Особенно усиливается это чувство позже. Упругий толчок новой Силы, молодой, неистовой, жаждущей жить и сметающей на своем пути все преграды. Линия огня ползет в сторону Аэллы быстрее.
— Что это? — хрипит женщина. — Нек, что за Сила?
Целительница выглядит не лучше. Во рту — жлезистый привкус крови, первый признак перенапряжения. Если не остановиться… Как тут остановишься, когда Аэ держится из последних сил, отдавая борьбе всю драгоценную Силу Мира?
— Сила Амриты, — рычит от боли и напряжения Неккара, сплевывая кровь. Бесценный подарок тем, кто атакует Аэ. Увы, скорее всего, использовать ее кровь они не успеют… — Сила, порожденная любовной страстью. Усиленная… Магией Исми…ны.
— Исмины? Крейтон прав насчет Сати?
— Нет… Там… Амелия…
— Мне не удержать всех вместе, — пыхтит задыхающаяся, будто от долгого бега, Аэлла. Шапка слетела, от волос, пропитавшихся кровью и потом, валит пар. — Сати говорила… Нам помогут…
— Хорошо бы, — вздыхает целительница и, не в силах больше стоять, оседает в кровавую кашу.
В следующий миг на почти победивших магов обрушивается ливень сосулек, ледышки выбивают в шлаке заметные воронки, тонко воет невесть откуда взявшийся вихрь. Давление вражеской магии разом спадает, пропадает надвигающаяся стена пламени.
— Пришли, — чуть слышно произносит Неккара. Аэлла не говорит ничего — просто опускается рядом с Неккарой в кашу из разодранных внутренностей и прикрывает глаза. Она не знает, как будет отбиваться, если маги любой из враждебных группировок до нее доберутся. Может, если передохнуть, Сила Мира вернется? Тетрик добился своего — заставил ее израсходовать Силу на второстепенные цели.
…Сейчас Амелия совсем не напоминает стройную, гибкую, изящную танцовщицу, женщину зрелую, но еще не старую. Налитые кровью глаза выпучены, пот, ручьями сбегает по исцарапанному, испачканному сажей и кровью чудовищ, лицу, губа закушена — по подбородку Амме пролегла кровавая дорожка. Шапка слетела, волосы слиплись от пота, крови и грязи. Растрепанная, неприлично всклокоченная старуха, лицо превратилось в жутковатую маску, перекошенную болью и яростью — да и только. На мою возлюбленную, Верховную жрицу Исмины, легла основная тяжесть борьбы — она одна способна противостоять нашим недругам в их же системе. А недругов, как догадались мы почти сразу же — двое. Неккара и Аэлла, изменившие своему Храму жрица и послушница. Впрочем… Знают ли они, что изменили? Вот уж вопрос — всем вопросам вопрос…
Остальные выглядят не лучше. Мелх, Эккерхард, наверняка и я тоже — смотримся и пахнем так, будто только что из городской канализации славной Марлинны или застенков Великого Храма Лиангхара. Мы наносим удары — в разных системах, с поправкой на противонаправленность, пускаем в ход самые сильные и изощренные заклятия, какие только можем. Бьем — и выдвигаемся обратно в первый ряд, сдерживать чудовищ, пока товарищ, которому пришла очередь атаковать, делает дело. Но изменницы, одна из которых владеет Силой Мира, легко отбивают удары. Их Сила не расчленена на системы, и потому почти неодолима для таких, как мы, даже для более сильных. Может, что-то смогли бы сделать Боги (да и то все вместе), но на поле боя их не видно.
Немалую часть Силы приходится тратить на чудовищ — теперь, когда им приказали, Твари Ночи лезут, не считаясь с потерями. Им вспарывают животы разогнанные магией куски шлака, опаляют волны пламени, секут мельчайшие частицы Черного Льда. Амелия применяет какое-то заклятие — подползшую к нам «слоночерепаху» оплетают гибкие ярко-зеленые лозы. Зверюга пытается вырваться — но лучше бы попробовала сдвинуть гору. Но мечи оказываются сильнее магии — ведь Твари Ночи защищены своими хозяевами от наших чар, заклятия опаляют и ранят их, но почти не убивают.
На Лалику после купания в кровавом, дымящемся фарше не позарился бы самый неприхотливый из былых ее клиентов. Она рядом, руки стиснуты в кулаки, ухоженные ногти глубоко впились в ладони, на заиндевелый хрусткий шлак капает дымящаяся кровь. Не дай Владыка, попадет не в те руки — много чего можно сделать с помощью магии крови. Например, заставить человека ударить в спину товарищам, оставаясь при этом в здравом уме и трезвой памяти…
Жуткий, нечеловеческий крик за спиной, оборвавшееся заклятие Крейтона говорят мне все, хоть я и не вижу ответного удара предательниц. Теперь, когда наши копии исчезнут, нас сомнут в доли мгновения. Аэлла может больше не напрягаться — Твари Ночи сделают сами. Но Крей все-таки не зря молился богу-воину. Не знаю, как он преодолел жуткую боль и выстроил последнее заклятие, вбросив в него оставшиеся жизненные силы. Принося в жертву жизнь и посмертие, Крейтон пробивает их защиту. Тьму пронзают яростно-белые лучи, с легкостью прожигающие по нескольку сот чудовищ разом. Вонь горелого мяса, костей, шерсти, хитина отравляет воздух. Мы с Мелхиседеком и Эккерхардом еще крепимся, а женщины — не выдерживают, Амме и Лалика сгибаются в три погибели в приступе рвоты и кашля…
…Когда пламя отбушевало, равнина, насколько хватает глаз, усеяна изуродованными останками Тварей. Где-то что-то горит, к небу поднимается жирный, черный дым. Движения я не замечаю — по крайней мере, такого, которое представляло бы для нас угрозу. Иные зверюги еще подергиваются в агонии, и то за полмили от нас, ближе остались лишь горы жирного пепла и обломки обугленных, оплавленных костей…
Вытираю пот. Нельзя терять ни мгновения. Только объединив все силы, создав противонаправленные чары, мы сможем одолеть Аэллу. Она наверняка этого не ждет.
— Колдуем разом! — кричу. — Пока она не опомнилась!
Мы щедро вбрасываем Силу в общее заклятие, где каждый делает свою составную часть. Пока Силы хватает, накопитель магии отдает все, щедро и расточительно изливая магию в Мир. А придумали мы это еще в Кешере, пока подручные Эккерхарда готовили «летающую колесницу». Рассчитывали, как будут взаимодействовать противонаправленные чары, проводили опыты, проверяли на моделях в изолированных помещениях. Пробовали колдовать в разных составах — кто знает, сколько нас останется, пока мы сможем это применить. Наконец, бессонные ночи и головоломные расчеты вознаграждены. Мы, главы Храмов Мирфэйна, сотворили нечто, способное противостоять даже человеку-Ключу. Правда, только одному, будь тут и Тетрик, нам бы не поздоровилось.
Над головой вспыхивает изумительно красивая пурпурная черта, рассекает небо от горизонта до горизонта — и несется в сторону Аэллы. Ее края загибаются, стремясь взять враждебную чародейку в кольцо. Но наша линия тут же напарывается на такую же, синюю, налетающую со стороны Аэллы. Два грандиозных заклятия сталкиваются, меж линиями вспыхивает разноцветное пламя — верный признак, что в деле разные системы магии. Пламя оставляет после себя абсолютную пустоту. Рану на теле Мира. Провал в нашей реальности. Мир его заполнит — но лишь если мы победим и уничтожим Врата.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
