Эльза ощущала усталое озлобление против невероятности масштабов этого хранилища смерти. Очевидно, на планете накопилось оружия достаточно, чтобы уничтожить всех раза три. Но ученые продолжали изобретать новые средства убийства, а заводы — их производить, а бритые подростки — испытывать и изучать в действии, а мудрые политики — подсчитывать баланс сил, убежденные, что только увеличение и усложнение орудий смерти сможет сохранить их власть над прочими человечками, о которых куда проще говорить, оперируя взводами, полками и военными округами.
И тут Эльза услышала шорох. Шорох донесся спереди. Эльза почувствовала, что за ней следят.
Ее чувства были настолько напряжены, что она уловила страх и настороженность и поняла, что встреча не случайна. Что здесь есть глаза — нет, не глаза летучей крысы или какой-нибудь другой подземной нечисти — в страхе было сознание. Разум.
Эльза замерла. Тот, кто следил за ней, тоже замер. Нужно было какое-то движение, шум, возглас, чтобы неподвижность взорвалась движением. И Эльза резко повернула фонарь в сторону того, кто следил за ней. Луч ослепил амляка. Отразился в глубоких бессмысленных глазах. Слабые руки дернулись к глазам, чтобы закрыть их. Амляк пятился, робко и беззвучно, прежде чем сообразил, что может убежать… Его шаги гулко и мягко застучали по коридору.
Эльза шла осторожно, сдерживая дыхание. Они близко. Они смотрят на нее и ждут, что она сделает. Эльза повернула луч фонаря, и он осветил глубокую нишу в стене. Даже не видя амляков, их присутствие можно было угадать по запаху — пряному, мускусному запаху. Они жались в этой нише, они не могли отступить дальше. Их было несколько особей — наверное, большая семья. Впереди тот самец, который первым увидел Эльзу. Он старался закрыть их собой и скалился по-звериному, но оскал не получался — у амляка был слишком человеческий рот, маленькие и ровные зубы.
За его спиной были остальные — десять, пятнадцать — не разберешь, так перепутались их ноги и руки. Зрелище было странным и скорее неприятным. И Эльза даже поняла почему. Они вели себя как животные и были, в сущности, животными. А внешне — люди. Без шерсти, голые голубоватые тела, длинные спутанные волосы, человеческие лица. Но глаза мертвые, бессмысленные, телячьи глаза.
Женщины прижимали к себе детей, дети постарше выглядывали в ужасе из сплетения рук и ног.
— Господи, — сказала неожиданно для себя Эльза вслух. — Ну до чего же вы себя довели!
В ответ было шуршание, шевеление, детский писк. Мужчина постарался зарычать — получился хрип. Потом кляканье: а-мляк-а-мляк, а-мляк…
Младенец заплакал. Только тогда Эльза сообразила, что некоторые из амляков в крови. А у ребенка, который плачет, грудь и рука в крови. Эльза не знала, что ребенка ранил Пруг. Она решила, что на амляков напали волки.
— И вы тоже воюете? — спросила Эльза с удивлением. — Что же это такое?..
Она чуть отвела луч фонаря кверху, чтобы он не слепил амляков, потом сделала еще шаг вперед, подняла руку, как бы останавливая встречное движение самца, и присела на корточки. Развела руками.
— Вот видите, — сказала она тихо и ласково, — вот видите, ничего у меня нет. Я только хочу вам помочь… не вам, глупые, а вот этому ребенку, ведь он у вас умрет, если я не помогу, понимаете, он умрет, и все тут…
Шевеление затихло. Амляки внимательно слушали ее.
Продолжая говорить, Эльза достала пакет первой помощи, вытащила из него пластырь, распылитель коллодия, дезинфектант.
— Главное, чтобы вы мне не мешали, — сказала она.
Она была в десяти шагах от них, и теперь надо было сделать так, чтобы они не испугались, когда она приблизится. Она еще некоторое время говорила, стараясь вложить в тон убежденность в своем праве подойти к ним и помочь. И, не прекращая говорить, она медленно поднялась и пошла.
Это был самый критический момент. Эльза понимала, что ей надо быть наготове, если они бросятся на нее, но в то же время она не могла думать об этом, потому что амляки, скорее всего, интуитивны и ее опасение сразу передастся им. Надо было думать только о том, как она им поможет.
Мужчина сделал неловкое и осторожное движение в сторону, пропуская Эльзу. Она наклонилась над младенцем. И тут увидела, что мать тоже ранена. Младенец и мать смотрели на нее одинаковыми умоляющими глазами слабых зверенышей.
Может, к лучшему, что мать ранена тоже. Она сначала сможет доказать ей, что может принести пользу. Эльза подняла анестезирующий распылитель, и легкое облачко эмульсии дотронулось холодком до рассеченной щеки женщины. Та отпрянула, заверещали дети. Мужчина угрожающе двинулся к Эльзе. Но тут же эмульсия дала эффект. Женщина замерла, чуть подняла свободную руку, дотронулась до щеки. В ней шел тугой, медленный, но понятный мыслительный процесс. Все же они не совсем превратились в зверей. Женщина вдруг протянула плачущего младенца к Эльзе.
…Эльза занималась уже третьим пациентом, когда она услышала в коридоре шаги.
Их услышали и амляки. Испугались, зашипели, снова сбиваясь в кучу.
Эльза по шагам узнала Тимофея и даже поняла, насколько он устал и взволнован.
— Тим, — позвала она негромко, зная, что звуки в пещере разносятся далеко. — Не спеши. Ты всех перепугаешь. Подходи медленно, а потом остановись шагах в десяти от меня. Понял?
— Понял, — сказал Браун.
* * *
Нильс Ольсен, узнав, что корабль «Вациус» приближается к системе, решился разбудить ВараЮ, понимая, каким облегчением будет для него эта весть.
Телефон долго наигрывал мелодию вызова, Ольсен хотел было положить трубку на место, когда наконец подошел кто-то сонный и злой и сказал, что господин начальник стражи пребывает во сне.
— Я очень прошу, в виде исключения, разбудить господина начальника стражи. Сообщите ему, что его осмелился беспокоить консул Галактического центра.
— Я очень сожалею, — последовал ответ, — но господин начальник стражи не велел его будить, даже если будет землетрясение, — ответил сонный голос.
— Тогда передайте ему, как только он проснется, что консул Галактического центра сообщает, что корабль «Вациус» находится на подходе к системе и что я поддерживаю с ним связь.
Без ответа говоривший положил трубку.
Консул вернулся в комнату связи, где Елена Казимировна вела беседу с радистом корабля, чтобы не упустить частоту. Разумеется, это лучше сделали бы приборы, но попробуйте сообщить эту истину настоящему радисту — он сочтет себя глубоко уязвленным. Люди, работа которых насыщена автоматикой, любят подчеркивать ненадежность этой автоматики, хотя сами без этой автоматики работать не согласятся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
