Наши соперники в ответ на наши действия даже глазом не моргнули. Никаких вызывающих жестов, провокационных выкриков, даже руки на груди не сложили. Поведение достойное настоящих профессионалов. Это мы тут кривляемся, а они – предельно собраны. Сосредоточены. Вот по всем правилам жанра нам сейчас навалять должны. И мораль вывести – мол не хвались на рать идучи, а хвались с рати идучи, вот. И вообще, не кажи гоп, пока не перепрыгнешь.
– Второй тайм … начинается! – посреди поля из ниоткуда появляется сфера мяча. Наши соперники замирают, ожидая каких‑то действий с нашей стороны. Мы не двигаемся с места, только за моей спиной вспыхивает и ревет пламя – Акира и Юки распростерли крылья, каждая свое, у Акиры это здоровенный лоскут пламени, ее пламя ревет, в то время, как крыло Юки – бесшумно возникает в воздухе. Стадион восхищенно кричит что‑то, не разобрать отдельных выкриков. Мы продолжаем стоять, не двигаясь. Мяч лежит на разделительной полосе посредине поля. Вот Адимус осторожно поднимает мяч своей телекинетикой и бросает его Рафаилу. Тот мгновенно окутывается шестиугольниками силовых полей, зигзагом кидается в голевую зону. Рядом с ним, прикрывая бежит Лайла, готовая отразить кинетические удары, сопроводить его без повреждений щитам.
Мы продолжаем стоять на месте и спокойно наблюдать.
– Какие … энергичные. – говорит Акира за моим правым плечом.
– Молодцы. – вторит ей Юки: – хорошо двигаются.
– Десять! – звучит обратный отсчет. Рафаил уже вжал мяч в лунку регистратора и наложил на себя еще два слоя магических щитов.
– Уже пора? – спрашивает Юки: – или еще подождем?
– Девять! – гремит голос над стадионом.
– Наверное. – пожимаю плечами я: – правилами разрешено атаковать игрока, удерживающего мяч, так что – ваш выход.
– Юки! – Акира делает шаг вперед и становится впереди, чуть правее, Юки повторяет ее движения, становясь впереди меня, но чуть левее. Они движутся, одновременно повторяя свою считалочку, чтобы синхронизировать потоки магии.
– Льдом и водой! – говорит Юки и ее слова неожиданно гремят на весь стадион, руки описывают полукруг. В воздухе веет холодом, между ее ладоней возникает ледяная сфера, увеличивающаяся в размерах.
– Пламенем и звездой! – вторит ей Акира и ее руки следуют за Юки. Перед ней вспыхивает шаровая молния. В воздухе раздается гудение и потрескивание, Акира не умеет творить бесшумно, ее магия – это огонь, а огонь не бывает тихим.
Юки начинает двигаться, словно в танце, занимает место Акиры, а Акира – легко скользит и становится на место Юки. Они двигаются абсолютно синхронно и на какой‑то миг мне кажется, что они – единой целое, две фигурки, две части одной силы, одного желания. Я вижу, как у стоящего на одном колене под тремя сферами магических щитов, Рафаила – расширяются зрачки, он что‑то кричит своим напарникам, но ничего уже не слышно через грохот и рев пламени и треск молний.
– Проклятием и мольбой! – Акира, ее голос так же гремит на весь стадион, словно бы она кричит в микрофон, и каждый звук усиливается в тысячи раз, донося его до каждого.
– Светом и вечной тьмой! – Юки.
– Инферно! – кричит Акира.
– Ледяная Буря! – кричит Юки.
Свет заливает все вокруг, я слепну и глохну, пытаясь удержаться на месте. Как чувствуют себя люди, которые оказались в эпицентре взрыва мощной бомбы? А никак. Они слепнут, они глохнут и умирают. Мощный удар, грохот, рвущий барабанные перепонки, ударная волна, расплющивающая грудную клетку и выдавливающая твои внутренности через рот, некоторое время я не могу воспринимать мир вокруг, потому что сосредоточен исключительно на собственных ощущениях. На том, как срастаются мои ребра, встают на место внутренние органы, снова запускается сердце, я снова делаю первый вздох своими раздавленными легкими. Мелькает мысль, что никому не советую быть рядом с девчонками во время их синергетического удара. Мгновенная диагностика показывает, что с Акирой и Юки все в порядке, как это у них получается? Судя по всему, и мне досталось лишь едва, думаю я, открывая глаза. Первое, что я вижу – это треснувшее небо над головой. Сверху падают какие‑то хлопья, оставляя на коже жирные следы. Это пепел. Я смотрю туда, где стоял Рафаил. Рафаила нет. Нет Адимуса. Нет Лайлы. Есть широкая оплавленная полоса – от нас и до конца игрового поля. Моментально вспотев, оглядываю стадион. Слава богу, мы не проломили барьер Императора и стадион на месте, как и все болельщики. По краям полосы плавится пластиковая трава, распространяя удушливый запах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лунки регистратора – на месте. В нашей лунке по‑прежнему лежит мяч. Но обратный отсчет не идет, никто не удерживает его, а значит секунды больше не вычитаются из нашего счета – с того самого момента, как Рафаил перестал существовать и превратился в хлопья жирного пепла, который падает на нас из‑под треснувшего неба.
Как ни странно, я все еще сижу на ледяном троне, все же удобную спинку сделала Юки – словно анатомическое кресло, взрыв и ударная волна не выбросили меня из него. Протягиваю руку, делая хорошую мину при плохой игре, чувствуя, как внутри меня что‑то заживает и встает на свои места. Тонкие бордовые жгутики обхватывают мяч, поднимают в воздух и аккуратно, не торопливо – вкладывают в мою ладонь, повернутую кверху.
– Юки! – шепот за спиной. Акира.
– Хай, Акира‑сан! – отзывается Юки с небольшой задержкой, и я чувствую, как ледяной трон начинает двигаться вперед. Неторопливо. Мне трудно сидеть, мне охота вскочить и бежать вперед, с силой втолкнуть мяч в регистрационную лунку и начать пляску диких обезьян вокруг, что все получилось и все мы еще живы. Что мы не сломали ничего лишнего, а трещина на небесном куполе – ничего страшного, барьер выдержал. Но – шоу маст гоу он, я держу покер‑фейс, а ледяной трон приближается к голевой зоне соперников. А вот и регистрационная лунка команды соперников. Я поворачиваю ладонь вниз и мяч падает в лунку. Акира делает шаг вперед и прижимает его ногой.
– Десять! – звучит над стадионом голос. Стадион молчит. Я ловлю себя на том, что с момента синергетического удара Акиры и Юки – вокруг царит тишина.
– Девять! Восемь! Семь! – звучат цифры обратного отсчета, Акира стоит как изваяние, прижимая сферу мяча в лунке ногой в гэта.
– Шесть! Пять! Четыре! – гремит голос. Я думаю, что возможно мы перегнули палку, но тут уж как получилось. Немного переживаю за судьбу наших соперников, превратившихся в пепел и сейчас оседающих на игровое поле крупными хлопьями. Но это же Игры, никто и никогда не умер на Императорских Играх, все с ними будет хорошо. Наверное. Что же до того, что не только Рафаил, но и его партнеры по команде стали пеплом – мы атаковали только игрока с мячом, не так ли? То, что остальные не пережили этот удар – дело десятое. Кстати, «Ангелы» могли бы объявить тайм‑аут и замену, но … но похоже не собираются.
– Три! Два! Один! Этот тайм выигрывает команда «Демоны Сумераги»!
– Ну. Не думаю, что нам разрешат это повторить. – говорит Акира, разглядывая трещину в небосводе над нами: – одноразовый трюк.
– Но так приятно расправить плечи и встать в полный рост. – говорит Юки: – я будто заново родилась, Акира‑сан.
– У нас впереди еще один тайм и его надо выиграть – говорю я: – а то Питер мне потом мозг съест. Чайной ложкой.
Глава 9
Глава 9
Император велик. Император могуч. Император, в мудрости своей – невероятен. Благодаря воле Императора выжженое пространство зарастает пластиковой травой, а из ничего, из ниоткуда, из этих рваных, темных хлопьев жирного пепла – возрождаются наши соперники и я незаметно вздыхаю с облегчением. Все‑таки находясь рядом с Акирой и Юки, я выхватил десятую, если не сотую часть от мощности удара. Тут как с бурей – в самом центре есть «глаз бури», где тишина и покой. Видимо этим объясняется что сами Акира и ее кохай не получают вообще никаких повреждений. А может быть тем, что они и есть часть этой стихии. Не знаю, не буду гадать, но очень хочу знать, для того мы институт основываем. Будем изучать. Опускаю взгляд и вижу, как разгладилась и срослась одежда, рваная на груди. Что же, думаю я, если после вспышки удара не все на трибунах ослепли, то мое инкогнито может быть раскрыто… ну или появится новая легенда о том, что «Сумераги‑тайчо потому такая злая, что плоская как доска».
