Макс достал планшет и стал показывать. Подробно пояснял что запечатлел. Себя любимого.
— Это мы сразу по приезду. В аэропорту. Это наша гостиница. Я у входа при чемодане. Это мы в номере. Классный номер. Его высочество Максим в президентских апартаментах. Скромнее, конечно, но ничего. А тут мы на море. Смотри, какое оно. Ласковое, теплое. Специально горизонт снял. У меня и закат над морем на одном из снимков есть. Красиво. Это я на батуте катаюсь. Тут я под парашютом. Меня на веревке за катером тащат. А я в воздухе болтаюсь.
— Молодец, ты, как вольная птица летишь. Десантник на море высадился.
— Не как птица, а как кое-что в проруби болтаюсь. Я от скуки. Так бы не полез. Глупость это.
— Но, все равно, здорово. В такое время и подурачится не грех.
— Конечно, здорово. Только скучно там. Лежишь целый день на солнце. Разве что искупаться. Родители вечером чаще без меня уходили. Я в номере. Если б ты был, мы что и сообразили.
— Мы бы с тобой точно придумали, нас потом бы под конвоем из страны выслали.
— Нет. Наши там такое устраивали раньше. Всей Европе на зависть. А вот еще мы на экскурсии. Это какая-то мечеть. Не помню, как называется. Замечательная. Построили в каком-то темном веке, а как искусно.
Данька внимательно рассматривал снимок. Изумительный орнамент стен, стройные минареты.
— Нарядная. Сколько времени над ней мастера работали. И какие!
Музыка в камне. Данька вспомнил свой замок на песчаном берегу. Робкая мелодия на флейте. Каждый творит в меру сил своих.
— А это восточный рынок. Там всем торгуют. Большой. Запах какой, особенно, где пряностями торгуют. Божественный. Ты не представляешь! У меня целая серия таких снимков.
Но Даня мог себе представить. Он был на рынке на Тартуге. Не такой большой рынок, как в Стамбуле, но там тоже сказочно пахло пряностями. Нет восточного колорита, но свое очарование. Другие краски и нет разношерстности толпы. Туристы не протоптали дорогу. Данька не в счет. Местный пацан. Макс показывал новые и новые фотографии. Когда они закончили смотреть, Макс сказал:
— Оно неплохо, когда так, не надолго приехали. Навсегда я бы не согласился. Не хватает чего-то. Внутренней уверенности.
В своих скитаниях Данька не чувствовал себя чужаком. Плечо друзей рядом. Дом, что ждет в конце пути. Улицы Тортуги стали такими же близкими, как его Тракторная.
— Ты посмотрел другой мир, увидел других людей и это интересно. Но я не чувствую в себе кочевника. К дорогам надо привыкать.
— Слушай, Даня, я смотрю, ты загорел. — Максим начал сравнивать загар на своей руке с загаром Даньки. Прикладывал свой локоть к руке Дани.
— О, а у тебя загар лучше. Стоило ли ездить? — Макс не лукавил. Вовсе не собирался подсунуть другу мысль: ты провел это время в городе, но ничего не потерял.
— Я пару раз на нашу речку съездил, — оправдывался Данька. Он не замети, как сказались на коже морской ветер и солнце. Некогда было думать об этом. И на пляже он не лежал. Он впитал воздух и солнце другого мира. Тренировки на дальнем берегу в дали от посторонних глаз, соленый ветер и морские брызги на "Скитальце" сделали свое дело.
— Как она там, наша речка? — ребенком Макс с родителями ходил на берег местной реки. И был по своему привязан к ней, реке своего детства.
— Ну, как. Вода грязная, берег топкий. Я больше на балконе загорал дома. Погода была отличная. Прелесть такого отдыха в том, что ехать никуда не надо. Никаких дорог, транспорта. Поболтаешься в автобусе и отдых станет тяжелой работой. Искупаться захотел? Два шага. Пожалуйте в ванную. Шведский стол — открой холодильник.
— Ну, Даня, у тебя все особенное. Не как у других. Завидую твоему легкому характеру.
У Даньки все было не как у других. Тут Максим был прав, не догадываясь о второй жизни друга. Его далекое флибустьерское море, его приключения, такого не было у других. Паруса и друзья пираты. Корсары. Но рассказать другу он не решился. Не поверит. Может, расскажет, но позднее, не сейчас. Так он и решил.
Часть 8
В море, они выходят в море, вновь. "Скиталец" поднимает паруса. Зов моря в крови.
— Мама, мы выходим в море, — вот так просто сказать? Как она примет эти слова? Даньке хотелось увидеть паруса, наполненные ветром. Но боялся тревоги в глазах матери. Не просто отпустить сына.
Вечером они сидели возле телевизора. За окном уже темнело. Скоро закончится любимый Данькин сериал. Мария листала журнал, лишь изредка поглядывая на экран. Какая женщина откажется помечтать о новых платьях, туфлях. У Марии все оставалось лишь в мечтах. Дальше не заходило. Но почитать рекомендации по диетическому питанию полезно. И уход за комнатными растениями следует просмотреть. Кто кого ловит и поймает ли в бесконечных детективных фильмах, не важно. Спокойный летний вечер. Качнулась на окне штора. Ворвался вольный ветер. Сердце Марии кольнуло острая игла. Она хотела спросить сына, но смелости не хватило. Предчувствие, пугающее ее предчувствие в сердце. Вместо этого спросила, отложив журнал:
— Даня, а не съездить ли нам в выходные в магазин. Купим тебе костюм, ветровку. Мне кажется, ты стал шире в плечах, старые малы уже.
— Будет день, будет и пища, — согласился Даня. — Съездим.
Данька сидел у телевизора, хотел выключить, но не решался. Боялся сказать о походе. Мария перелистывала страницы журнала, который взяла занять руки.
Даня. Я знаю, вы уйдете в море. Может завтра. Ты не оставишь "Скиталец". Как тяжело отпускать тебя.
Мама, я буду с ребятами. Они верят в меня. Я верю им.
Он посмотрел на мать. Какая она задумчивая. Задумчивая в последнее время. Вроде сидит и не видит, что происходит там, на экране. Не смотрит в журнал.
. — Мам, — сказал он, решив, что откладывать больше не имеет смысла. Как она отнесется к его новости. Она понимает, что морские каникулы не продлятся до бесконечности. Не сказать ей? Ложь во благо? Рано или поздно о том, что "Скиталец" поднял паруса, придется сказать. Бедная моя мама. Твой сын- пират. Не брани меня, я не могу иначе.
— Да, Даня, — мать словно опомнилась, сбросила завесу забот. — Что ты хотел, сынок?
— Мам, а мы завтра… завтра выйдем в море, — он внимательно смотрит на нее, боясь увидеть боль в глазах. Он уже взрослый, но любит ее не меньше, чем раньше. И хочет оградить от лишних тревог.
— Даня, так скоро, уже в море, — она знала, что день этот настанет, но не была готова. Еще день, еще неделю — молило ее сердце. Как ей опустить его? Прикрыть дверь в его комнату, вздрагивать от тревожных мыслей, надеяться, что утром услышит его голос. Стоять утром у плиты, ожидать, когда закипит чайник и в ужасе думать, что этим утром вторая чашка на столе не понадобится. Видеть в страшных ночных снах кухонный стол, на котором только одна чайная чашка. Это видение сводит ее с ума. Только не это! Но ему она не признается в своих страхах. И он вернется!
— Ну, мам. Это обыкновенный круиз. Мы едем отдохнуть. Я же рассказывал, у меня там настоящие морские каникулы. Я живу в замечательном пятизвездочном отеле. Дом Леона называется. И там такая замечательная кухня. Жанетта так готовит, просто пальчики оближешь. Каждый день мы со Свеном ездим на пляж. В повозке запряженной лошадкой. Приятная прогулка. Это тебе не в автобусе трястись. Там такие шезлонги, зонты. Народа на пляже почти нет. Мы на дальний ездим. Там вода и песок чистые. Мы сидим, загораем, купаемся. Отдых это, мам, и вот сейчас решили, не сидеть же на берегу, на одном месте. Вот в круиз направимся.
— Дань, врешь ведь? — Милый врун, пытается ее успокоить. Она смотрит на сына, грустно улыбаясь. Если б могла, вцепилась бы руками и никуда не отпустила. Долго, долго. Всю жизнь. Минуту назад она была готова отпустить. Решимость оставила ее.
Данька помолчал, а потом твердо сказал:
— Да, мама, я вру. Если и вру, то чуть-чуть. Про дом и пляж — чистая правда. Шезлонгов нет, но песок горячий и мягкий. Мы дурачимся на берегу, как дети. Бегаем. Машем сабельками. Спорт никому не помешает. На корабле я спрячусь. Я забьюсь в дальний угол. Найду безопасное место. У Свена в каюте огромный сундук. Я в него залезу.
Наплел с три короба. Славную сказку придумал.
Надо быть сильной. Ее мальчик пытается ей помочь справиться с этим. Она должна помочь ему.
— Что ж, Даня, плыви в свой круиз. Пора, наверно, спать, сынок.
Пусть думает, что она поверила. Сундук. Там темно, а ты боишься темноты. Для тебя она страшнее пушечного ядра. Мой маленький мальчик.
— Да, мама.
Как тебя утешить, мама? Прости, если можешь.
Они выключили телевизор и отправились спать. Данька лег, натянул на себя одеяло. Скоро зашла мать, пожелать спокойной ночи. Присела возле сына.
— Даня, спокойной ночи. Отдыхай, — сдержала себя, что бы не схватить сына за руку. Сидеть возле него всю ночь.
— Мам, — спросил Данька, — а ты отпускаешь меня в плаванье?
