В самый дальний угол забился ни много ни мало, а целый генерал-полковник, большой и румяный. Он обречённо глядел, ожидая смерти.
Увидев его, Мамба расцвёл счастливой улыбкой:
— Да это ж Звезда Героя, не меньше! — заорал он, не сдержавшись. — Ах ты радость моя румяная! Что ты так испужалси, родной ты мой? Не трону я тебя, не трону. Ты ж на вес золота, как раз на столько, чтоб награду из твоих звёздочек отлить и на грудь мою широкую прикрепить. Ну-ка, не сиди сиднем, поворачивайся, ручки холёные за спину. Вот так, радость ты моя пучеглазая.
Мамба споро спеленал «языка» его же брючным ремнём.
Тот пугливо оглядывался на заросшего чёрной бородой человека явно «кавказской национальности», и припоминал, как удачно «косил» от командировок на Кавказ, ещё не будучи в столь высоком звании.
А тут где-то посреди сибирской тайги, откуда ни возьмись, выскочил бородатый абрек и, скалясь белозубой улыбкой, твердит что-то о Звезде Героя.
Седых и Шахов уже выдёргивали из кабины убитых пилотов. Пули обоим разворотили грудные клетки. Их безвольные залитые кровью тела выбросили в траву, туда же побросали остальных, не тушуясь перед большими звёздами, а сами заняли места пилотов, вновь запуская двигатели.
Янычар запрыгнул в салон, затолкав прежде гранатомёт. Зарядов уже не осталось, но капитан был не в силах бросить это чудо-оружие.
За ним прыгнул Куба, сразу установил пулемёт в проёме, контролируя часть поляны, начавшую уходить вниз и в сторону. Вместе с ней уплывали крыша ангара, вагончик, «грибок», полыхающие клубами чёрного дыма останки «Урала» и горящий лес. Подальше от пожара деревья раскинулись бескрайним зелёным покрывалом со щедрыми вкраплениями красок осени.
— Под крылом са… нет… под винтом вертолёта о чём-то поёт зелёное море тайги! — проорал Кубаев возбуждённо.
— Бек! Топливо? — спросил Негатив.
— Километров на двести пятьдесят хватит. Дотянем, — уверенно ответил Шахов. — В дырки ветер бьёт, — добавил он недовольно. — Мамба из машины чуть дуршлаг не сделал.
— Пальцем заткни! — деловито посоветовал Негатив. — А можешь чем-нибудь другим, — добавил он многозначительно.
— Пошёл ты, — по привычке беззлобно отреагировал Бек.
— Я-то пойду, да куда ты без меня? Пропадёшь ведь, — улыбнулся Седых. — Живём, братуха, а? Живём!
Вдруг эфир ожил радиопозывными:
— «Кашевар», ответь «Базе».
Негатив вопросительно посмотрел на товарища, всем видом спрашивая, ответить или нет.
Бек отрицательно покрутил головой, но Негатив не смог отказаться от удовольствия попаясничать, хоть и подвергал всех риску. Ведь федералы, узнав о захвате вертолёта с такими высокими чинами, вполне могут выслать помощь, а то и перехватчик для уничтожения винтокрылой машины, чтобы пленные не успели развязать языки.
— «База», «Кашевара» нет, — ответил Седых. — Мамба отправил пилотов к праотцам.
После недолгого молчания эфир снова ожил:
— Кто это?
— Конь в пальто, — усмехнулся Негатив. — Говорю же, нет твоих пилотов и генералов тю-тю. Ещё вопросы есть, «База»?
— Ты, сучара, борт наш взял? — гневно спросили от «Базы».
— Ага, — как можно беспечнее ответил Седых. — А ты, падла, имеешь что-то возразить?
Потом с обеих сторон пошла отборная витиеватая ненормативная лексика. Каждый от души высказался о том, что он думает об умственных способностях собеседника, что у него в башке вместо мозгов, о половой ориентации друг друга, всех родственников до седьмого колена, о том, в какой извращённой форме они все были использованы…
В конце «дружественной беседы» от «Базы» пообещали:
— Пи…ц вам, гандоны, перехватчик уже в небе.
— Довыёживался? — недовольно спросил Бек, отключив эфир.
Негатив беспечно махнул рукой:
— Гонит он. От бессилия хотя бы напугать пытается.
— А если всё же не гонит? — не успокоился Шахов.
— Чё-то я не понял, Бек, — заворчал Негатив, — ты чего-то опасаешься?
— Известно чего.
— Да брось, не успеют они.
— Зачем ты вообще ответил?
— Захотел так, — отрезал Седых.
— Захотел он… — косо глянул Шахов.
— Всё, Бек, завязывай, — стал злиться Негатив.
Тайга уносилась назад, но впереди её было не меньше. Внизу блестели речушки, озёра, виднелись проплешины болот и гребни сопок. Через всё это парням пришлось бы ещё идти и идти, если бы не удачно подвернувшийся случай.
Линия фронта оповестила о себе задымлённым горизонтом. Топлива оставалось на минимуме. Предстояло проскочить позиции фйдеров, что нетрудно, учитывая нанесённые на фюзеляж опознавательные знаки их войск. А вот над своими позициями могло произойти всё, что угодно.
Машина снизилась максимально, набрав скорость, отчего исковерканная боями местность быстро проносилась назад. Внизу беспорядочно вспыхивали многочисленные огоньки, расцветали разрывы, горела техника. Шёл тяжёлый бой.
Вертолёт нырял в дымовую завесу, выпрыгивал, снова исчезал в дыму. Снизу полетела цепочка трассеров, частью прошедшая мимо, частью хлёстко ударившая по днищу машины. Лежащие на полу в кабине экипажа бронежилеты подбросило пулями. Пилоты специально кладут их на пол, чтобы хотя бы так уберечься.
Шахов и Седых непроизвольно поджали ноги.
— Вот суки, а! — выругался Бек.
— Да это наши уже! — ответил Негатив. — Фйдеры по своей машине стрелять не станут.
— Какая, нахер, разница? Чуть насквозь не продырявили!
Возник Янычар.
— Чё не садимся? — крикнул он.
— Надо бы! — ответил Бек. — А то с ПЗРК[6] могут шарахнуть!
— Сплюнь, — посоветовал Негатив.
А Шахов, не слушая, продолжал:
— Почему таких больших звёзд перевозят на плохо защищённой машине? Системы электронного подавления[7] я тут в упор не наблюдаю.
— Так, может, сядем? — предложил капитан. — Ну его нахрен рисковать по-глупому.
— Куда садиться-то? Надо место хоть выбрать. А то как сядем — костей не соберём, — крикнул Бек.
— Садись хоть куда-нибудь, — сказал Седых. — Топливо почти на нуле. Рухнем.
Шахов чертыхнулся и начал снижение на холмистую местность, поросшую невысокими деревцами. Через этот лесок к вертолёту уже спешила группа вооружённых автоматами людей.
— Вот и делегация принимающей стороны, — сообщил Негатив. — Свои хоть, нет? Свои вроде.
— Ага! — подтвердил Бек. — Только мы для них пока ещё не свои. Берегите зубы. Щас начнётся.
Лопасти рубили верхушки тонких деревьев, пригибая потоком воздуха те, что пониже. Ошмётки веток и листвы летели во все стороны.
Бек выключил двигатели. Постепенно лопасти замерли, безвольно обвисли.
Янычар откатил дверь, прячась за ней.
— Не стреляйте, мужики! Свои мы! Разведка!
— Ну-ка грабки высунул, сучий потрох! — зло крикнули из леска. — Выходим по одному без оружия, харей сразу вниз! Стреляю без предупреждения!
— Поняли! — ответил капитан. — Не стреляйте только! С нами «язык», звездистый очень!
— Пасть заткни! На выход и харей вниз! На счёт «три» влеплю их «Мухи»! «Два» уже было!!! Ну!!!
— Всё! Выходим!
Янычар первым спрыгнул, сразу падая в траву, откатываясь, давая возможность спрыгнуть другим.
— Не шевелиться, падлы! — крикнули из леска. — Все вышли?
— Все! — крикнул Мамба, покидая салон, выталкивая перед собой пленника, прыгая ему на спину, сбивая с ног.
К вертолёту не спеша подходили мотострелки, держа наизготовку у плеч автоматы. Сразу окружили машину, рассредоточились, двое быстро заглянули в салон и тут же отпрянули. Не обнаружив опасности, запрыгнули внутрь. Остальные принялись охлопывать разведчиков, заламывать руки, вязать.
— Ты смотри, какое сопровождение у этого фикуса! Только связанный он чего-то, — высказался какой-то солдат. — Небритые все. Что там, у фйдеров, мыльно-рыльные принадлежности закончились? Видать, совсем плохи у них дела.
Другой боец удивлённо воскликнул, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Гляньте-ка! «Хашим»! Я его только на картинке видел. Чур, я первым стреляю! Где заряды к нему?
— Старший кто? — тем временем спросили властно.
— Я! — ответил Янычар. — Капитан Туркалёв, разведка триста одиннадцатого полка!
Сильные руки подняли его, поставили перед крепким капитаном с литыми плечами, обтянутыми камуфляжной курткой. Мощная грудь распирала разгрузку, утыканную снаряжёнными автоматными магазинами.
— Ну, привет, разведка, — произнёс он, резко ударив кулаком в лицо Янычару.
Туркалёв примерно этого и ожидал. Увернувшись, насколько смог, рухнул вниз. Но всё равно рот заполнился кровью.
— Ты смотри, ловкий какой, — недовольно произнёс офицер. — Поднимите-ка его.
