
российским является его более высокая технологичность и интеграция инфраструктуры со
смежными секторами экономики. По опыту российских клиентов нашего Центра знаю, что для
банальной в Казахстане проверки заемщика через кредитное бюро или центр выплаты пенсий –
в России просто нет инструментов. В Казахстане же эта проверка занимает несколько минут.
Отсюда и более конкурентные ставки, и выгодные условия для клиентов – банк про него все
знает и может принимать решение взвешенно. Отсутствие же такой инфраструктуры в России
делает кредитование физлиц более рискованным, а значит, и условия для клиента получаются
гораздо дороже, так как возможные убытки по неплатежам банк, не зная своего клиента,
заложит в стоимость продукта. Такая инфраструктурная целостность финансовой отрасли
Казахстана дала толчок для интеграционных технологий и не только с кредитным бюро и центром
выплаты пенсий, но и с другими отраслями. Например, смс-платежи и банковские сервисы для
мобильных телефонов получили распространение в Казахстане гораздо раньше, чем в России.
Перечисленные факторы сравнения говорят скорее в пользу банковской системы
Казахстана, как более динамичной, технологичной и устойчивой по сравнению с северным
соседом. Что дает основания предполагать, что при сохранении вектора на сближение экономик
банковская система Казахстана сможет за счет сильных сторон выиграть от интеграции.
Однако есть и удручающие факторы, и что важно, эти факторы не зависят от банков, а
являются скорее следствием динамики экономики Казахстана в целом.
Так, отношение активов банков второго уровня к ВВП в 2012 году различаются радикально:
46% в Казахстане и 73% в России. Это прямой показатель вовлеченности банковского сектора в
экономический рост страны, и в то же время – косвенный показатель структуры экономики. В
самом деле, нефтяные деньги имеют свойство во время кризисов и после них не
аккумулироваться в банковской системе в виде активов БВУ, в то время как долгосрочные
инвестиции в индустриальное производство или сельское хозяйство не только аккумулируются в
виде активов банков, но и создают рабочие места и добавленную стоимость, превращаясь в
доходы населения. Справедливости ради надо сказать, что так было не всегда. Максимальное
отношение активов БВУ к ВВП в Казахстане составляло 91%, и было это в 2007 году, значит,
снижение вдвое после кризиса – это или страх перед «новыми пузырями», или естественная
реструктуризация экономики в пользу сырьевого сектора, но в любом случае тенденция
тревожно расходится с долгосрочной стратегией. Сами банки тут вряд ли что-то могут подправить,
так как этот эффект – лишь проекция динамики экономики на банковский сектор.
Банки не могут взять на себя финансирование долгосрочных инфраструктурных
стратегических проектов, а также кластеров реиндустриализации – это скорее роль государства и
аргумент для государственно-частного партнерства. Появление таких проектов с созданием
новых рабочих мест и будущей возможности создания добавленной стоимости – это мог бы быть
выход из динамики фиксации Казахстана в роли мирового поставщика природных ресурсов. Тут
банки могли бы выступить партнерами и совместными усилиями переломить динамику в пользу
несырьевой экономики.
Вмешательство же государства в банковские процессы мелкого масштаба вредно как для
банков, так и отвлекает госресурс от решения стратегических задач.
Если суммировать сказанное, то при сближении банковских систем Казахстана и России
наши банки имеют несколько неоспоримых преимуществ, а это значит не только
необоснованность опасений проигрыша в конкурентной борьбе, но и возможность для
банковского бизнеса Казахстана начинать экспансию в российский банковский сектор.
«Капитал.kz», 04.02.2013
Ж о ма рт Е р таев:
« М н е н е в чем к аяться»
Имя Жомарта Ертаева стало широко известно во время взлета «Альянс Банка» в середине
2000-х. Банкир и предприниматель «прославился» после того, как в Сеть попал видеоролик с
пресс-конференции, где Ертаев грубит и бросает бутылку в журналиста, а тот в ответ
запускает в банкира ботинком. Позже пользователям сообщили: это видео – медиавирус,
спланированная пиар-акция. Тогда подходы Ертаева к бизнесу и рекламе многим казались
эпатажем, но задумка удалась: рейтинги фиксировали быстрое превращение регионального
микробанка, которым он руководил, в одного из лидеров финансового рынка республики.
Спустя два года после ухода из «Альянс Банка», на волне кризиса, в августе 2009 года банкир
был заключен под арест. Официальная версия – обвинение в хищении средств из «Альянс
Банка», правление которого Ертаев возглавлял с 2002 по 2007 год, – позже была
переквалифицирована в «нарушение законодательства бухгалтерского и финансового учета».
Интервью нашей газете – первое выступление банкира в прессе после нашумевшего дела.
– Вас осудили на два года лишения свободы условно – за что? Разве под амнистию вы не
попали?
– Когда занимаешься делом, для многих ты уже выскочка, а если занимаешься большим
делом – виноват по умолчанию, и к тебе всегда приковано повышенное внимание. Нав ерное,
такова ситуация была, что нужно было найти крайних и выпустить социальный пар. Вот я в числе
прочих оказался в ненужном месте, в ненужное время. Статья, по которой меня судили, была
средней тяжести, и под амнистию я попадал. Но не воспользовался этой возможностью и
продолжаю нести наказание, которое мне вынес суд. Есть определенные ограничения – я
должен дважды в месяц ходить отмечаться в КУИС. Почему я отказался от амнистии? Для того
чтобы когда-нибудь обжаловать решение. Я уверен, что меня рано или поздно оправдают.
Амнистия – это акт признания вины и прощения, а мне не в чем каяться.
– Хорошо, переформулирую вопрос: вы знаете, кому перешли д орогу? Это б ыла месть?
Заказ?
– Ну откуда мне знать, был заказ на меня или нет? Если и был заказ, то это уже в прошлом.
Нельзя зацикливаться, мстить. Я недавно прочитал книгу Эриха Фромма «Душа человека», там он
людей делит на биофилов, которые любят жизнь, и некрофилов – людей, которые не любят жизнь,
а любят системы и все живое уничтожают (яркий пример тому – Гитлер). Фромм считает, что
месть присуща некрофилам. И я с ним согласен. Думаю, что на пике банковского кризиса
ситуация требовала сакральных жертв, а на заклание выбирают кого-то яркого и
запоминающегося большинству. Так было во все времена. Для меня сложнее всего было понять
и принять свою роль сакральной жертвы как уже свершившуюся данность. Чтобы отпустить
ситуацию и жить дальше.
– Какие у вас отношения с Маргуланом Сейсембаевым, бывшим топ -менеджером « Альянс
Банка», который, когда началось расследование, сбежал за границу и свалил все на вас?
– Когда-то я его боготворил. А сейчас... Ни с моей, ни с его стороны даже не было попыток
восстановить контакт. Если коротко, то Маргулан для меня – это самое большое разочарование в
жизни.
– Вы вернулись в бизнес. Готовы проходить все заново сейчас, когда новая волна к ризиса
грозит в мировом масштабе?
– Я по-прежнему считаю, что кризис – это очищение через боль, катарсис. Просто надо
больше работать, каждый день, усердно, тогда все получится. Многие говорят про коррупцию,
про пресловутый административный ресурс. Да, не без этого. Но вместе с тем в Казахстане
созданы все предпосылки для занятия бизнесом. Мы живем в правовом государстве, и тот факт,
что я на свободе, – тому доказательство. Я по-прежнему считаю, что кризис у нас в головах. Все
меньше становится людей, жаждущих заниматься бизнесом в чистом виде – делать добавленную
