Наконец она добралась до ближайшей к Молли станции. Здесь еще надо было ехать на автобусе, но в автобусах хоть люди не такие озверелые. Здесь, по крайней мере, карманник с тобой сначала поговорит, а уж потом обворует.
Духота спала, и над городом сияло голубое небо, вызывая сожаление у всех, кто не поехал за город. И все же, забравшись в верхний салон, Клэр готова была признать, что в многолюдных и пыльных городских улицах есть своя веселая прелесть. Каждый бар здесь мнил себя парижским кафе, а не пэкхамской пивнушкой. А как же, все как у людей: столики, стулья и полосатые зонтики на тротуаре. Даже турецкие шашлычные вспомнили о своих южных корнях и расставили столики на улице. Музыка в стиле рэгги, с отдельными вкраплениями джангл и техно – во всяком случае, так ее определила для себя Клэр, не слишком знакомая с тонкостями молодежной культуры, – с невероятной силой звука неслась из каждого окна.
К тому моменту, как она добралась до двери Молли, Клэр уже не считала Лондон ужасным местом обитания. Если, конечно, вы можете себе позволить нормальную жизнь, что для нее очень скоро могло стать проблематичным, если она не проявит должной расторопности.
– Привет, красотка! – Молли скопировала разухабистый кокни. – Классно выглядишь!
И верно. Сама Молли была одета как всегда – джинсы и простенькая маечка, обтянувшая симпатично округлившийся после родов животик. Зато она загорела, что придавало ей довольно сексуальный вид. Волосы растрепались по плечам и – что еще за прихоть! – были прихвачены за правым ухом заколкой с пластмассовым цветком подсолнуха.
На руках она держала сияющего Эдди, загорелого бутуза.
Но больше всего Клэр поразило то, что из глаз подруги исчезло вчерашнее беспокойство, уступив место ослепительному блеску.
– Можешь ничего не говорить. Сама вижу. Семейная гармония восстановлена – не говоря уже о потрясающем сексе. У тебя все написано на лице. Вообще-то, – в ней вновь заговорила журналистка, – неплохая идея для репортажа… «Ссоры – пролог к восхитительному сексу». Как тебе?
– Тш-шш! – Молли с преувеличенной строгостью прикрыла Эдди ушки. – Входи же. Джо выскочил в магазин. Тебе не надоело превращать жизнь – главным образом чужую – в газетные колонки?
– Отвечаю: нет. Потому у меня это и получается. – Клэр села и подняла повыше усталые ноги. – Знаешь, тебе, пожалуй, и вправду стоит заняться дизайном интерьера. Твой дом всегда выглядит как иллюстрация к какой-нибудь противной рубрике типа «Украшаем жилье в соответствии с бюджетом». Не спрашиваю, сколько ты за все это отдала. Подозреваю, что меньше, чем я за свой эксклюзивный и абсолютно непрактичный обеденный стол, на котором каждый бокал оставляет белые круги.
– Мой конек – все необычное. Не думаю, что у меня получилось бы ободрать стены и командовать тут малярами.
– Что? Забыла, как ругалась с хозяином нашей квартиры, когда учились? Он после тебя ни одной рыжей квартиру не сдаст, уж поверь.
– Так ему и надо! – Молли улыбнулась, вспомнив, как хозяин возвращал им деньги плюс еще дал ей десять фунтов в придачу, чтобы только выметались поскорее. Она с наслаждением разорвала купюру, хотя они все были на такой мели, что это было чуточку несправедливо по отношению к подругам.
– Ладно. Так по какой такой причине ты цветешь, как весенняя роза? Не в лотерею же выиграла?
Молли положила Эдди на ковер. Он уже умел переворачиваться и начинал понемножку ползать, так что скоро от него все надо будет прятать. Потом на секунду задумалась. Наверное, не стоит рассказывать Клэр о том, что случилось, учитывая ее профессию. С другой стороны, если она сейчас с кем-нибудь не поделится, то просто лопнет от возбуждения. Ведь это Клэр помогла ей найти Стеллу, и хоть она и журналистка, но если Молли доверит ей свою тайну, то не проболтается. В конце концов, она ведь ее самая верная подруга.
– Если честно, то произошла самая невероятная вещь.
Клэр выпрямила спину, заинтригованная интонацией. Ясно, что речь идет не о какой-то сплетне про знакомую, убившую мужа или заведшую с кем-нибудь лесбийский роман.
– Ну говори же, Молли!
– Как тебе известно, я предпринимала попытки найти родную мать Джо. – Молли замолчала, вдруг снова засомневавшись, стоит ли рассказывать.
– Известно, еще бы. Помнишь, я даже советовала тебе вести дневник, чтобы потом об этом написать. Ты вела?
– Ну, вроде того. Я выяснила, что ее звали Аманда Льюис. Так вот, я опять поехала в ту деревню, откуда она должна быть родом, чтобы еще кое-что поразнюхать. Представь, я сумела заставить хозяина антикварной лавки признаться, что он с ней знаком. Я вообще подозреваю, что он и есть отец Джо, но это только мое предположение. Так вот, он мне сказал, что она теперь живет в Лондоне. Но когда я спросила, как мне с ней связаться, он зашелся истерическим смехом и сказал: «Почему бы нет? Наконец-то с ней жизнь расквитается!»
– Черт! Он что, немного того?
– Скорее обижен на жизнь, я подозреваю.
– Следовательно, он думает, что эта Аманда будет не совсем в восторге, когда Джо объявится у нее на пороге. Может, у нее есть дети? Или муж, который не знает, что она когда-то отказалась от своего ребенка?
– Нет, нет и нет. Ни то, ни другое. Она так и не вышла замуж, кстати сказать. Во всяком случае, у меня такое впечатление.
– Стало быть, ты ее нашла! – Клэр с трудом сдерживала изумление.
– Почти. Вчера вечером Джо ей позвонил и оставил сообщение на автоответчике. Она пока еще не звонила. – Молли слегка сбавила восторженность тона. – Но у меня предчувствие, что обязательно позвонит.
– Бог мой, Молли, это же здорово! Какая захватывающая история!
Молли не смогла сдержать улыбку:
– Ты еще главного не знаешь. Я не сказала, кем эта Аманда Льюис оказалась.
– И кем же? Молли, не томи!
– Стеллой Милтон.
Клэр часто задышала, от возбуждения у нее пересохло в горле.
– Ты хочешь сказать – той самой Стеллой Милтон?
– Совершенно точно. Скажешь, не фантастика?
У Клэр вспотели ладони. Это была не просто фантастика, это было что-то невероятное, потрясающее, ошеломляющее, и главное – шанс в ее карьере, такой, какие бывают только раз в жизни!
Но тут она осознала весь ужас ситуации. Это был не просто лучший сюжет из тех, что ей доводилось слышать, – это был сюжет, которого она не могла рассказать! Поведать его миру означало бы предать самую близкую подругу. Ей никогда не приходилось стоять перед такой ужасной нравственной дилеммой.
В двери щелкнул ключ, и она понизила голос:
– А ты абсолютно уверена, что она родная мать Джо? Ну, то есть Стелла Милтон? – С каждым сказанным словом Клэр все сильней ощущала смыкающиеся вокруг нее тиски искушения.
