на жёсткий стул, стоящий в просторной приёмной.
Женя застыл рядом с ним, словно античная статуя. Сидеть в присутствии старшего офицера советской армии ему запрещалось уставом. На это нужно было получить разрешение. Просить о такой ерунде парень не стал. Можно часок постоять, а там будет видно.
Внезапно, дверь широко распахнулась. В проёме возник неизвестный солдату генерал-лейтенант. Росту в нём оказалось не меньше двух метров. Широкий в плечах, статный, слегка поседевший красавец-мужчина, был облачён в новенькую, ладно сидящую, форму. Он стремительно пересёк просторную комнату и исчез в коридоре.
Увидев военного столь высокого ранга, Дадацкий вскочил так стремительно, словно в нём находилась отпущенная кем-то пружина. Небольшой толстячок, вытянулся во фрунт и уставился на небожителя со страхом в глазах. Уж не по его ли еврейскую душу прибыл сюда такой посетитель?
Следом за генералом, шёл командир пулемётного взвода полка. Это был тот лейтенант, который, не очень давно, «делал человека» из Жени. То есть, гонял его вместе с пулемётом «Максимом» по высоким окружающим сопкам.
За строевым офицером поспешал удивительный штатский. С первого взгляда всем было ясно, что он приходился роднёй генералу. Тот же рост, то же властное выраженье в глазах. Да и лицо выглядело точной копией физиономии военачальника. Только выглядело лет на тридцать моложе.
На этом разительное сходство кончалось. Дальше шли очень большие различия. Тело парня покрыл толстый слой подкожного жира, собравшийся крупными складками там, где только возможно.
Двадцатилетний молодой человек весил в два больше, чем его крупный отец, и тянул не менее чем, на двести кило. Передвигался он с грацией больного пингвина. Переваливался с одной ноги на другую и, как паровоз, отдувался при неспешной ходьбе.
Чуть позже, Женя встретил знакомого писаря и узнал от него кое-какие подробности данного случая. Оказалось, что генерал-лейтенант вместе с родною кровиночкой приехал в тайгу из далёкой Москвы. А привёз он сынка не на экскурсию по диким местам, а на радикальное исправленье характера.
Дело было всё в том, что из-за огромного веса, «жиртреста» не брали в советскую армию. Все уговоры отца о необходимости чуть похудеть, сын пропускал мимо ушей. Он продолжал жрать в три горла и толстеть с каждым днём.
Тогда, офицер позвонил в ближайший военкомат. Наорал там, на кого было нужно, и врачи признали сыночка «годным без ограничений» к воинской службе. На другой день, за толстяком прибыл усиленный армейский наряд. Бойцы взяли парня «за жабры» и под конвоем доставил в призывной пункт нашей доблестной армии.
Жена генерала тряслась над единственной деточкой и постоянно устраивала мужу такие истерики, что чертям становилось противно. Она обещала, что начнёт каждый день ездить в военную часть.
Причём, каждый раз, она будет возить дорогому ребёнку огромные сумки с деликатесной жратвой. Не мог же любимый сыночек есть ту грубую пищу, что и все остальные солдаты.
Несчастный супруг пораскинул мозгами и вспомнил о своём давнем друге. Тот служил командиром дивизии на советско-китайской границе. Генерал поговорил по телефону с бывшим соратником. Тот сообщил, что сделает всё, что возможно.
Вместе с толстым наследником, военачальник сел в транспортный самолёт «ЛИ-2», затем в «ГАЗ-69» и прибыл в мотострелковый полк, расположенный в далёкой тайге. По пути он соблюдал конспирацию и сохранил всю операцию в строжайшем секрете. Иначе, любвеобильная мамочка могла бы найти любимого отпрыска.
Командир лесного полка выслушал просьбу московского гостя и вызвал к себе чрезвычайно спортивного и выносливого лейтенанта вверенной ему воинской части. Полковник поручил офицеру заняться прибывшим молодым человеком и, чего бы это ни стоило, привести внушительный вес в нужную норму.
Не задавая вопросов, летёха вскинул руку к фуражке. Затем, вышел из кабинета начальства и бодрой походкой вернулся в расположение взвода. Там он собрал несколько рослых выносливых воинов, объяснил ситуацию и поставил перед ними задачу, которую получил от командира полка. После чего, для них начались бесконечные кроссы по окружающей местности.
В первый раз, толстяк пробежал лишь пятьсот с чем-то метров. Остальные четыре с половиной версты солдаты тащили его на себе. «Тренеры» двигались с обеих сторон москвича. Они по очереди подхватывали «жиртреста» под руки и практически волоком перемещали вперёд.
Новобранцу пришлось лишь переставлять тумбообразные ноги, что он и делал, пребывая в полной прострации. После длинной пробежки беднягу втащили в казарму и, как мешок, бросили на железную койку. Утром всё повторилось сначала.
Через месяц подобных занятий, боец самостоятельно пробегал пятикилометровый отрезок дистанции. Он научился подтягиваться на турнике и за каждый подход десять раз отжимался от пола.
За столь короткое время, он похудел ровно вдвое и весил не более девяноста пяти килограммов. Теперь он походил на своего красавца-отца не только лицом, но и высокой ладной фигурой.
Вот только кожа на его большом теле не успевала утягиваться за быстрым убыванием веса. Она свисала по объёмному телу большими толстыми складками. Со стороны боец походил на большую собаку породы шарпей, вставшую на задние лапы.
Заметив подобные сдвиги, солдата освободили от усиленной физподготовки и назначили в роте простым пулемётчиком. Там он служил вторым номером в расчёте станкового пулемёта «Максим» выпуска 1945 года.
Вместе с другими беднягами он таскал на горбу не менее пуда железа и продолжал постепенно худеть. Его сослуживцы рассказывали, что теперь он и сам очень радовался своей конституции.
Время подходило к концу, невероятно тёплого марта. Приближалось начало весны. Привычная «армейская лямка» тянулась своим чередом: работа на складе, наряды и прочие радости жизни.
В один из солнечных дней, в понедельник, раздался громкий звонок. Дежурный по взводу поднял телефонную трубку. Доложил, кто находится у аппарата и услышал, как полковник Дадацкий отдал громовую команду: — Рядовой, бери всех, кто там есть, и немедленно дуйте ко мне!
Через десять минут, шесть рослых солдат стояли навытяжку перед своим офицером. Так уж случилось, что каждый из тех молодцов был ростом за метр девяносто. Лишь один только Женя оказался чуть ниже. Поэтому и стоял самым последним в коротком строю.
Они застыли рядом с сильно упитанным военачальником и возвышались над невысоким мужчиной больше чем на полторы головы. Маленький, почти круглый полковник строго взглянул на вытянувшихся в струнку бойцов.
Прошёлся перед ними, словно Наполеон Бонапарт перед своей «старой гвардией». Откашлялся и приказал: — С этой минуты, до самого вечера, все вы поступаете в распоряжение товарища Ежи Бжезинского. — он кивнул в сторону какого-то штатского, сидящего возле стола.
Это был пожилой человек в прекрасно сшитом двубортном костюме. Человек выглядел очень интеллигентным и весьма представительным. Он обладал
