возле сорванной с петель двери лавки и стулья превратились в гору переломанного хлама. Уцелел лишь огромный овальный стол по центру комнаты (этот многотонный монумент спасающиеся в столовой несчастные, вероятно, попросту не смогли сдвинуть с места), но его некогда лакированная столешница теперь зияла обилием глубоких царапин от когтей монстров, в одном месте край стола и вовсе был основательно погрызен тварью изнанки, зубастая пасть которой (судя по глубине пропила в изуродованной древесине) запросто могла конкурировать с лучшими бензопилами моего родного мира. Огромное кровавое пятно у изуродованного зубами края столешницы, темной коркой засохшее на лакированной поверхности, наглядно объясняло причину гастрономического интереса твари-пилы к столу.
Следующим за разгромленной столовой последним помещением в левом крыле первого этажа оказалась кладовая, дверь в которую не была выбита полностью, а лишь скособочена на сторону, как входная в дом. Протиснувшись в достаточно широкую щель между дверью и косяком, я неожиданно оказался внутри достаточно чистой (сравнительно со всеми предыдущим помещениями) комнаты. Здесь у порога не обнаружилось битой мебели, и на полу нигде я не заметил пятен крови — что очевидно указывало на то, что в кладовой никто из людей от тварей не хоронился. Заваленные же мешками с мукой и крупами, кадками с соленьями и маринадом, бочонками с медом и вареньем и проченной съестной всячиной стеллажи кладовой для жаждущих кровавой плоти выходцев с Изнанки гастрономического интереса не представляли, потому, подломив дверь, твари скоренько прочухали, что поживиться здесь им нечем, и свалили штурмовать другие помещения огромного дома. Почему дверь эта оказалась заперта без наличия внутри прячущихся людей? — так, ведь, дверь кладовой в большом доме всегда запирается на ключ, дабы не провоцировать слуг на воровство хранящихся здесь барских припасов. Кстати, из-за того, что дверь кладовой в момент нашествия тварей уже была заперта на замок, здесь и не смог спрятаться никто из убегающих от тварей людей — по близости не оказалось никого с ключом от кладовой, а времени вышибать запертую дверь у спасающихся от монстров людей не было, потому несчастные попрятались по другим помещениям, что их, увы, все равно не спасло.
Обилие съестного на полках кладовой неожиданно сыграло злую шутку с моим истосковавшимся по нормальной еде организмом. На глаза вдруг словно опустилась кровавая пелена, и на какое-то время я полностью утратил связь с реальностью…
Рывком очнувшись, я обнаружил себя уже внутри кладовой, жадно пожирающим содержимое кадки с мочеными яблоками. Вокруг меня на полу и полках стеллажей рядами стояли еще десятки бочонков и кадок, с выбитыми крышками, и еще большее количество холщовых мешков и мешочков, буквально разодранных ногтями-когтями напополам.
Чего тут только не было: соленые/маринованные грибы разных сортов, соленые капуста, огурцы, помидоры и даже какие-то сливы, моченые яблоки, груши, ягоды — это, разумеется, в бочонках и кадках; и из разодранной мешковины виднелись горки сухарей, сухофруктов, изюма, орехов, семечек, так же корзинки и лукошки свежих (неделей-другой ранее собранных) ягод, фруктов и овощей… Мои голые ступни буквально по щиколотку утопали в горе скопившейся под ногами шелухи и объедков, а недавно впалый, как яма, живот, теперь выпирал баскетбольным мячом, как у без пяти минут мамочки на последнем месяце беременности.
— Твою ж мать!.. Ик!.. Это ж с какого… Ик!.. хрена-то так⁈ Псих… Ик!.. зараза, почему не сказал… Ик!.. что такое скотство… Ик!.. после диеты живовой… Ик!.. возможно⁈ — пропыхтел я сквозь икоту, взывая к коварному всезнайке.
На предъяву мне, разумеется, никто не ответил.
И я стал опасливо ощупывать перемазанными во всякой всячине руками выпирающий безобразно живот.
Ожидаемо, через считанные секунды обожравшееся пузо ударом тока пронзила боль несварения.
— Мляяяяять! — взвыл я, ощущая, что раздувающийся, как воздушный шар, живот с секунды на секунду разорвется к хренам в районе пупа.
Но лопнуло, в итоге, совсем не там.
Заглушая мой крик, за спиной вдруг раздался хлопок взрыва, от децибелов которого разом заложило оба уха. И перед моим ошалелым взором загорелись тут же строки системного лога:
Внимание! Критический уровень массы тела восстановлен! Вам начисляется: +2 к параметру Сила, +1 к параметру Выносливость.
Нажранный живот мгновенно сдулся, словно его и не было никогда, зато люто заболела порванная жопа. И ударившая в нос волна сероводорода подсказала неприглядную разгадку случившегося, еще до того, как я обернулся и увидел залитые фонтаном жидкого дерьма стеллажи.
— Фига се просрался! — пропыхтел я и затрясся в припадке нервного хохота. От накатившего волной облегчения, у меня предательски подкосились ноги и, чтоб не рухнуть голой задницей в собственное дерьмо, я ухватился за торчащий из стеллажа здоровенный кованный гвоздь.
Раздавшийся после этого моего спонтанного действия где-то под ногами металлический лязг пробудившегося механизма заставил мгновенно взять себя в руки и приготовиться к бою.
И когда метровый кусок пола между стеллажами впереди вдруг рывком распахнулся в стороны, в моей правой руке уже материализовался верный топор.
Глава 29
Глава 29
Заметив на краю секретного лаза уходящие вниз ступеньки, я сунулся было в дыру, но, на интуитивном уровне почуяв встречное движение в густом мраке подвала, решил задержаться пока на верху и проверить кто это там выбирается мне навстречу. Подкрепляя и без того отменную маскировку, руки на автомате тут же скастовали подряд вторую и третью стойки Дыхания пепла.
Ждать пришлось не долго.
Через несколько секунд из дыры в полу показалось сперва лезвие меча, и следом вынырнула знакомая вихрастая шевелюра.
— Горыня, ну че там? — тут же вдогон из подземелья донесся взволнованный мальчишеский голос.
— Не разобрал пока, — фыркнул шепотом старый знакомый невидимому напарнику внизу.
— Ох ты ж! Ну и вонь! — снова донеслось снизу.
— Ага, воняет тут знатно, — шепнул Горыня. — Но тварей нигде не вижу пока. И чем воняет не понятно. Из-за темноты все вокруг серое.
— Кто ж тогда снаружи ход-то открыл?
— А я знаю?.. Эй, есть тут кто? — второй вопрос отрока, заданный чуть громче перешептывания с приятелем, адресовался уже, без сомнения, мне. Но я решил потянуть интригу, и понаблюдать: как будущие ратники станут решать нарисовавшуюся проблему.
А то они тут, похоже, как тараканы, попрятались по щелям и, вместо того, чтоб техники свои, на арене отточенные, против тварей изнанки направить и слуг беззащитных от нашествия мечами и телами заслонить, шкуры свои драгоценные перво-наперво спасать стали — крысы позорные. Не воины, а жалкие сикуны!
— Горыня, ну че?..
— Вроде нет никого… Лампу давай.
Снизу донесся приглушенный стук огнива, сопровождающийся короткими всполохами искр, через считанные секунды сменившийся ровным светом зажженной масляной лампы.
Мои пальцы тут же сложились в четвертую иллюзорную стойку — самую энергозатратную, но гарантирующую идеальную маскировку игроку-носителю в состоянии покоя. Меня под иллюзией четвертой стойки не заметил на спине Заразы даже высокоуровневый погонщик-орк. У уступающего же мне пару уровней отрока пробиться сквозь маскировку четвертой ступени Дыхания пепла вряд ли получится сейчас даже с подсветкой лампы.
Ждать подтверждения моим умозаключениям пришлось не долго. Вскоре из подземелья показалась левая рука парнишки с горящей лампой. Луч ее фонаря мазнул по моей затаившейся у стеллажа фигуре, как по пустому месту, и, нырнув мне за спину, ожидаемо надолго завис над местом преступления.
— Фууу! Гадость какая! — скривился узревший мои невольные «художества» Горыня.
— Ну че там? Че? — снова оживился задавальщик вопросов снизу.
— Поверь, Следок, лучше тебе этого не видеть. Вообрази, какая-то скотина недавно нажралась тут от пуза и обдристала затем добрую треть наших запасов.
— Чего⁈
— Потому и вонь такая доносится отсюда.
— Да ты, верно, смеешься надо мной, Горыня?
— Да уж какой тут смех… Слышь, братка?
— А-юшки?
— Ты за Твердом пока ступай. Ему лучше на это самому глянуть. А я тут пока осмотрюсь, — на последней фразе осторожный отрок рискнул-таки возобновить подъем наверх.
— Горыня, может, не стоит в одиночку-то? — донеслось в спину поднимающемуся по лестнице отроку.
— Да нет тут никого, — отмахнулся парень и, для наглядности, перед последним шагом наружу даже меч спрятал к ножны. — Тверда веди!
— Лады, я мигом, — раздалось снизу напоследок, и я расслышал в подвале шлепки быстро удаляющихся шагов.
— Это каким же надо быть ур… — злобное шипенье проходящего мимо меня
