вспомнила обо мне за те несколько лет, что мы были в разлуке.
— Приятель, что за бред ты несешь? Ты же говорил, что всю жизнь жил с матерью, а с отцом встретился очень поздно! И про братьев не было ни слова!
— А? Правда? — округляет глаза Эдвард и обнажает широкую глупую улыбку, похлопав Кристофера по плечу. — Ну… Да! Все правильно! С отцом встретился очень поздно, ибо мать запрещала видеться с ним… А братья… Братья просто идиоты… Идиоты, которые вообще не должны были рождаться…
— Да, похоже, приглашение в бар было моей не самой лучшей идеей, — задумчиво говорит Кристофер, видя, как Эдвард становится все более нетрезвым и вполне может устроить дебош, если и дальше продолжит пить. — Вот уже лыбишься, как дебил, и путаешься в показаниях. На трезвую голову одно говоришь, а как пьяным стал — уже совсем другое.
— Подожди, вот я сейчас расслаблюсь немного — и пойду танцевать! — весело обещает Эдвард и залпом выпивает последние капли из своего стакана, все сильнее и сильнее поддаваясь влиянию алкоголя. — Может, подцеплю какую девчонку, закроюсь с ней в туалете и сброшу давление. Знаешь, как давно у меня не было секса! А как долго я не ласкал и не целовал женское тело! Моя бывшая не любила меня и никогда не подпускала к себе, когда я хотел если не переспать, то хотя бы просто пообниматься и поцеловаться. Ее шикарное тело никогда не принадлежало мне, понимаешь…
— Послушай, Джастин, я понимаю, что тебе тяжело пережить расставание с девушкой. Но это не повод нажираться в стельку, устраивать дебош и приставать ко всем красивым девчонкам, которые здесь тусуются.
— Зато сейчас я чувствую себя расслабленным! Совершенно другим человеком! Уверенным в себе мужчиной, который ничего не боится и никого не стесняется! Знаешь, как это ужасно — быть закомплексованным в себе мальчишкой, которого всю жизнь оскорбляли и унижали. Всю жизнь, Крис! Я слышу унижения ото всех, кто меня окружает! И из-за них я стал подобием тряпки! Тряпки! Бабой! — Эдвард глупо улыбается. — И как после всего этого я могу называться мужиком? Как? Мне осталось только разреветься на глазах у всех, чтобы стать посмешищем! Не было еще ни одного человека, который хоть раз бы восхвалил бы меня! Почему моих братьев, которые всегда делали всем гадости, хвалили? А я был объектом для насмешек и унижений! Неужели всем было так трудно сказать хотя бы парочку приятных слов?
— Черт, парень, что за бред ты несешь! — недоумевает Кристофер, взяв свой стакан, сделав небольшой глоток и снова поставив его на барную стойку.
— Нет, Морган, это вовсе не бред! Меня унижали всю жизнь: от собственного отца и братьев до девушки, которую я искренне любил. Еще никто не заставил меня хотя бы раз в жизни почувствовать себя уверенным в себе. Все хорошие слова слышат совершенно другие люди! Вот один из моих братцев… Его всю жизнь все любили, и он всегда слышал только лишь похвалу. И в итоге вырос уверенным в себе мужиком, который знает, чего хочет от жизни. Знаешь, как хочется быть таким же, как он! Но я не могу! Ибо я всегда был трусливым неуверенным в себе щенком, которого всю жизнь все ненавидели.
— М-м-м… Да, Леджер, так глядишь, ты мне расскажешь обо всей своей жизни…
— Поверь, в моей жизни не было ничего хорошего, — низким голосом отвечает Эдвард, незаметно берет стакан Кристофера и отпивает много напитка. — Я вот никак не могу понять, в чем смысл моей жизни… Почему я вообще родился, раз никто не желал этого? У людей не хватило любви на меня, ибо ее целиком и полностью отдали моим братьям! Даже девушки не хотят боготворить меня так, как невеста одного из моих братьев боготворит своего жениха. А я пережил такое унижение и предательство! Моя девушка… Моя собственная девушка показывала голую грудь другому мужику… Вот чертова проститутка… Мразь… спит со всеми подряд и еще жалуется, что никто не хочет брать ее замуж… Да потому что потаскухи никогда не смогут найти нормального мужика! Ни-ког-да!
— Я прекрасно понимаю твои чувства, но это же не конец света. Не повезло с этой девчонкой — встретишь другую, которая будет намного лучше. Что же ты убиваешься так, будто у тебя кто-то умер!
— Вот полюбишь кого-то по-настоящему сильно — поймешь меня. — Эдвард делает большой глоток из стакана Кристофера. — Я ведь реально любил эту девчонку… Она свела меня с ума, и я потерял голову от любви к ней… Был готов закрыть глаза на что угодно и пойти на любой поступок ради нее. Но эта стерва растоптала эту любовь в грязи… Она виновата в том, что я превратился в дикого бешеного зверя и разругался с близкими людьми, которые теперь считают меня тварью. Если бы она не вывела меня из себя и не настроила всех против меня, я бы не поссорился со всеми так, что едва ли не драться начал. Эта дрянь разрушила мою жизнь! Разрушила, Крис! Теперь у меня уже точно никого не осталось!
— Ох, Джастин, ну ты и разговорился… — резко выдыхает Кристофер, проведя рукой по лицу. — Раньше говорил довольно мало и всего стеснялся, а сейчас перестал бояться и засунул свои страхи в задницу. Вот уж точно, алкоголь сильно меняет человека: был тихим и скромным — стал бессовестным и громким.
Глава 56
— Лучше бы я был бессовестным, громким и наглым, чем трусливым, неуверенным и тихим, — хмуро отвечает Эдвард, делает огромный глоток и ставит стакан Кристофера на барную стойку, чувствуя, как алкоголь согревает, обжигает его внутренности и все больше лишает здравого ума. — Так надоело слышать постоянные унижения и страдать из-за нескончаемых неудач. Я чувствую, что если со мной случится что-то еще, то у меня случится нервный срыв. Моя психика всегда была ни к черту, а чем больше унижений и страданий я переживаю, тем хуже мне становится.
Эдвард прячет голову в руках, сложенные на барной стойке.
— Я больше так не могу, Морган… — мучительно стонет Эдвард. — Не могу! Иногда мне настолько плохо, что хочется просто взять и сдохнуть. Все равно бы никто и бровью не пошевелил, если бы я спрыгнул с какого-нибудь моста. У них есть другие любимчики, которых всегда любили и ждали.
— Джастин, перестань молоть чепуху, — хмуро бросает Кристофер. — Тебе точно нельзя выпивать даже стакан, ибо ты уже после первой порции уже едва соображаешь и работаешь языком.
— У меня депрессия,
