– На этот раз вы, мастер Фродо, говорите о воде! – Сказал Сэм. – Если бы только госпожа могла видеть и слышать нас, я ей сказал бы: «Ваша милость, все, что мы хотим, это света и воды – чистой воды и ясного дневного света, больше, чем драгоценностей, прошу вашего прощения». Но далеко от нас Лориен…
Сэм вздохнул и махнул рукой в сторону высот Эфел Дуата, теперь совсем не видных на фоне черного неба.
Они пошли дальше. Вскоре Фродо остановился.
– Над нами черный всадник, – сказал он. – Я чувствую это. Нам лучше сейчас скрыться.
Скорчившись за большим утесом, они сидели лицами на запад и некоторое время молчали. Потом Фродо с облегчением передохнул.
– Пролетел, – сказал он.
Они встали и с удивлением посмотрели друг на друга. Слева от них, на юге, на фоне неба, принявшего серый цвет, появились вершины высокого хребта. За ними становилось светлее. Свет медленно разливался по небу. В высоких областях неба разгорелась битва. Волнующиеся облака Мордора отгонялись в сторону, края их разрывались от ударов ветра, дующего из мира живых. И в Мордор проникал тусклый свет, как бледное утро сквозь грязные окна тюрьмы.
– Смотрите, мастер Фродо! – сказал Сэм. – Ветер изменился. Что-то случилось. Не все идет так, как решил он, как он хочет. Даже в его собственном мире тьма дрогнула. Хотел бы я знать, что происходит.
Это было утро пятнадцатого марта, и над долиной андуина солнце поднималось из восточной тени, дул юго-западный ветер. На полях пеленнора умирал Теоден.
Сэм и Фродо увидели, как осветился весь край Эфел Дуата; в небе по явилась черная точка, с большой скоростью двигавшаяся с запада, она все росла и пролетела высоко над ними. Пролетая, она испустила долгий, пронзительный крик – голос назгула; но этот крик уже не привел их в ужас, это был голос горя и отчаяния, несший злые новости башне тьмы. Глава Духов Кольца встретил свою судьбу.
– Что я вам сказал? Что-то случилось! – воскликнул Сэм. – «Война идет хорошо», – сказал Шаграт, но горбаг не был так уверен. Видимо, он оказался прав. Не возросла ли у вас надежда, мастер Фродо?
– Нет, не очень, Сэм, – вздохнул Фродо. – Это все там, за горами. А мы идем на восток, а не на запад. И я очень устал. Кольцо так тяжело, Сэм. Я вижу его все время перед глазами, как большое огненное колесо.
Сэм опять приуныл. Он беспокойно посмотрел на хозяина и взял его за руку.
– Идемте, мастер Фродо! – сказал он. – Я получил кое-что из того, что хотел, – немного света. Хотя это и поможет нам не очень много, но зато идти опасней. Постарайтесь пройти немного, а потом мы сможем отдохнуть. Съешьте кусочек эльфийского хлеба, он подкрепит вас.
Разделив вафлю лембаса и жуя ее в пересохших ртах, Фродо и Сэм с трудом побрели дальше. Свет, хотя он был не больше, чем серый сумрак, был достаточен, чтобы они увидели, что находятся в глубоком ущелье меж горами.
На севере оно слегка поднималось, и по его дну шло русло высохшего ручья. Рядом с этим каменным потоком они увидели тропу, извивающуюся у подножья западных утесов. Если бы они о ней знали, то могли бы достичь ее намного раньше, так как она отходила от главной дороги на Моргул и западного конца моста и по длинной лестнице, вырубленной в скале, спускалась на самое дно ущелья. Тропа использовалась патрулями или вестниками, доставлявшими приказы в меньшие посты и крепости на севере, между Кирит Унголом и узким Изенмаусом – железными челюстями Карах Ангрена.
Для хоббитов было опасно использовать такую тропу, но им нужна была быстрота, и Фродо чувствовал, что он не выдержит карабканья через бездорожные плоскогорья Моргая. К тому же он решил, что на севере преследователи будут меньше всего искать их. Они прежде всего и тщательнее всего будут обыскивать дорогу на восток, к последней, самой отчаянной части их пути. Итак, они пересекли каменное русло и пошли по орочьей тропе. Утесы слева нависали над ними, и сверху их было невозможно увидеть; но тропа сильно извивалась, и на каждом повороте они хватались за рукояти мечей и двигались вперед осторожно.
Свет не становился сильнее, потому что Ородруин изрыгал большие облака дыма, отклоненные ветром, поднимавшиеся все выше и выше, пока не достигли спокойной атмосферы над ветром и растекались огромной крышей, центральный столб которой поднимался из тени, недоступной взору. Больше часа шли они по тропе, затем услышали звук заставивший их остановиться. Невероятный, но безошибочный. Капала вода. Слева в расщелине, такой острой и узкой, как будто утес был расколот огромным топором, капала вода – последние остатки дождя, прилетевшего с далекого моря, дождя, которому выпала злая судьба упасть на бесплодные черные земли и бесполезно протекать через щель и грязь. По скале струился тоненький ручеек, пересекал тропу и, повернув на юг, терялся среди камней.
Сэм прыгнул к нему.
– Если я когда-нибудь увижу госпожу снова, я расскажу ей! – воскликнул он. – Свет, а теперь вода! – тут он остановился. – Позвольте мне напиться первым, мастер Фродо.
– Хорошо, но здесь достаточно места для двоих.
– Я не это имел в виду, – сказал Сэм. – Я подумал, если вода отравлена и яд действует быстро, лучше отравиться мне, чем вам, хозяин, если вы понимаете меня.
– Понимаю. Но лучше испытать удачу вместе, Сэм. Но будь осторожен, если вода очень холодна.
Вода была холодна, но не как лед, у нее был неприятный маслянистый вкус, она слегка горчила, как они сказали бы дома. Но здесь она была для них выше всех похвал, за пределами страха и благоразумия. Они напились вволю, и затем Сэм наполнил свою фляжку. После этого Фродо почувствовал себя лучше, и они прошли еще несколько миль, пока расширившаяся дорога и грубая стена, появившаяся у ее края, не предупредили их о том, что они приближаются к другой орочьей крепости.
– Здесь мы свернем, Сэм, – сказал Фродо. – И мы должны повернуть на восток. – Он вздохнул и посмотрел на угрюмые хребты вдоль ущелья. – У меня осталось сил лишь на то, чтобы найти какую-нибудь нору. Я должен немного отдохнуть.
Русло ручья теперь находилось на некотором расстоянии от тропы. Они спустились и начали пересекать его русло. К их удивлению они встретили темные лужи, питаемые тонкими струйками воды, текущими из какого-то источника выше в ущелье. На своем краю у западных гор Мордор был умирающей землей, но еще не умер. Тут уцелела растительность – жесткая, изогнутая, хватающаяся за жизнь. На плоскогорьях Моргая по другую сторону ущелья росли низкие приземистые деревья, жесткая серая трава пробивалась меж камней, ее острые края резали, как ножи. Мрачные сморщенные прошлогодние листья свисали с ветвей, раскачиваясь и шурша в печальном воздухе; почки на ветвях только еще раскрывались. Мухи серовато-коричневые, серые или черные, помеченные, как и орки, красными пятнами, напоминающими глаз, жалили и кусали, а над кустами танцевали и кружили облака голодных комаров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
