— С удовольствием,— сказал на все это Фагнир.— С огромным. Вот только (он ткнул себя двумя пальцами под подбородок) в горле сухо. Говорить тяжело.
Конан рассмеялся:
— Ладно, так и быть. Кружечку заслужил. Будешь стараться — получишь еще.
Амазонка сидела в той же позе, которую приняла, когда варвар приступил к допросу отловленного вагаранца: скрещенные ноги, на коленях сабля, на саблю возложены руки, глаза прикрыты. И то ли из-под опущенных век наблюдала, как раскрасневшийся приказчик вычерчивает веточкой на песке замысловатые линии, выставляет камушки и, размахивая над всем этим длинными тощими руками, взахлеб рассказывает об улицах, переулках, закоулках, тайных лазах, дворцах, площадях, стенах города Вагарана, который он, дескать, исходил вдоль и поперек, то ли дремала, давая отдых усталому телу, но по-кошачьи оставаясь настороже. А может быть, думала о чем-то своем, отрешась от происходящего — мысленно, например, переместившись туда, где женщины избавлением от мужчин обрели мир, покой и благополучие.
Конан слушал пленника с напряженным вниманием, останавливал, когда тот увлекался ненужными подробностями или порывался излагать байки и предания, расспрашивал о том, что его заинтересовало. Киммериец знал: время не тратится им впустую. Передвигаться по незнакомому городу, где тебя ищут и, вполне вероятно, поиски с наступлением сумерек не прекратят, гораздо проще, когда имеешь хоть какое-то представление о тех местах, по которым приходится плутать. Кто знает, какая-нибудь мелочь из тех, что выдал говорливый Фагнир, может ведь и жизнь спасти. А уж память-то варвара не подведет. Он дал себе команду запомнить все, что наговорил приказчик, зарисовал в голове начерченный на песке план — стало быть, в нужный момент нужный фактик обязательно появится из мозговой кладовки. И он этим фактом непременно воспользуется.
— Ясно, довольно,— прервал Конан вагаранца, когда смекнул, что тот уже ничего нового и полезного не скажет. Варвар вскочил на ноги.— Женская половина дома запирается снаружи?
— О да,— кивнул Фагнир.— На замок.
— Ключ у тебя есть?
— Нет. Но есть.
— Это еще как понимать? — удивился киммериец и успел подумать, что зря во время беседы об устройстве города уступил канючащему приказчику и разрешил пропустить еще пару кружечек.
— Хозяин мой, подозрительный, жадный купчишка Махар, не доверяет мне ключей от помещений. Но младший брат мой работает подмастерьем в кузнице, где изготовляют Махару замки. Он, добрая душа, сделал для меня по одному лишнему ключику на каждый замок.
— Пошли в дом, приятель. Покажешь, как живут вагаранские купцы. Полны ли у них погреба? Есть ли в бочках мое любимое вино? Вставай.
Приказчик Фагнир встал, однако только на колени.
— Бесподобнейший, сравнимый с богами великан! Пощади! В дом чужого приведу, дам пограбить,— убьет меня он, купец Махар, кровожадный и мстительный индюк!..
— Слушай, твои крики мне надоели,— сказал Конан тихим, но таким ледяным голосом, что у вагаранца сразу пропало всякое желание вопить дальше.— Еще раз возразишь мне — язык отрежу. А так — нос расквашу, пару синяков поставлю, привяжу в погребе к винной бочке и оставлю дожидаться купца. Расскажешь ему, как геройски сопротивлялся злобному варвару. Ну, а если купчишка твой еще застанет меня, тебе не перед кем будет оправдываться. Пошли!
— Вот спасибо, господин добрый гладиатор! Ах, какая голова! — затараторил приказчик, вставая и отряхиваясь.— А то, поверишь ли, мне приходится сюда, в кустики приходить, чтоб вина попить. Вдруг застанет подлый купец за этим делом в доме — не сносить мне головы. Очень, очень жестокий купец, мерзавец Махар. Ой, спасибо за бочку…
Киммериец вытолкал рассыпающегося в благодарностях Фагнира за кусты.
— Женщина, мы уходим. Желаешь — присоединяйся. Впереди нас не ждет легкая дорога. Нужно как следует отдохнуть. Поесть. Переодеться,— сказал Конан, перед тем как выбраться из укрытия.
Последовала ли амазонка его совету, он смотреть не стал. Не оглядываясь, быстрым шагом, торопя вагаранца, направился к дому. И через какое-то, весьма непродолжительное время, тяжко вздохнув, женщина поднялась и пошла следом за мужчинами.
Со своим новым знакомым Конан проверил, заперты ли выходящие на улицу ворота и калитка, навешен ли замок на дверь, ведущую в женскую и детскую половины дома, отсекая, таким образом, всяческие неожиданности с этой стороны. Навестили они и погреб, вернувшись оттуда с корзинками со снедью и кувшином лучшего, как уверял приказчик, из хранящегося у купчишки вин — белого кофского десятилетней выдержки.
Зал для трапез и бесед окнами удобно выходил на уличные ворота и калитку — если и ждать опасных гостей, то именно с этой стороны.
— Здесь и дождемся темноты… Если дадут дождаться.— Конан обращался к амазонке, забравшейся на один из низеньких, заваленный атласными подушками диванчиков и даже сейчас не расставшейся со своей саблей. Корзинки с едой и кувшины были поставлены в центре комнаты на ковер, в котором ноги утопали по лодыжку. В свою очередь и пол, и стены зала «утопали» в коврах, как и все вокруг выделялось показной вычурной роскошью. Массивные, безвкусные золотые безделушки, на стенах — оружие, усыпанное драгоценными камнями и совершенно бесполезное как для нападения, так и для защиты, ковры, покрывала, подушки, обильно расшитые серебряными и золотыми тесьмами, кистями и перламутром.
— Что скажешь, Фагнир? Не смотри, не смотри на кувшин, как собака на кость. Бегом давай к своему колодцу, таскай воду. Надо смыть с себя дурную вагаранскую кровь.— Киммериец выбрал из груды серебряной, испещренной резьбой посуды два кубка, наполнил их вином. И, подавая один из них своей черноглазой спутнице, сказал:
— Утоли жажду, прекрасная пантера! Пожелаем себе поскорее оказаться за стенами мерзкого города, потом вернуться сюда с армией отборных псов войны и пить из этих кубков не вино, но уже вагаранскую кровь… Хотя нет: она будет кислой на вкус.
Амазонка молча взяла из мужских рук сосуд с вином и быстро, большими жадными глотками осушила его. Тем временем северянин выкладывал из корзин на ковер позаимствованные у запасливого купца яства.
— Я, кажется, начинаю любить этого Махара.— Конан отломил хлеб, положил на него огромный кусок козьего сыра.— Вино отменное, да и брюхо есть чем порадовать. Так, глядишь, я и не убью его, когда он вернется. Присоединяйся, о женщина, не открывающая своего имени! Один лишь Митра ведает, сколько у нас еще в запасе времени.
Но амазонка не присоединилась, не покинула диванные подушки. Зато в зал ворвался Фагнир:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
