С 26 июня начали снимать эпизод, где Шарапов допрашивает Фокса. Помните, последнего выловили из реки и привезли на Петровку, 58, чтобы расколоть на убийство Груздевой. А он идет в несознанку: мол, ничего не знаю, никого не убивал. И Шарапов идет на хитрость: под видом сличения почерка вынуждает Фокса написать записку-пароль, чтобы с ней проникнуть в банду. О том, как проходили съемки, рассказывает А. Белявский:
«Утром я пришел на съемочную площадку. Съемки должны были начаться со сцены допроса пойманного Фокса. Я сижу уже загримированный. Мне нарисовали какие-то царапины на лице, можно идти в павильон репетировать. А я сижу, смотрю в зеркало «на этого» (в отражении), хочу сказать себе, мол, я Фокс, — и не могу! Вижу в зеркале Сашу Белявского! Думаю, дай-ка я себе лицо изменю. Прошу у гримерши кусочек ватки, кладу за щеку, как будто опухоль. Противно! А дело было летом. Июнь месяц, вишня в Одессе поспела, все наварили вишневого варенья. Вижу, девочки, закончив свою работу с гримом, уселись пить чай именно с вишневым вареньем. Взял ватку, как следует извозил ее в варенье и засунул в рот. А варенье жидкое, если на вату надавить языком, то будто кровь по подбородку течет! Хорошо! Уже есть за что зацепиться! И я на допросе был занят в основном тем, что представлял последствия «ментовской» выволочки. Ведь я там то ли ударился, то ли меня побили. И я полез языком к этой ватке, надавил на нее, и чувствую, что у меня из края рта потекло что-то. Я пальцем дотронулся, смотрю — вроде как кровь. Но Фокс-то себя уважает! Ну, не об себя же! Правда? Я взял и об стол следователя со смаком промазал, украсил ему стол. Это не репетировалось, не искалось. Это произошло. Это было так неожиданно. И это вошло в фильм…
После выхода картины ко мне будут подходить люди и спрашивать, мол, сидел? Я честно буду отвечать, что нет. А они не поверят и напомнят про кровь на столе следователя…»
Владимир Роговой продолжает на Киностудии имени Горького работу над комедией «Баламут». Съемки фильма начались в середине марта, и за это время пройдена уже половина пути: снята большая часть павильонов и естественного интерьера (последний снимали в Институте управления). С июня начались съемки натурных эпизодов, для чего группа выехала в одну из деревень Домодедовского района Подмосковья. Там в течение 12 дней (21 июня — 2 июля) снимались эпизоды, где студенты под руководством своего неунывающего однокурсника Пети Горохова (Вадим Андреев) работают в колхозе.
26 июня в школах страны состоялись выпускные балы. Среди выпускников того года были, естественно, и будущие звезды. Так, будущая «интердевочка», а также Настя Каменская — актриса Елена Яковлева — окончила среднюю школу в Харькове (там служил ее отец, военный). На выпускном балу ее одноклассники решили опустить в бутылку из-под шампанского записки со своими заветными желаниями — чтобы когда-нибудь проверить, сбылись ли они. Так вот, Яковлева, громыхая деревянными сабо на высоченной платформе (супермодная по тем временам обувка), первая подошла к бутылке и просунула в ее горлышко записку. В ней была всего одна строчка: «Хочу быть знаменитой актрисой».
Дочка популярной певицы Эдиты Пьехи Илона справляла свой выпускной в одной из школ Ленинграда. Ее мама страстно желала попасть на этот вечер, чтобы посмотреть на свою дочь в ослепительно красивом платье, а также на ее одноклассников. Тем более что практически все родители на этот выпускной пришли. Но певицу ждало разочарование: дочь категорически запретила ей даже близко приближаться к школе. Она сказала: «Ты что, хочешь, чтобы полгорода сбежалось на тебя смотреть?!». Но Пьеха все равно обманула дочь: прихватив с собой свою университетскую подругу (они окончили ЛГУ в конце 50-х), она приехала к школе и спряталась в школьном саду. Поэтому, когда выпускники высыпали на улицу, певица смогла увидеть и свою дочь, и ее одноклассников.
27 июня Москву потрясло жуткое преступление: в самом центре города, возле гостиницы «Интурист», были зарублены топором трое иностранцев-шведов. Произошло это средь бела дня на глазах у десятков свидетелей. Зрелище было жутким. Туристы стояли у входа в гостиницу, ожидая прибытия автобуса, который должен был отвезти их на экскурсию. Настроение у всех в этот теплый солнечный день было праздничное. Поэтому никто не обратил внимания на странного молодого человека, который стоял чуть в стороне от туристов и внимательно за ними наблюдал. На парне был пиджак, левую сторону которого он почему-то придерживал рукой. Почему он это делал, стало ясно чуть погодя, когда незнакомец направился прямиком к туристам. Все произошло очень быстро. Едва парень поравнялся с первым иностранцем, как выхватил из-под пиджака топор и обрушил его на голову шведа. Тот, как подкошенный, рухнул на землю. Увидев это, его земляки на какие-то мгновения оцепенели от ужаса, и этого времени убийце вполне хватило, чтобы ударить топором еще двух туристов. Сделать большее маньяк не успел — на него навалились прохожие и вырвали из рук орудие убийства.
Вечером того же дня вся Москва знала об этом преступлении: у молвы в те годы были длинные ноги. Тем более что западные радиоголоса только и делали, что описывали в своих новостях эту трагедию. На следующий день в ряде центральных газет появилась скупая информация об этом инциденте: сообщалось, что психически ненормальный человек напал на шведских туристов и с помощью топора двух человек убил и одного тяжело ранил. Представитель «Интуриста» выразил соболезнование послу Швеции в СССР. Больше ничего не сообщалось. И только спустя много лет стали известны подробности инцидента.
Нападавшим действительно был псих. Этот парень впервые попал на заметку медиков еще в 1972 году, когда с помощью все того же топора нанес травму своему сверстнику. Того угораздило сняться в кино, а его душевнобольной приятель на этой почве весь обзавидовался. В итоге он решил восстановить «справедливость» с помощью топора. За это его упекли в психушку, где он пробыл несколько лет. Потом тамошние врачи сочли его выздоровевшим и выписали на свободу. Как оказалось, зря. 27 июня 1978 года псих опять взялся за любимое оружие. Повздорив дома из-за какого-то пустяка с племянником, он в порыве гнева схватил топор и раскроил несчастному череп. Но этому ему показалось мало, и он отправился вершить «правосудие» на улицу. Вскоре ноги привели его к гостинице «Интурист». Что было дальше, мы уже знаем.
В тот же день 27 июня под Таллином начались съемки фильма «Сталкер». Как мы помним, начаться они должны были еще в начале этого месяца, но в дело вмешались врачи: они запретили Андрею Тарковскому приступать к съемкам, обязав его пройти санаторное лечение после перенесенного инфаркта. Режиссер вынужден был подчиниться. Пока он лечился, съемочная группа строила декорации под Таллином и с нетерпением ждала появления режиссера на съемочной площадке. В конце июня это наконец произошло. Поскольку болезнь Тарковского отняла у группы почти месяц работы, снимать пришлось в ускоренном темпе: всего 1–2 дубля на эпизод. Объект «Зона» снимали на территории маленькой заброшенной электростанции, построенной в начале 50-х (24 км от Таллина). Там рядом протекала речка, торчали из земли какие-то железяки и рос густой мох на старом бетоне. Говорят, Тарковский был буквально заворожен этим ландшафтом. Но он вносил в него и свои изменения: по его приказу рабочие перекрасили деревья в темно-серый цвет и повырывали из земли все желтые цветы, которые придавали пейзажу слишком радостный оттенок. Доминирующим цветом должен был стать подавленный зеленый и крупицы белого внутри — и ничего жизнерадостного. Фильтром утемнялось небо, и если где-то зелень была слишком яркой, тогда ее запыляли темной краской. Так Тарковский создавал в кадре ощущение тревоги.
Между тем в Останкино продолжают бушевать страсти вокруг популярного диктора Юрия Николаева. Как мы помним, его угораздило в пьяном виде не только явиться на работу, но и выйти в эфир. Поскольку ничего подобного за всю свою историю советское телевидение еще не переживало, скандал разразился грандиозный. Решение вопроса было вынесено на коллегию Гостелерадио СССР, и перед диктором реально маячила угроза быть выкинутым с телевидения с волчьим билетом (из кандидатов в члены КПСС его успели выкинуть на второй день после случившегося). Однако на сторону провинившегося внезапно встал сам глава Гостелерадио Сергей Лапин. В конце коллегии он вынес свой вердикт: «Строго наказать, но на телевидении оставить». Все аж ахнули: подобного либерализма от шефа никто не ожидал. Однако истинная подоплека этого решения вылезла наружу достаточно скоро. Как гласит легенда, это решение Лапин принял после того, как узнал, что Николаев очень нравится дочери одного из членов Политбюро. Якобы она лично звонила Лапину и просила быть к Николаеву снисходительным. Проигнорировать этот совет глава Гостелерадио не решился.
