Москва
26 декабря 1942
1. Семья Кульчицких. Конец 1920-х гг.
2. Михаил Кульчицкий
3. «Самое страшное в мире – это быть успокоенным…»
4. Элен Берр
5. Письмо Михаила поэту Николаю Глазкову из Москвы в Горький от 24 августа 1941 г.
6. Документ об исключении из списков
7. Афиша спектакля Театра на Таганке «Павшие и живые», 1965 г.
8. Владимир Высоцкий в роли Михаила Кульчицкого в спектакле «Павшие и живые»
Георгий Корешов 29 лет
«Твой рыжий поэт…»
Краснофлотец, морской пехотинец. После тяжелого ранения умер в госпитале под Ростовом 26 мая 1943 года.
О дальневосточном поэте Георгии Корешове я узнал, получив письмо от Нины Семеновны Иванцовой из Владивостока. Она заведует отделом краеведческой библиографии Приморской краевой публичной библиотеки им. А. М. Горького.
«…Вот, выбрала время, поработала с архивом Георгия Корешова. Чудом сохранились письма с фронта – это, конечно, замечательные мама и жена поэта сохранили их. Подготовила выдержки из них, перепечатала некоторые стихи. Высылаю Вам в надежде, что, может быть, все это пригодится…»
Георгий Корешов родился 14 ноября 1913 года во Владивостоке. Его отец, кадровый офицер в чине капитана, воевал с немцами, был ранен и умер в госпитале весной 1917 года. Мать работала библиотекарем.
Георгий учился в школе № 9. С 15 лет работал – разносчиком краевой газеты, учеником корректора. В 1930 году устроился матросом на пароход «Вьюга», затем на «Томск». Несколько лет ходил на разных судах «Совторгфлота» и «Дальгосрыбтреста». Работал в газете «Красное знамя» и литсотрудником на краевом радио.
9 февраля 1943 года Георгий был тяжело ранен, в госпитале находился почти три месяца.
Из писем Георгия Корешова жене Александре Кирилловне Пустовой:
10 января 1942
Дорогая!
Я проснулся ночью внезапно. Давно уже был отбой, и все кругом спали. Мне снилась женщина. Хорошая, волнующая. Может быть – ты…
В последнее время так случается со мной часто. Срок разлуки с любимой женщиной дает себя знать. Я просыпаюсь и потом долго думаю о тебе, о том, что пора выполнить обещание, данное тебе в одном из писем (если ты его получила – то знаешь), и написать нечто потрясающее и замечательное. Я хочу написать поэму. Тысячи образов теснятся в моей голове, я ощущаю на языке вкус новых рифм, метафор и сравнений, изумительных и зрелых.
22 февраля 1942
Дорогая Шура!
Завтра – большой наш красноармейский праздник. Сегодня я, очевидно, буду читать свои оборонные стихи. Ты можешь при легкой фантазии представить себе эту картину: сельский клуб, масса людей в шинелях, а на сцене при неярком освещении фонаря «летучая мышь» читает стихи твой рыжий поэт. Романтика!
5 апреля 1942
Я еще не разучился размышлять, рассуждать. И очень это хорошо. Однако чувствую в себе кой-какие изменения, даже (что со мной никогда не случалось раньше) на писание стихов тянет все меньше и реже. Но нет, писать стихи не разучусь и не брошу. Песенный дар очень трудно выбить из сердца моего…
3 августа 1942
Дорогая Шурочка!
Позавчера получил твое письмо. Дико рад был. И количество строк, и содержание письма приятно поразили меня. Милая моя, ненаглядная, дорогая, хорошая! Так долго я ждал этого дня и наконец осчастливлен был твоим письмом. Я здоров и бодр, здоровья и бодрости желаю тебе, дочке и мамам. Рад, что мои стихи печатают и передают по радио.
Письмо Александры Кирилловны мужу, вернувшееся во Владивосток с пометкой «Адресат выбыл»
25 апреля 1943
Ну, вот и нашелся! Почти полгода ничего не знали о тебе, а наши письма, написанные еще в декабре, возвратившиеся назад с пометкой «выбыл из части», внесли в нашу семью тревогу. Нина Николаевна плакала, считала тебя погибшим. Я, как могла, старалась утешить и говорила, что возвращенные письма еще не говорят ни о чем. Я почему-то была уверена получить от тебя письмо. Накануне, 22.04 вечером, я рылась в твоем наследстве (это, откровенно признаться, я делаю очень часто, когда мне бывает немного грустно) и нашла такие стихи:
В тот день он записал в блокнот
Лишь три коротенькие строчки:
«Переходили речку вброд.
На ивах лопаются почки.
Жизнь пробуждается кругом…»
Всю мысль не вылив на бумагу,
Через минуту он с полком
Ушел в последнюю атаку…
И не выразить, Георгий, на бумаге грусть, охватившую как-то сразу всю! Какая-то теплая, нежная, ласковая не без надежды все-таки на то, что ты жив. Я долго не спала и решила все-таки ждать…
И вот 23 апреля получено от тебя письмишко. Очень рада, что так счастливо отделался. Пиши, как себя чувствуешь? Может, выслать тебе денег? Где находишься? В чем нуждаешься?..
…Поправляйся скорее. Я не смею и думать о худшем положении с твоим ранением. Может быть, и без ноги по колено. Это чепуха по сравнению с возможностью жить – жить, когда любишь жизнь, а ты ее любишь крепко. Это сказано…
* * *
На этом рукопись письма, написанного на листке от расчетно-платежной ведомости, обрывается…
26 мая 1943 года Георгий Корешов скончался от ран в госпитале под Ростовом.
Стихотворение Георгия Корешова
Тревога
Пыля по тропам и дорогам,
Я в сердце чувствовал одну
Мне непонятную тревогу,
Как будто шел я на войну.
Гул океанского прибоя
Воспринимать я был готов,
Как отзвуки морского боя,
Как песню пушечных стволов.
В тайге, от цепкого мороза
Зарывшись с головою в снег,
Я думал: так от бомбовоза
Таится, верно, человек.
Ночами я в своей квартире
Стихи пишу средь тишины,
И, думая о шумном мире,
Я слышу грозный шаг войны.
Когда по боевой тревоге
Придется взять винтовку мне,
Я знаю: вспомню на пороге,
Что в жизни был, как на войне.
Январь 1941
1. Обложка книги стихов Георгия Корешова «Океанский ветер»
2. Письмо Георгия Корешова с фронта от 23 апреля 1943 г.
3. Атака бойцов морской пехоты, февраль-март 1943 г. Из военной фотохроники
Моисей Рыбаков 24 года
«Жить – через все бои…»
