вращались глазные яблоки.
Вот тоже ещё одна проблема, которую неизвестно как решать. После появления Ликанов и оборотней, я всё больше склонялся к своей теории, что этот мир это Брилия, но в зачаточном состоянии. Другими словами — это прошлое. Тот самый мир, который должен неизвестным мне способом измениться до того, что я знал раньше. Хотелось бы конечно понять, каким образом я оказался в прошлом и почему, но не знал кому задавать такие вопросы. Графа Бертольда нет, как и Валекора. Мне тупо даже посоветоваться не с кем, попутно не раскрывая того, кто я есть на самом деле. Но ладно бы только это, каким образом я, вообще, оказался в прошлом? Должен был умереть, а тут бах, и добро пожаловать. Странно, непонятно, но очень интересно.
Ещё и этот… Долбанный Трижды Воскресший. В Брилии я о них только книги читал, но не верил, что такое вообще возможно. Если существо умирает, то оно умирает. Без права возвращения и воскрешения. Тоже самое понятие относилось к Нежити, но с определённым условием. Воскреснуть они могли лишь дважды. С чем это связано — неизвестно, но факт есть факт. Восставшего мертвеца нужно убивать два раза, и никак не меньше. Такое определение касалось и Высшей Нежити, но обходило вот таких, как Джон. Существа смерти, которым удалось обмануть или договориться со своей госпожой, и воскреснуть в третий раз, становились поистине ужасающими монстрами. С каждым убийством Нежити, они и так росли в силе, но Трижды Воскресший это что-то с чем-то. Пять. Ровно столько понадобилось Первородных Вампиров в пике их силы, чтобы одолеть одного Трижды Воскресшего. Случилось это, когда Архилич Карестос решил устроить Мёртвый Крестовый Поход на живых. И так уж получилось, что их путь пролегал по нашим землям. Стоит ли говорить, что мой ковен не стал терпеть подобного и вначале бросил предъяву, а затем и начал войну?
Теперь же в меньше метра от меня, сидел живой представитель самой редкой и чудовищно сильной Нежити. Больше не было сомнений, почему я ощутил его внутреннюю мощь, как бездонную бездну. Он… Ха… По факту Джон сам являлся этой бездной. Даже представлять не хочу, насколько именно он силён и что может вытворять, но было странно осознавать, что я не самое опасное и сильное существо в этом мире. Слишком уж моё вампирское ЧСВ подпрыгнуло после стольких побед и слабых противников. Сойдись я с Джоном в смертельной схватке, то он меня просто размажет и не почешется. Да я ему даже нормального боя не дам! Особенно в этом теле и сейчас, когда не достиг своего пика могущества.
Лениво повернув голову к коридору квартиры и двери, увидел, что Артурия, Дуглас и Лара с Джошуа собирались на выход. За продуктами, в магазин за первым необходимым, одеждой для парня, которую тот порвал непреднамеренно обратившись в ванной, и новым смесителем для душа. Мордовороты Джона ушли вместе с ними.
Только дверь квартиры закрылась, замок щёлкнул три оборота, и Джон открыл глаза. Он уставился на меня немигающим взглядом и слегка протянул руку, указывая на кресло перед собой:
— Теперь мы можем поговорить без свидетелей.
Я приподнял бровь. Поговорить? Без свидетелей? Что ему мешало просто сказать мне об этом и уйти в другую комнату ото всех?
— Интересно девки пляшут, — хмыкнул я и упал в кресло, радуясь, что боль уже не столь явная и могу передвигаться без костыля. — И о чём же?
— О том, что тебя мучает, потомок Мортегар, — обозначил Джон улыбку, а я застыл и затаил дыхание. — Удивлён, что я знаю тебя и твой род?
— Есть такое, — отмер я, подобравшись и на всякий случай приготовившись бежать. Драться с ним будет самой тупой идеей, а поэтому только побег и верное отступление.
— Время линейно, юный Мортегар,— взял он паузу, внимательно меня разглядывая. Стоило ему щёлкнуть пальцами и перед нами появилась, прямо в воздухе, тёмно-зелёная нить из пламени. — Будущее, прошлое, настоящее. Для времени нет разницы, ведь по сути своей оно представляет единую линию событий. Всё идёт своим чередом, и даже твоё появление в нынешнее время не является аномалией. Так должно было быть. Так случилось.
— И каким промежутком является нынешнее время? — облизнул я вмиг пересохшие губы, ловя момент и охреневая, что всё оказалось так просто.
— А важно ли это? — безразлично пожал плечами Джон. — События идут согласно своей очереди. Люди развиваются, как и их технологии, что неумолимо ведёт их к падению. Я вижу твои сомнения, но ты уже понял, что твоё рождение произошло спустя множество лет и событий этого мира. И всё же, ты не до конца уверен.
— Один из моих людей, который сейчас на задании, — начал я говорить. — Он — Малефик и владеет духом-защитником. И не простым, а магистром ордена Турс’Анбара. Разве это возможно, если мы в прошлом и события ещё не случились?
— Для того, чтобы ответить на твой вопрос, позволь я задам свой, — кивнул Джон. — Что такое смерть?
— Остановка жизнедеятельности организма, наступающая в результате необратимого прекращения физиологических процессов в клетках и тканях, — как по учебнику ответил я. — В моём понимании, тело умирает, а душа растворяется в…
— В круговороте Маны, Энергии Смерти, Бездны, и многих других, — приподнялись уголки его губ. — Ты верно мыслишь, но что случается с теми, кто решил отринуть смерть и не уйти в круговорот?
И вот здесь я заглох. Сам вопрос Джона казался бредом сумасшедшего, ведь каждый в Брилии знал, что если ты подыхаешь, то растворяешься в потоках энергии мира, и всё. Ты просто перестаёшь существовать во всех смыслах. Стоп! Погодите-ка… Но ведь я умер, но жив. Меня замочили сраные герои, но я не растворился в потоках энергии.
— Перерождение? — криво хмыкнул я, озвучив сюрреалистичный бред, доказательством которого являюсь. — Карма и всё такое?
— Карма — часть религии, верования и выбранного пути жизни, — покачал головой Джон. — И перерождение не является точным определением того, что ты понял. Из-за линейности времени, те, кто отринул смерть и решил остаться, став заблудшим, могут взаимодействовать с его линией. Духи-защитники людей тому доказательство. Все они воины. Те, кто прошёл по грани между жизнью и смертью, вырывая своё существование в бою. Среди призываемых духов нет землепашцев, кузнецов или дворецких. Только воины.
— Все они души погибших в будущем? — ошарашенно выдал я, на что Джон слегка поморщился. — То есть, погибших в последующих событиях.
— Да, — кивнул он, а я провёл рукой по волосам, пытаясь уложить это в голове. — На грани, борясь за свою жизнь, они своей волей и духом смогли удержаться от распада. Ты слышал о призраках? — увидел он мой кивок. — Эти души остаются в мире, не желая уходить за грань, но те, кто её перешёл и удержался от распада, могут появляться в разных временных событиях. Для этого им нужен проводник. Тот, кто даст энергию, которую им неоткуда черпать, раз они отрезаны от потоков. Симбиоз в чистом виде. Люди поддерживают их волю и существование, а те в свою очередь дают им защиту и оберегают.
Я откинулся на спинку кресла и внимательно смотрел в спокойные глаза Джона. В них была не только ранее увиденная усталость, но и смертельный холод. Этот чел… Трижды Воскресший, будто бы видел не одну реальность мира, а сразу несколько, либо же он тупо абстрагировался и его взгляд стекленел.
— Ты спрашивал сколько мне лет, — подбирая слова и идя на риск, произнёс я. Опасно и неизвестно, чего ожидать, но пока он делится информацией, нужно действовать. Другого шанса может не представится. — Я родился в 978 году эпохи Сахар. На момент смерти мне было пятьсот лет.
— Значит, ты воспитанник Бертольда? — обозначил он улыбку, а я ощутил ком в горле.
Идиот… О, Великая Тьма, похоже я отупел на донорской крови. Почему я вообще решил, что Джон является частью… Настоящего? Да, пусть будет так. Одно только его упоминание о Мортегар уже должно было навести меня на мысль, что он знает о моём роде. А потом и его слова о линейности времени, событиях и прочем. Почему я решил, что являюсь единственным в своём роде уникумом, оказавшимся в прошлом Брилии? Он же Нежить! Самая натуральная Нежить, причём Трижды Воскресший! А кто, как не его братия, лучше всего разбирается в смысле смерти и прочей лабуде⁈
— Да, — медленно кивнул я, ожидая чего угодно и ещё сильнее напрягшись.
Вдруг между ним и графом Бертольдом были тёрки? Если так, то мужик может из чистого
