— Держись, браток, — ободряюще произнес Бурцев. — Еще немного! Мы тебя вытащим, а в лазарете быстро заштопают!
Сам Олег чувствовал, что недолго сможет оставаться на ногах. Воспользовавшись минутной паузой, партизан наложил себе повязку, вколов последний остававшийся шприц-тюбик с обезболивающим, но понимал, что этого хватит на пару часов, а потом усталость и потеря крови сделают свое.
Пройдя не больше полутора сотен метров, Олег убедился, что правильно выбрал направление. Сперва партизанам стали все чаще попадаться срезанные лопастями падавшего вертолета деревья. Затем под ногами заскрипели куски не то обшивки, не то самих лопастей, разрушившихся при столкновении с могучими стволам вековых елей. И, наконец, Олег увидел впереди угловатую «тушу» упавшего «Апача». Вертолет был сильно поврежден, хвост обломился, кабину пилотов смяло, подфюзеляжная турель с тридцатимиллиметровой пушкой валялась в двух десятках метров от самого геликоптера.
— Тихо! — Бурцев поднял руку, дав знак остановиться. — Янки могли послать сюда спасателей!
Олег осторожно положил на землю своего раненого товарища, сам опустился на колено, целясь в сторону вертолета из РПК-74. С минуту партизан вглядывался в сумрак, пытаясь обнаружить признаки жизни. Прибор ночного видения позволял взгляду проникать сквозь ночную тьму, но цвета и очертания предметов искажались порой до неузнаваемости.
— Будешь прикрывать меня отсюда, — сказал Олег, покосившись через плечо на замершую под деревом Жанну. — Я пойду, проверю, что там. Смотри в оба!
Партизан осторожно, стараясь обходить место падения по дуге, двинулся к «Апачу», держа пулемет наизготовку. Боковым зрением он увидел, как чеченка вскинула автомат, приникая к окуляру прицела ПОНД-4. Только сейчас десантник понял, что его спутница может выстрелить в спину, затем добьет раненого и спокойно растворится в лесу, оставив после себя лишь трупы. Олег уже хотел вернуться назад, как вдруг возле вертолета сверкнуло дульное пламя, сопровождаемой запоздалым грохотом выстрелов, и у самой головы партизана завизжали пули.
Олег упал, вжимаясь в землю, услышав, как затрещал АК-74 Биноевой. Чеченка стреляла короткими очередями, скорее всего, отчетливо видя свою цель при помощи ночной оптики. Пули высекли фонтаны искр из обшивки разбившегося вертолета, и Бурцев успел заметить мелькнувший между деревьями силуэт, удалявшийся от партизан.
— Куда, сука?! — прошипел сквозь зубы Олег. — Не уйдешь!
Партизан почувствовал азарт охотника. Противник был совсем близко, он был уязвим здесь, на земле, лишившийся своего вертолета, и убегал, спасая собственную жизнь. Его спина мелькала в сотне метров впереди, и Бурцев на бегу выпустил короткую очередь из пулемета.
Американский пилот исчез, скрывшись за деревьями, и Олег бросился за ним со всех ног, едва не наткнувшись на ствол автомата. Инстинктивно Бурцев вскинул пулемет, и лишь теперь рассмотрел лицо того, кто в него целился.
— Командир? — Бурцев узнал полковника. — А где американец? Упустили?
— Вон он, — Басов указал на пленного, которого ударами приклада гнал из-за кустов Азамат Бердыев. Американец, такой же грязный, как и его конвойные, в порванном комбинезоне, затравленно озирался. По его лицу струилась кровь из глубокой ссадины на голове. — Далеко не ушел, паскуда.
— Что с ним делать? И что с нашими?
— Здесь все, кто остался, кажется. Больше никого не видел, вы первые. Нам здорово досталось, сержант, но и пиндосы получили свое сегодня!
Вместе с Басовым оказалось всего лишь пятеро партизан. Уставшие, грязные, почти все были ранены. Подсумки разгрузочных жилетов были пусты, за время недолгого боя они израсходовали почти весь боекомплект. У Олега у самого остался лишь один магазин, тот, что сейчас был примкнут к пулемету, да еще несколько ручных гранат.
— У меня Слава ранен, — сообщил Бурцев. — И самого меня зацепило. Кажется, осколок. А Боря убит.
— А чеченка? Она где?
— Со мной. Охраняет Славу.
— Кажется, я в ней не ошибся, — хмыкнул Басов. — Сейчас мы на одной стороне, у нас общий враг, сержант. И эта девчонка может оказаться полезной!
Олег лишь молча пожал плечами. В горячке боя он и впрямь перестал думать о Жанне, как о противнике, видя в прорези прицела другого врага, и думая, как уничтожить его.
— Времени у нас не осталось, нужно уходить, — решил Басов. — Все, что нужно и можно, мы сделали, американцы надолго запомнят эту ночь.
— С пиндосом как? — Азамат Бердыев взглянул на командира, боковым зрением продолжая наблюдать за американцем. — Кончить его?
Партизан навел «калашников» на оцепеневшего от пережитого шока и ужаса пилота, готовый выстрелить, но Басов помотал головой:
— Отставить, боец! Пленного заберем с собой. Думаю, он еще будет нам полезен. Все, построиться в походный порядок! Бойцы, понесете раненого! Олег, давай с пулеметом в головной дозор! Патроны есть?
— Последний «рожок»!
— Держи! — Полковник бросил Бурцеву увесистый пластиковый магазин, взятый из рук одного из своих спутников. Сам Басов держал за цевье винтовку СВД с массивным ночным прицелом. — Все, что есть! Давай, сержант, двигай! Наверняка янки попытаются забрать пилотов, могут появиться в любую секунду! Уходим!
Бурцев, привычно повесив РПК-74 на плечо, двинулся прямиком в ночной сумрак. Прибор ночного видения по-прежнему давил на голову, позволяя видеть сквозь ночь. Бурцев старался видеть, слышать и замечать все, что происходило вокруг, зная, что от его внимания зависят теперь жизни товарищей. Остальные партизаны шли следом, поотстав на сотню метров, и если путь окажется прегражден противником, Олегу первому принимать бой и, возможно, погибать, спасая своих братьев.
Сержант успел пройти с километр, медленно, часто останавливаясь и для того, чтоб осмотреться и вслушаться в доносящиеся из леса звуки, и чтобы дать отдых раненой ноге, наскоро перевязанной, но, несмотря на вколотый шприц-тюбик промедола, доставлявшей немало неприятных ощущений. Знакомый уже звук, донесшийся издалека, заставил Бурцева опуститься на колено, вскидывая вверх пулемет. Вертолет черной тенью с рокотом и гулом пронесся над головой, на малой высоте, направляясь туда, откуда лишь партизаны. А затем Олег услышал грохот выстрелов, сделанных явно из серьезного калибра, не АК-74 и даже не ПКМ. Кто-то за спинами партизан еще вел бой.
Бурцев поднялся на ноги, поморщившись от боли в бедре, распоротом американским осколком, и медленно двинулся дальше. Если кто-то из его товарищей и сумел уцелеть, бывший десантник сейчас не смог бы помочь. Раненый, почти без патронов, он мог лишь умереть под огнем американских солдат, а такого удовольствия доставлять врагу партизан не собирался еще долго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
