— О, Ахилл, Ахилл! — опять прослезился Агамемнон. — В ответ на мою глубочайшую благосклонность к тебе ты грозишься каким-то гневом, причин для которого я вовсе не вижу. Все будет лишь так, как мы договорились — и клянусь в том всеми теми богами, которыми ты мне сейчас грозишь!
— И Брисеида будет моей?
— Твоей, чьей же еще?
— Ты сказал, царь! Слышали все тут! И боги это слышали! — произнес Ахилл и с этими словами вышел из царского шатра.
Конечно, самый быстроходный корабль Агамемнона с посланником Ахилла к Патроклу уже на другое утро отплыл к данайским берегам. Теперь дело оставалось за самим Ахиллом.
Впрочем — еще и за троянцами. После того поражения не спешили они выходить из-за своих стен. Агамемнон, говоря, что они завтра выйдут, имел в виду какое-то свое, царское "завтра", означавшее, как и у всех царей, — "когда-нибудь".
И день прошел, и неделя — не выходили троянцы из-за стен.
Ахилл целыми днями стоял на берегу, вглядываясь вдаль, туда, где стоял на якоре его корабль под черными парусами, и где томилась его Брисеида.
...Прошел месяц и три недели к тому времени, когда протрубили наконец трубы на стенах Трои. Тотчас из ворот высыпали их гоплиты и тут же выстроили у стен такой великолепный строй, какого мне прежде не приходилось видывать. Этой своей слаженностью и быстротой они всегда прежде побивали нас, ибо нам, данайцам, сперва приходилось выскакивать из шатров на голос их труб, спешно надевать доспехи, выстраивать какие-никакие боевые порядки.
Ахилловы мирмидонцы заранее были ко всему готовы. Троянские трубы еще не кончили греметь, а они уже стояли своей непоколебимой фалангой, которая, всего из полусотни оставшихся у Ахилла гоплитов, двинулась вперед, не дожидаясь, пока остальные замешкавшиеся ахейцы подтянут свои ряды.
И когда они подошли, приостановилось многотысячное троянское войско, уже знавшее их силу.
Ахилл, теперь уже с самого начала шагавший впереди, крикнул:
— Гектор! Если ты воин — выходи на бой!
Не таков был Гектор, чтобы прятаться за щитами своих гоплитов. Вышел сразу же...
О, видел бы ты эту схватку, Профоенор! Никогда мне такой видеть не доводилось. Это был бой поистине равных, никто не мог бы сразу предсказать, чем он закончится.
Притихшие смотрели на эту схватку и наши, и троянские ряды. И даже после того, как Ахилл подпрыгнул по той науке, что получил у кентавров, и снова, как в их первом бою, снес гребень со шлема Гектора, никто у нас уже не стал кричать про "троянского петушка, лишившегося гребешка", ибо даже мужество врага, если этот враг такой, как Гектор, заслуживает уважения. Нет ничего проще, чем бросить пригоршню грязи во льва, если сам ты укрыт за стеной и недоступен для его зубов, но какой настоящий мужчина станет себя тешить таким бесславным поступком?
Уже щиты были разбиты вдребезги. Оба отбросили их и сошлись на одних мечах. Искры, высекаемые мечами, звон, земной прах, вьющийся столбом!.. Ты бы видел, ты бы только видел!..
И вдруг притихли все у нас. Знаешь, бывает такая тишина, которая оглушительнее грома. Такая же тишина нависла над нашими рядами, ибо мы вдруг увидели, как, оступившись о какой-то камень, упал навзничь Ахилл...
Думаешь, Гектор кинулся его добивать? Нет, не зря он считался благороднейшим из воинов, этот Гектор! И хотя троянцы шумели: "Изруби его, Гектор! Добей его!", — он отступил на шаг, дал Ахиллу время вскочить на ноги и лишь затем крикнул:
— Защищайся!
"Молодец Гектор!", "Сохрани его Зевс!" — прошлось уже по нашим рядам.
И опять схватка! Такая яростная, что, будь они оба из камня, эти камни искрошились бы уже давно. Но не из камня были они, а, видно, из чего—то, что крепче любого на свете камня...
Все-таки Ахилл был сильнее. Было видно, что Гектор устал, он все реже наносил свои удары и теперь отступал под натиском нашего царевича.
Последний, самый сокрушительный удар Ахилла был столь быстр, что никто его не успел заметить, все лишь услышали звон меча, ударившего по железному нагруднику и увидели, как вслед затем Гектор, уронив свой меч, упал. Он попытался было приподняться на локтях, но сил на это у него недостало, и троянец снова, бессильный, обрушился наземь.
Ахилл стоял над ним с занесенным мечом, но затем, опустив меч, отступил назад. И никто из наших рядов теперь уже не стал ему кричать: "Добей его, Ахилл!" Лишь перешептывались: "Кровь!.." — "Смотрите, у него кровь!.."
В самом деле, кровь пенилась на губах у Гектора. Доспехи не прорвал меч Ахилла, но удал был столь страшен, что сокрушил что-то у Гектора внутри...
Впрочем, нет — одинокий крик: "Добей его!" — все-таки донесся откуда-то сзади. Это кричал Менелай.
Поскольку Ахилл в ответ на это не шелохнулся, Менелай устремился к месту схватки с обнаженным мечом и было уже занес его над поверженным Гектором...
Нанести удар ему, однако, не удалось. Ахилл отвел его руку и затем, прикрывая Гектора своим мечом, сказал:
— Ты — царь, Менелай! Так не уподобляйся же шакалу! Если так жаждешь схватки — можешь сразиться со мной.
Нет, отваги сразиться с Ахиллом не нашлось даже у ослепленного яростью Менелая. Лишь молнии метнул глазами — но отступил.
Только после того, как троянские эфебы, решившиеся выйти из строя, унесли Гектора и за ними сомкнулись щиты гоплитов, Ахилл, обернувшись, крикнул:
— Вперед, мои мирмидонцы! Покажите себя!
Это был, клянусь, лучший наш бой! Видя впереди себя неустрашимых мирмидонцев, каждый из нас забыл о страхе смерти. Ибо впереди, заражая нас храбростью, шли бесстрашные мирмидонцы! И впереди них был Ахилл! И снова этот клич раздавался над нашими рядами: "С нами Ахилл!"
И это был лучший бой Аякса! Ах, скольких, скольких он сокрушил своей палицей!
И лучший бой Одиссея!
И для Менелая, хоть, наверно, и затаил он обиду на Ахилла, это был, я уверен, лучший его бой!
Но и для троянцев это был час их величайшей доблести. Как стена, стояли они, и, казалось, нет таких сил, чтобы эту стену сокрушить. Даже Аяксова палица до поры тут была бессильна.
Однако и самая несокрушимая, казалось бы стена, если по ней неутомимо бить тараном, рано или поздно дает трещины и обрушивается наконец. Так же и троянцы: еще миг назад они казались такою недоступной стеной, но вот хрустнуло в ней что-то, надломилось, побежали трещины...
Еще один наш натиск — и ничего не осталось от этой стены! Неудержимо хлынули троянцы в распахнувшиеся ворота своего города, оставив на поле тела убитых.
Если бы ворота вовремя не захлопнулись — уверен, мы в тот же день взяли бы Трою, Профоенор, в тот же день!..
Нет, не взяли мы ее тогда!.. Но победа была полная, сокрушительная для троянцев!
