С остатками команды Тью возвратился домой, его не подвергли никакому наказанию. Он приобрел красивый дом недалеко от Нью-Йорка и считался другом губернатора Бенджамина Флетчера. Флетчер снабдил Тью каперскими свидетельствами для второго плавания к африканскому побережью. Флот Тью состоял из трех судов, флагманским кораблем вновь был "Амити". Вначале Тью обогнул мыс Доброй Надежды и направился к своим старым друзьям на Мадагаскар. Здесь он встретился с Джоном Эйвери.
Эйвери родился в деревне недалеко от Плимута. Он рано стал выходить в море и много лет плавал штурманом на каперских судах. Одним из таких кораблей был тридцатипушечный парусник "Дьюк" ("Герцог") с командой 120 человек, на котором он служил в качестве боцмана. В это время Испания и Англия вели совместную войну против Франции. Для борьбы с французами в Вест-Индии на службе у испанцев состояло много английских каперов из Бристоля. Одним из них являлся капитан "Дьюка" Джипсон. В течение нескольких месяцев "Дьюк" вместе с другим парусником стоял в бездействии в Коруне и ждал приказа. Восемь месяцев команда не получала жалованья. Капитан был пьяница и большую часть времени проводил на берегу. Эйвери разжигал растущее недовольство команды. Однажды на корабле возник бунт. Капитан со своей свитой был высажен на берег, команда избрала Эйвери своим командиром. По примеру флибустьеров мятежники выработали устав, после чего Эйвери, прозванный командой Длинным Беном, поднял якорь и направился к Мадагаскару. "Дьюк", переименованный в "Феней", захватил по пути два трофея, и с этим небольшим флотом Эйвери встретил на Мадагаскаре Тью. Они быстро нашли общий язык. Пираты направились вместе к входу в Красное море, чтобы подкараулить там корабли индийских и исламских паломников, направлявшихся в Мекку. Под прикрытием ночи части индийских кораблей удалось прорвать пиратскую блокаду, и на следующее утро в море были видны только два судна — "Фатех Магомет" и "Ганг-и-Савай". Тью на своем "Амити" устремился в погоню и через некоторое время догнал "Фатех Магомет". В тот момент, когда пираты готовились к абордажу, индийский корабль выстрелил по "Амити" из всех бортовых орудий. Тью был смертельно ранен, и его корабль вышел из боя. Однако канониры не успели еще перезарядить орудия, как у "Фатех Магомета" оказался Эйвери и вынудил его сдаться. Затем пират направился к "Ганг-и-Саваю". Корабль, который был хорошо вооружен и имел на борту 600 солдат, принадлежал семье Великого Могола. После многочасовой орудийной дуэли Эйвери удалось занять позицию для абордажного боя. Когда пираты после ожесточенной борьбы овладели кораблем, они обнаружили сказочные богатства: доля каждого из 180 членов пиратской команды составила тысячу фунтов.
Это нападение вызвало сильное волнение и в Индии, и в Англии. Великий Могол пригрозил англичанам отомстить, закрыв английские фактории в Индии, и Ост-Индская компания испугалась за свои прибыли. Несколько людей Эйвери были схвачены в Англии, когда они продавали свои ценности, и отданы под суд. Самому Эйвери удалось скрыться. Джонсон в уже упоминавшейся книге пишет, что Эйвери при попытке продать захваченные бриллианты натолкнулся на торговцев, которые его надули. Неуловимый Эйвери стал одним из самых известных людей Англии. О нем была написана комедия "Счастливый пират". Многие верили легенде о том, что он женился на дочери Великого Могола и стал несметно богатым магараджей.
Официальная же Англия была очень встревожена успехами Эйвери в Индийском океане. Угрозы Великого Могола заставили акционеров Ост-Индской компании побеспокоиться о своих прибылях. Они потребовали от правительства направить в Индийский океан военные корабли для борьбы с Эйвери и другими пиратами.
Конечно, правительство знало, что пиратские разбойничьи набеги в Индийском океане совершались теперь не из района Карибского моря, а с североамериканского побережья, и что здесь с благословения многих губернаторов производилась продажа награбленного. Друг Томаса Тью полковник Бенджамен Флетчер, губернатор Нью-Йорка и Массачусетса, требовал от каждого пиратского капитана 700 фунтов в уплату за разрешение продавать товары в одном из портов. Губернатор сэр Вильям Фипс приглашал каперов из Пенсильвании в Бостон, чтобы они могли здесь свободно продавать награбленное добро. Губернатор Багамских островов Николас Тротт получил от Эйвери 7 тыс. фунтов за выдачу пиратам разрешения высадиться на берег после окончания разбойничьей экспедиции. Губернатор Филадельфии выдал свою дочь замуж за пиратского капитана, а во всей провинции Нью-Джерси не было ни одного суда, который согласился бы добровольно вынести обвинительный приговор пирату.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В этой ситуации английское правительство оснастило 34-пушечный каперский корабль "Эдвенче Галли" под командованием капитана Уильяма Кидда. Ему была поставлена задача захватывать как пиратские, так и французские суда. В соответствии с этим Кидд получил в Лондоне два различных каперских свидетельства. Необходимые для оснащения корабля 6 тыс. фунтов были собраны группой аристократов. Соответственно половина добычи шла в пользу кредиторов. Далее, 15 процентов должен был получить Кидд для себя и своих тайных соучастников в Нью-Йорке, 10 — по традиции предназначались королю, а остальные 25 процентов — команде.
Едва начав свой путь, Кидд был остановлен на Темзе британским военным кораблем. Офицеры этого судна отобрали из команды Кидда, насчитывавшей 150 человек, 70 лучших моряков и вынудили их служить на своем корабле. И вот, имея на борту всего лишь половину первоначальной команды, Кидд пришел в первый порт своего назначения — Нью-Йорк, где был вынужден доукомплектовать команду за счет портового сброда и всяких случайных людей. Губернатор Флетчер писал об этом в Лондон: "Здесь все считают, что ему не удастся достигнуть цели, ради которой он был направлен. Кидд не справится со всей этой ордой, не имея средств".
6 сентября "Эдвенче Галли" вышел из Нью-Йорка в море. В течение года Кидд безуспешно пытался обнаружить какой-нибудь пиратский или французский корабль. Цели Кидда оставались неясными: он был полукапер, полупират. Затем на его корабле кончились запасы продовольствия, и команда была готова взбунтоваться. Но вот наконец Кидд стал действовать. Вместо того чтобы охотиться за пиратами, он сам стал пиратом. Впрочем, его действия были не очень-то успешными. Он остановил небольшой мавританский корабль и забрал находившийся на нем груз перца. Совершив нападения на несколько кораблей, в том числе и французских, Кидд в начале 1698 года захватил 500-тонный парусник, вооруженный десятью пушками. Но тут Кидда постигла неудача: этот корабль находился под английским командованием и его захват вызвал в Лондоне большое возбуждение. Снова был нанесен ущерб интересам Ост-Индской компании, и на этот раз — королевским капером! Кидд был официально объявлен пиратом и категорически лишен права воспользоваться амнистией, которую король дал всем пиратам, действовавшим восточнее мыса Доброй Надежды.
Как и следовало ожидать, у него обострились отношения с командой. Однажды капитан позволил вовлечь себя в спор с канониром Вильямом Муром и в драке проломил ему череп куском железа.
Захватывая какой-либо корабль, Кидд обычно тут же распределял добычу среди команды, и в результате от него то и дело дезертировали люди. Что бы он ни предпринимал, он не доводил дело до конца, вел себя трусливо, неопределенно, непоследовательно. Лишь по иронии судьбы именно этот Кидд считался у современников, а затем и в более поздних преданиях не иначе как идолом пиратства. Поэты посвящали ему баллады, шарманщики воспевали его как героя. Согласно легенде, он обладал несметными сокровищами, которые якобы где-то зарыл... Все это не соответствует истине.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Кидд знал, что его повсюду разыскивают как преступника. Он направился в Лонг-Айленд и послал новому губернатору Нью-Йорка сообщение о том, что имеет на борту 30 тыс. фунтов для лондонских кредиторов и что известия об объявлении его пиратом являются ложными. Губернатор дал неопределенный ответ с двойственной формулировкой. В его письме говорилось, что если все выглядит так, как утверждает Кидд, то он может прибыть в Нью-Йорк со спокойной совестью.
