Его ладонь оказалась на моём лице, и шершавые тёплые пальцы коснулись губ. Шейн смотрел мне в глаза:
– Сопротивляться бесполезно.
– Звучит так, будто ты меня обвиняешь в этом.
Шейн спрятал ухмылку, лицо помрачнело:
– От этого бессмысленно бежать.
– Спасибо за предложение, но я должна отказаться.
– Ты ведь чувствуешь это, – коротко помотал головой, всё ещё не отпуская меня от себя ни на сантиметр, – то же, что и я.
Я невесело усмехнулась:
– Именно, Шейн. Это всё, что я к тебе чувствую. И это печально. А тебе… тебе просто кажется, что ты этого хочешь. На самом же деле ты хочешь всех. Кого-то больше, кого-то меньше, суть не меняется.
Лицо Шейна вдруг наполнилось яростью, челюсти плотно сжались, а на глаза стало страшно смотреть.
– Это всё, что ты видишь, Миллер? – тихо прорычал он.
Я не колебалась:
– Да.
– Думаешь, я только отыметь тебя хочу?
На этот раз ответила не сразу:
– Да.
И тишина. В чёрных глазах бушевало пламя, прожигая во мне две огромные дыры.
Наконец я пришла в чувства.
– Я уже говорила, Шейн, что не боюсь тебя. – Мрачно усмехнулась: – Иди, купи Дани красный парик, возможно, тогда тебе полегчает. Не трать на меня своё звёздное время, это бессмысленно. Я никогда не стану твоей одноразовой дешёвкой.
Не знаю почему, но в этот момент Шейн стал выглядеть так, будто я сказала самую неимоверную глупость на свете. Долго смотрел на меня пристально… Потом усмехнулся, сделал шаг назад и усмехнулся громче. А затем и вовсе рассмеялся во весь голос, только весёлого в этом смехе было мало. Вообще ничего не было. Кожа покрывалась ледяными мурашками, глядя на него.
Шейн остановился, подошёл ближе, облизал свои тёмно-вишнёвые распухшие губы и пристально посмотрел мне в лицо, всё ещё широко печально улыбаясь:
– Одноразовой дешёвкой? Чёрт, Миллер… я не верил, но только что понял: ты действительно так считаешь. – Тихо посмеиваясь, помотал головой. – Такая идеальная, да? Такая правильная, чтоб тебя… Ты права. Чёрт. Ты права. Этого никогда не случится. НИЧЕГО не случится! И не важно, кто что думает и как ты… ты это видишь. Ничего не будет… потому что я никогда не буду достаточно хорош для тебя!
И Шейн вылетел из номера, хлопнув за собой дверью.
– Ты даже не пытался!!! – заорала я вдогонку и без сил сползла вниз по стене.
Глава 17
День моего дебюта.
Сумасшедший день.
Вчера отпустили пораньше и велели выспаться, но вы ведь знаете, как это бывает – когда мыслей в голове так много, что они попросту не могут позволить мозгу отдохнуть. Мысли обо всём: о дебюте, о контракте, о будущем, о Калебе.
О Шейне.
В основном о Шейне.
Слишком много стала думать о Шейне.
И не только о его теле… Не только о том, как он пожирает меня глазами. И не только о желании, что во мне возрождает.
Вдруг поняла, что мне нравится слышать его смех. Шейн умеет быть забавным. И десятки развлекательных шоу, что мы с ним посетили, стали отличным тому доказательством. С ним даже бывает весело, когда не строит из себя законченного придурка. И мне совершенно не нравится понимание этого.
Шейн просто… разный. Каждый раз разный. Человек, который умеет подстраиваться под любую ситуацию. И больше это не кажется мне отталкивающим.
Даже в моменты, когда играет на публику моего парня, ему удаётся рассмешить меня. Вот уж не думала, что Шейн окажется на это способен. Сколько же личностей в нём живёт?.. Разный. Всегда разный. Никогда не знаешь, каким он будет сегодня.
Мысли непостоянны. Чувства слепы. Тело – всего лишь машина. Мозг – центр управления. Но не у меня.
У меня болит сердце. От того, что я пытаюсь его контролировать, но оно берёт власть над ситуацией. И я всё больше и больше погружаюсь в собственные страхи. Не могу признаться себе в том, что Шейн влияет не только на моё тело, но и на душу.
А он влияет.
Я должна была его выслушать. Но не стала этого делать. Что нового Шейн мог сказать мне? Он ведь не скрывает, что это обычная страсть. А может, мне просто было страшно слушать? Вдруг всё стало бы только хуже?..
Я жалкая… И слабая. Боюсь признаться себе. Боюсь услышать это от него. Боюсь потерять Калеба.
А раньше я не верила в это.
Не верила в то, что можно влюбиться в обоих.
И чувствую себя последней дрянью…
Моё выступление состоится в восемь вечера в одной из студий MTV. Весь день мною занимались педагоги, весь день я повторяла песню, хоть уже и могла сыграть её с закрытыми глазами, а в пять часов вечера меня отправили на макияж. Там и познакомилась с Маркусом – моим теперь уже личным стилистом. Даже не знала, что так принято, но кому-то ведь надо брать на себя ответственность перед директором за то, если вдруг сценический образ прогорит.
Волосы оставили распущенными, лишь слегка придали объёма и прикрыли парочкой локонов разбитую бровь, которая ещё только покрылась коркой. Нанесли яркий макияж, очень похожий на тот, что был у меня в день клубной вечеринки, только глаза стали ещё более чёрными, а губы, наоборот, обесцветили.
Короткого платья не было, вместо него узкие чёрные джинсы, полуботинки на устойчивом высоком каблуке и обычная светлая рубашка на несколько размеров больше, чем нужно. Напоминает мужскую, хотя заверили в обратном. Закатали рукава по локоть, перёд рубашки неряшливо спрятали в джинсы, оставив большую часть свободно висящей. Уши, шея, руки – всё в тяжеловесной бижутерии, так что с силой притяжения пришлось побороться. И в таком вот образе меня поставили перед зеркалом.
Долго к себе присматривалась. Стилисты ждали реакции.
– Выгляжу так, будто пришла пьяной с вечеринки и ни фига не выспалась, – наконец заключила.
– То что надо! – зааплодировали стилисты.
А Маркус громче всех:
– При всём при этом, деточка, выглядишь потрясно, слово сошла с обложки Rolling Stone!
Не знаю, с какой обложки я там сошла, но чем ближе машина подъезжала к зданию MTV, тем сложнее становилось контролировать дрожащие колени.
Директор Сок позвонил трижды, спрашивая о всяких нелепостях и акцентируя особое внимание на вопросе о том, не планируется ли какой-нибудь выходки.
– А если и планируется, взяла вам и выложила, да? – не сдержалась на третий раз.
– Стоит ли мне тогда напомнить о штрафах, Тейт?..
Повесила трубку. Нервирует дико! Взглянула на Гибсона. Спасибо, что хоть его не заменили – сегодня мы выйдем на сцену вместе.
Перед самым выходом из авто от Калеба пришло смс:
«Жаль, что я не могу быть на твоём дебюте. Но мы отпразднуем позже, это я тебе обещаю. Ты справишься, Тейт. На сцене – ты справишься. Только не убей кого-нибудь во время интервью».
Надула щёки и медленно выдохнула. Спасибо, что без очередных признаний в любви обошёлся. Моему состоянию это бы не пошло на пользу. И Калеб знает это. Поэтому благодарна вдвойне.
Кстати об интервью. Встретилась с Анемоной. Та даже обняла меня при встрече и не избежала комментария о том, что красный цвет мне идёт больше. Несколько раз прокричала, что вот она, та самая девчонка, на которую ведущая MTV делала ставку! И чёрт с ним, с этим проектом, Анемона знала, что я особенная и в стороне не останусь. Я благодарно улыбнулась, так как нас вовсю фотографировали, и сконцентрировалась на интервью. Ну и где ж там! Разве кто-то сегодня дебютирует? Я? Правда? Тогда почему все вопросы о Шейне?
К слову о засранцах – лохматой шевелюры на горизонте не появлялось. Может, вообще не придёт… Надеюсь, не придёт.
Камеры снимали, фотографы выполняли свою работу, а я всё пыталась привыкнуть к сумасшедшему действию, что вокруг меня происходило. Съёмки проводились прямо в коридоре недалеко от сцены, так что люди толпами сновали туда-сюда, тем самым дико мешая сосредоточиться. Я постоянно ёрзала на стуле и бросала растерянные взгляды то на прожекторы, то на камеру, то на ведущую.
– Ну-с, – переходила к следующему вопросу Анемона, читая с ярко-жёлтой карточки с чёрным символом MTV, – когда ты поняла, что Шейн смотрит только на тебя?
До этого времени – на других эфирах – мне удавалось обходить подобные вопросы, так как Шейн вовремя подхватывал тему, но сейчас… сейчас надо выкручиваться самой.
– Вряд ли Шейн смотрел только на меня, – наконец совладала с голосом, – но на меня он смотрел… по-другому.
– Как? – сверкала улыбкой ведущая.
Попыталась дать ей знак, чтобы меняла тему, но Анемона, видимо, решила, что у меня нервный тик. Тихонько усмехнулась и похлопала ладонью по моей коленке.
– Тейт, всё хорошо, расслабься, просто говори, что думаешь, – подмигнула, – ты ведь хорошо это умеешь.
Аж самой смешно стало от того, какой скандал начнётся, скажи я, что думаю…
– Ну, – подталкивала Анемона, – как Шейн на тебя смотрел? Нам всем интересно об этом узнать.
Надо было лучше подготавливаться к роли изобретательной лгуньи, потому как на лбу так и написано: «Катитесь в пекло. Я не знаю, что сказать».
