— Вы действительно… так думаете?
— Да. Вероятно, он был болен, и болезнь заставила его сделать это. А не его сердце. Он никогда не отвергал вас, и я знаю, что где бы он сейчас ни был, он хотел бы, чтобы вы поняли это. И пока вы это не поймете, он не найдет себе покоя. Вы ведь любите его?
— О да… Да!
— Тогда сделайте это для него. Поговорите с ним в своем сердце и скажите, что прощаете его, потому что знаете, что он не хотел этого. Скажите ему…
Неожиданно рядом с ней оказалась Ди, подсказывая слова из своего дневника, слова, что она говорила мужчине, которого любила, не зная, слышит ли он ее.
— Скажите ему… Скажите ему…
Анжела изумленно смотрела на нее:
— Так что я должна сказать ему?
— Что он по-прежнему с вами, в вашем сердце, как и вы в его, до тех пор, пока однажды вы не объединитесь навсегда.
— И он не отвергнет меня? После стольких лет?
— Это совсем недолго. К тому же времени не существует. Это только иллюзия.
— Да, да, — медленно проговорила Анжела. — Кажется, я понимаю…
Она обняла Пеппе, все еще вздрагивая, но уже не плача.
Звук возле двери заставил Пеппе поднять голову.
На пороге стоял Роско и с изумлением смотрел на представшую перед ним сцену — его мать с выражением радости на лице и Пеппе, обнимающая ее за плечи.
«Это то, что он пытался сделать для матери, но так и не смог, — подумала Пеппе. — Теперь он меня возненавидит».
Она тихо шепнула Анжеле:
— Здесь Роско.
— Почему ты плачешь, мама?
— Все в порядке. Пеппе заставила меня на многие вещи посмотреть с другой стороны. Она мне рассказала…
— Я слышал, — тихо сказал Роско, доставая платок и вытирая слезы с ее лица. — Не плачь, мама. Ведь теперь не о чем плакать, верно?
— Да, верно. Все хорошо. Чарли победил и будет участвовать в следующем конкурсе. Не успеем оглянуться, как он станет богат и знаменит.
Зазвонил телефон, и Анжела взяла трубку:
— Чарли, дорогой, мы как раз говорили о тебе…
Пеппе сделала шаг в сторону. Ей нужно скорее уйти отсюда!
Она почувствовала, как пальцы Роско сжали ее запястье, он потянул ее за колонну, уводя из поля зрения Анжелы.
— Чем я могу отблагодарить тебя? — тихо спросил он. — Я уже потерял надежду, что когда-нибудь увижу ее такой счастливой… — Он поднес к губам ее руку и поцеловал.
— И тебе не досадно, что это была именно я?
— Если ты имеешь в виду, что мне самому бы хотелось принести радость и покой моей матери, то да, мне досадно. Но раз другой человек сумел сделать столь бесценный подарок, то только это имеет значение.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Думаю, что теперь мы можем расстаться друзьями.
— Расстаться? Мы собираемся расстаться?
— Мы уже расстались, Роско. Ты это знаешь.
— Только потому, что мы наговорили друг другу кучу всяких гадостей? Ты притворилась этакой бессердечной шалавой, а я притворился, что поверил тебе. Мы можем переступить через это, если захотим.
Словно вихрь закружил ее. Радость от его любви, горечь от неминуемой разлуки, страх, что нервы могут не выдержать. Она должна была оставить его, но теперь эта мысль наполняла ее ужасом.
— Уверен, что ты готова попробовать снова, — сказал он. — Одно то, что ты пришла сюда…
— Чарли говорил, что тебя здесь не будет.
— Он так сказал? Быть этого не может! Он знал, что я приду.
— Может, я не так поняла, — пробормотала она. — Но все равно теперь уже поздно.
— Как это может быть поздно, если мы любим друг друга?
Пеппе услышала, как Анжела положила трубку.
— Мне нужно идти, — сказала она.
— Я что-то не заметил твоей машины.
— Похоже, на этот раз она сломалась окончательно.
— Тогда я тебя отвезу. И не вздумай спорить!
Глава 12
Подходя к машине, они заметили маячившую возле нее темную фигуру, наполовину скрытую плотной завесой падающего снега. У Пеппе перехватило дыхание.
— Это Фэнтон, — шепнула она Роско. — Тот, кого ты уволил. Может, он что-то сделал с твоей машиной…
— Что вы здесь делаете в такую погоду? — раздраженно спросил Роско. — Вы что, хотите схватить пневмонию?
Фэнтон приблизился. Его фигура обрела более четкие контуры.
— Я тут недавно. Я только хотел поблагодарить вас. Я наконец понял, кто дал мне работу.
— Я лишь сказал, что дело вы свое знаете, — грубовато буркнул Роско.
— И за бумаги, что вы подписали… Ну те, насчет долгов…
— Это только гарантии. Долги вам все равно придется платить самому.
— Но зато теперь у меня есть время, — улыбнулся Фэнтон. — Вот за это все я и пришел вас поблагодарить.
— Хорошо. Ну а теперь возвращайтесь домой, пока и в самом деле не простудились… А где ваша машина?
— Я ее продал.
— Ну тогда давайте я вас подброшу.
Поблагодарив, Фэнтон устроился на заднем сиденье.
Всю дорогу Пеппе пыталась разобраться в своих путающихся мыслях.
«Почему, — думала она, — Роско так непостоянен? Почему он и пяти минут не может остаться одним и тем же человеком?»
Жена Фэнтона и его трое детей сгрудились возле окна, беспокойно поглядывая на улицу. Увидев, как их муж и отец вылезает из машины, все с радостными криками бросились ему навстречу. Какое-то время Роско молча смотрел на эту семейную сцену, затем нажал на газ и уехал.
— Просто не могу поверить, что ты сам нашел ему работу.
— Что мне еще оставалось делать? Ты видела его семью. По правде говоря, это не такая уж замечательная работа — вести финансовые дела нескольких магазинчиков.
— И тебе не пришлось объяснять владельцам, почему ты его уволил?
— Они мои партнеры.
— Ага. Значит, ты потянул за веревочки.
Он улыбнулся.
— И поручился за его долги?
— Поручился, но не оплатил. А теперь, может, оставим эту тему?
— У меня все это просто не укладывается в голове. Никому не узнать о тебе всей правды.
— Ну а чего ты еще ожидала, обрушив на меня свои обвинения тогда в офисе?
— Я и не думала, что ты будешь обращать внимание на каждое мое слово. К тому же у меня есть подозрение, что ты бы в любом случае это сделал. Скрудж снаружи, Санта-Клаус внутри. — Пеппе посмотрела в окно. — Похоже… мы куда-то не туда едем.
— Мне пришлось сделать крюк. В это время возле Трафальгарской площади пробки.
— Ах да… Там поставили гигантскую елку, которую нам каждый год присылают из Норвегии.
— Давай посмотрим? — предложил Роско, останавливаясь возле тротуара.
Он взял ее за руку и потянул туда, где огромная елка вздымалась в ночное небо, украшенная сотнями огней. Многочисленные лампочки отбрасывали разноцветные блики на дома вокруг площади, откуда-то доносился хор голосов, распевающих рождественские песенки.
