Король прикусил пальцы — знак ужасного гнева — и какое-то время в зале властвовала тишина. Только Корунд осмелился обратиться к Королю и тихо сказал: — Повелитель, прошу вас, проглотите ваш королевский гнев. Вы сможете высечь его, когда вернется мой сын Хакмон, но пока их больше чем нас, и, к тому же, все наши люди настолько пьяны, что, поверьте, я бы не поставил и куска репы на нашу победу в случае, если дело дойдет до боя.
И сердце Корунда переворачивалось от тревоги, ибо знал он, каких усилий стоило леди его жене поддерживать мир между Ведьмами и Ла Фиризом.
Громкий разговор и топот ног пробудили Корсуса от тяжелого сна, и, в недобрый час, он запел:
Откроет двери старая тюрьмаНаружу выйдут пленники оттуда.Рассеется тогда законов тьма,Засветит солнце для простого люда.
В это мгновение Кориниус, в котором вино, ссора и упреки Короля зажгли огонь безрассудного и неистового гнева, который, как воск в печи, растопил все благоразумные политические соображения, громко закричал: — Не хочешь ли ты увидеть наших пленников, Князек, чтобы понять, какой ты осел?
— Что еще за пленники? — крикнул Князь, вскакивая на ноги. — Клянусь всеми фуриями ада! Я устал от всех этих темных намеков и желаю знать правду!
— Князь, почему ты беснуешься, как сумасшедший? — сказал Король. — Кориниус пьян. Хватит оскорблений и подозрений.
— Не считай меня тупоумным, — ответил Ла Фириз. — Я желаю знать правду и я ее узнаю.
— Да, ты ее узнаешь! — заорал Кориниус. — Вот она: мы Ведьмы, самые лучшие воины в мире, мы лучше, чем твои трусливые Пикси и проклятые Демоны. Хватит скрывать и лгать. Двоих из этого племени мы спеленали и подвесили на стене старого пиршественного зала, как фермеры приколачивают горностаев и хорьков на двери своего сарая. Там они и будут висеть, пока не сдохнут: Джусс и Брандох Даха.
— О, наиболее презренная ложь! — сказал Король. — А тебя, Кориниус, я разрублю на куски.
— Я забочусь только о вашей чести, о Король, — ответил Кориниус. — Нечего таиться от этих Пикси.
— И за это ты умрешь, — сказал Король, — ибо все твои слова — ложь.
На какое-то время в зале установилась мертвая тишина. Наконец Князь, с белым и перекошенным лицом, медленно сел, и тихо сказал Королю: — О Король, я немного погорячился, простите меня. И если я забыл о своем долге вассала, то только из-за раздражения, которое кипит в моей крови, ибо не люблю я все эти церемонии, а вовсе не из-за недостатка дружбы к вам или желания сбросить ваше владычество над Пиксиландией. Но и вы не должны требовать с меня больше, чем позволяет моя честь, обычай и долг вассала, который я с радостью выполняю. И мой меч всегда готов помочь вам против любого врага, кроме, конечно, Демонландии. Но сейчас, о Король, заколебалась башня нашей дружбы, она готова упасть и разлететься на куски. Ибо вам, о Король, как и всем лордам Демонландии, известно, что мои кости давно бы белели на пустошах Чертландии, если бы Лорд Джусс не спас меня от Чертей-варваров во главе с Факс Фей Фазом, которые четыре месяца осаждали меня в маленькой крепости Лида Нангуна. И мою дружбу вы можете сохранить, о Король, если отдадите мне моих друзей.
— У меня нет твоих друзей, — ответил Король.
— Тогда покажите мне старый пиршественный зал, — сказал Князь.
— Я покажу его тебе завтра, — сказал Король.
— Я желаю видеть его сейчас, — сказал Ла Фириз и встал.
— Хорошо, — сказал Король, — больше я не буду скрывать от тебя правду. Я очень люблю тебя. Но когда ты просишь меня отдать тебе Джусса и Брандох Даха, ты просишь то, что вся Пиксиландия и вся горячая кровь твоего сердца не в состоянии отнять у меня. Эти двое — мои злейшие враги. Ты даже не представляешь себе, через какие тяжелейшие испытания и опасности я прошел, чтобы наложить на них свою руку. А теперь не дай своим надеждам победить свое благоразумие, ибо, клянусь, Джусс и Брандох Даха сгниют в тюрьме!
И все ласковые речи Ла Фириза, предложения богатого выкупа и земель, и даже угроза войны, не поколебали Короля. И сказал Король: — Уймись, Ла Фириз, или ты рассердишь меня. Они сгниют.
И когда Ла Фириз увидел, что никакие слова не могут поколебать Короля, он взял свой прекрасный хрустальный кубок, яйцеобразный, стоящий на трех золотых ножках, с золотым ободком и орнаментом из топазов, и бросил его в Короля Гориса; и ударил кубок прямо в лоб Королю с такой силой, что не выдержал хрусталь и раскололся на куски, и потерял Король сознание и упал на пол.
И взволновался весь огромный пиршественный зал, но никто не был быстрее, чем Корунд, который выхватил свой обоюдоострый меч, и, крикнув: — Гро! Позаботься о Короле. Вперед, ребята! Повеселимся, — прыгнул на стол. И все его сыновья, и Галландус и остальные Ведьмы схватили оружие, и то же самое сделали Ла Фириз и его люди, и начали они сражаться в большом пиршественном зале Карсё.
Кориниус, который мог держать оружие только левой рукой, самым мужественным образом прыгнул вперед, и, в ожидании нападения Князя, поносил его самыми последними словами. Но туман от необузданных возлияний не только застил его разум и превратил его в дикого зверя, но и ударил ему в ноги, которые потеряли привычность ловкость и стали запинаться на каждом шагу. И поскользнулась его нога в луже пролитого вина, он тяжело упал на спину и ударился головой о полированный стол. А Корсус, который почти не мог говорить и настолько отупел от вина, что даже ребенок мог бы сообразить лучше него, что означает этот шум, покрутил кубок в руке и крикнул: — Питие лучше для тела, чем любое лекарство! Пей всегда и ты никогда не умрешь. — Но тут его ударил в рот кусок грудинки, брошенный Элароном, капитаном телохранителей Князя, и он, как боров, повалился прямо на Кориниуса, и они оба остались лежать, неподвижные и потерявшие сознание. Тем временем столы перевернули, бойцы нанесли и получили раны, и прилив боя навалился на Ведьм. Ибо пусть Пикси и не были такими хорошими воинами, как Ведьмы, они были почти трезвыми, а их враги выпили множество бочонков вина и настолько опьянели, что еле двигались и только что-то горячо бормотали. И аметист Корунда не смог полностью победить вино, бегущее по его венам, он задыхался и его удары были легче и медленнее, чем обычно.
Только из-за любви к своей сестре Презмире и старой дружбы с Ведьмландией, Князь приказал своим людям по возможности не убивать Ведьм, но схватывать их, и под угрозой смерти не ранить Лорда Корунда. И когда Пикси победили, Ла Фириз приказал своим людям взять кувшины с вином и, пока одни держали Ведьм за руки, другие лили в Корунда и его людей вино до тех пор, пока они не опьянели настолько, что не могли двинуть ни рукой ни ногой. И забаррикадировали Пикси высокие двери зала скамьями, столешницами и тяжелыми дубовыми подставками, и Ла Фириз приказал Эларону сторожить дверь с большинством отряда, и поставил стражу к каждому окну, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти из зала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
