— Вот так всегда, — показушно вздохнул медведь, нисколько не обидевшись, и, быстро перестроившись на серьезный лад, спросил: — Справились?
— Да, — тряся светлыми мокрыми волосами и обдавая меня освежающими брызгами, отчитался Андрей.
Я с интересом прислушивалась, все еще отходя от неожиданного появления альфы. Максим тут же собрал удочки, закинул три пойманных рыбины в мелкую сетку и… скинув шорты на дно лодки, вместе с рыбой нырнул за борт!
— Про дождь не забудьте! — вынырнув уже метрах в пяти от нас, крикнул он, на миг обернувшись назад. И поплыл к берегу! Я в изумлении провожала его взглядом.
— И как это понимать? — озадаченно спросила у Андрея.
Белый с нахальной улыбкой плюхнулся на ближайшую скамью, сдернул меня с нагретой солнцем дощатой кормы лодки и, зажав между своих ног, стал стягивать с меня шорты!
— У тебя нет ощущения, что ты слишком многое себе позволяешь?! — возмутилась я, треснув его кулаком по плечу.
— Если ты хочешь, чтобы тебя кинули в воду в одежде… — Андрей многозначительно ухмыльнулся.
— Я загораю и купаться не намерена! — дернулась я назад. Пользуясь возможностью поговорить наедине вне зоны слышимости даже оборотней — шум воды заглушал все, — спросила: — Андрей, я тебя не понимаю. Мы ведь уже все выяснили дома! Почему ты продолжаешь вести себя так, словно нас еще связывает совместное будущее?
Эпизод с внезапной страстью принимать в расчет я упорно не намеревалась!
— Потому что так и будет. — Белый характерно прищурился, позволяя мне отступить на пару шагов — максимально возможное в пределах лодки расстояние. — Я — твой альфа и уже говорил, что ты будешь жить в моем клане. Этот вопрос не обсуждается. И только моему волку принадлежит твоя бурая.
«А значит, и ты — мне», — повисло невысказанным.
— В клане, альфа которого недвусмысленно дал понять, что предпочел бы видеть меня мертвой? — Накануне течки с эмоциями и так сложно совладать, а сейчас в душе бушевала настоящая буря, распаляя вдобавок и тело.
Андрей поморщился.
— Никто тебя в клане белых волков не тронет, можешь не сомневаться. И никто не выкажет неуважения. Никогда!
«Ага, если не скажут вслух, это еще ничего не значит. Я все равно буду чувствовать их истинное отношение! Тут животное чутье скорее во вред. Всегда буду кем-то… временным, несерьезным, второсортным… Неужели он сам не понимает, что именно этим в первую очередь и унизит меня? И что можно будет требовать от остальных членов клана при таком примере?..»
— Но своей парой ты меня не признаешь? — спросила в лоб, смело взглянув ему в глаза. Знала ответ, боялась его, но спросила, надеясь на чудо.
— Нет, — негромко ответил оборотень, покачав головой. — Я не могу этого сделать. Никогда слабая волчица из шакальего клана бурых волков, не способная принести здоровых волчат, не станет моей парой. Ты должна адекватно оценить ситуацию — и принять ее. У тебя не будет иного выбора, я так решил. И твоя природа не позволит тебе не подчиниться.
Кажется, в это мгновение в моей душе что-то умерло. Мы, молча всматриваясь в глаза друг друга, вслушивались в отголоски сказанного. Его слова отдавались в моем сознании многократным эхом, сводя с ума, заставляя мучиться от отвращения, безысходности и… облегчения. За последнее я ненавидела себя вдвойне, но была бессильна что-либо сделать: инстинкт самки требовал послушаться сильного самца, обещавшего мне свою защиту. Я ненавидела саму мысль об этом. Жить рядом, довольствоваться ролью временной замены, наблюдать за ним, за его парой, за их детьми… Даже думать об этом было мучительно! Но бурая предавала меня, уже соглашаясь смиренно плюхнуться на спину, подчиняясь воле альфы. И это было невыносимо!
Словно ослепнув от горя, понимая, что тону в вихре бешеных эмоций и способна сейчас на самый безумный поступок, я резко прыгнула, одним махом погружаясь в прохладную воду. Смывая с себя ощущение физической боли, разрывающей душу надвое. Притупляя прохладой состояние глухого отчаяния.
Лишь несколько секунд отделили мой прыжок от еще одного всплеска — Андрей прыгнул следом. И, поднырнув глубже, поймал меня в воде. Поймал, крепко спеленав руками, прижав к себе, чтобы одним мощным толчком устремиться вверх — к свету дня. Мне же всплывать не хотелось совершенно! От озвученных перспектив предпочтительнее было бы камнем пойти на дно, и сейчас, в злом и отчаянном порыве, даже хотелось этого. Но белый был намного сильнее, поэтому я, увлекаемая им, вынужденно возвращалась к жизни. Впрочем, это не мешало мне что есть силы, подогреваемой душащей сейчас ненавистью, вырываться, пинать и царапать его. Правда, давление воды основательно сглаживало мои усилия.
Стоило нам, вынырнув на поверхность, сделать по глотку воздуха, как я зарычала — яростно, агрессивно и безумно! Сейчас меня захлестнула животная ярость, полностью лишая хоть какого-то здравомыслия. Моей разумной человеческой половиной управляли инстинкты и эмоции зверя, раненого зверя — боль и жажда мщения. Не держи меня Андрей мертвой хваткой, зубами и ногтями впилась бы сейчас в его лицо. И плевать мне было на осторожный и боязливый скулеж бурой внутри: самка во мне отчаянно призывала к подчинению.
Но… подчиниться подобному?! Это за гранью добра и зла!
В итоге, продолжая пинаться — все остальное мне было недоступно, — махать ногами и раскатисто рычать, я вновь утянула нас под воду. Жидкость хлынула в горло, заставив поперхнуться. Но Андрей уже вновь волок меня «к свету», не позволяя захлебнуться.
Конвульсивно фыркая и откашливаясь, удерживая голову над поверхностью накатывающих волн, я собиралась с силами, чтобы заорать на него уже по-человечески, когда… грянул гром. В буквальном смысле! Резко потемневшее небо прорезала ветвистая молния, и следом тут же раздался грохот. А через секунду сверху обрушилась лавина воды. Шквал острых и холодных потоков сильнейшего ливня.
Дождь отчаянно хлестал тугими струями, колол иглами разбрызгиваемых ветром капель, оглушал и ослеплял. Стихия теперь бушевала не только у меня в душе, но и вокруг! И только благодаря поддержке сильных мужских рук меня вновь не накрыло волнами, не закрутило в большущих пузырях воды, что начали появляться, когда по поверхности озера забарабанил дождь.
Этот дождь покорял своей внезапностью, силой и напором. Он был так созвучен смятению в моей душе… И скоротечен и порывист, как мои вспыхнувшие от гнева эмоции. Летний ливень закончился так же стремительно, как и начался, уняв и бурю внутри меня. Глубоко вздохнув, я уже спокойно оттолкнула мужчину и распласталась на поверхности воды, позволяя редким теперь каплям массажировать тело. Андрей, мощно загребая руками, держался рядом. Но словно почуял, что я успокоилась, и позволил отдалиться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
