— Я привыкла быть с тобой вместе, — сказала Лидка. — А теперь будем встречаться редко, случайно, на улице…
— И в школе, — добавил я.
— Ты остался таким же толстокожим, как и был, — тихо сказала Лидка. — Всегда забываешь, что касается меня. Даже обидно. Ведь я поступаю в балетную школу!
— Я не забываю. Просто мне хочется учиться с тобой в одной школе. И на что тебе балет?
— Я хочу! — сказала Лидка.
Я понял, что Лидка сильная девочка и она сделает все, что хочет. Человек должен добиваться всего, чего он хочет. Если он умеет добиваться, — значит, ему ничего не страшно. Значит, он настоящий человек.
М-да… А как же быть, если мне очень хочется учиться с Лидкой в одной школе? Если от одной мысли, что мы будем далеко друг от друга, становится холодно на сердце?..
Мы еще погуляли по улицам, вернулись к морю. У самого края воды Лидка остановилась и сказала:
— Думаешь, мне не хочется учиться с тобой в одной школе?
— Хочется — это совсем другое! — вдруг понял я. — Ты права. Непременно иди в балетную.
— Но если тебе станет трудно, ты растеряешься и не будешь знать, как поступить в жизни, — ты позови меня. Я брошу все на свете и прибегу. Помнишь, я обещала? Это неизменно, как положение Полярной звезды на небесной сфере!.. Чудесный человек капитан Прунамель.
— Да, прекрасный человек капитан Прунамель, — сказал я.
— А для чего волшебникам нужны желтые муравьи?
— Волшебникам не нужны желтые муравьи.
— Ну, не будем об этом говорить.
— Не будем.
Под ноги нам подкатывались волны. Они светились и шуршали. Ветер обдувал прохладой мои щеки, а то бы они загорелись пламенем.
— Миша… — шепнула Лидка.
— Бедный Петька. Он влюблен в тебя по уши, — сказал я, не зная, что сказать.
— Не по уши, а до глубины души, — поправила Лидка со своей обычной скромностью. — Петька хороший.
Я спросил, не зная, что спросить:
— А я какой?
Ветер задул сильнее. Волна захлестнула мне ноги.
— Какой ты?.. Ты упрямый, черствый и толстокожий. Ты бесчувственный чурбан, ты эгоист, честолюбец и шляпа…
— Хватит, — сказал я уныло и косо взглянул на Лидку.
Лидка смеялась. Она положила на мои щеки холодные ладошки…
Вот и кончилось наше путешествие в Мурлындию, страну мудрецов. Здесь я ставлю точку, потому что писать стихами не умею. Да и не стану учиться — печальный пример доктора Клизмана у меня перед глазами.
Может быть, мой рассказ получился не совсем связным и не очень понятным. Многое я упустил, кое-что было просто неохота записывать. И, конечно, этот рассказ покажется странным тому, кто думает только о вещах, которые видит вокруг себя. Можете мне поверить, что это еще не весь мир. Мир много больше, интереснее и богаче.
Но все равно надо спуститься вниз, брать в сарае лопату и расчищать дорожку. Ужасно сколько снегу навалило за ночь.
***
Была уже глубокая ночь. За окном дребезжал дождик, а на моем столе лежала стопка тетрадей. Эти тетради открыли мне еще одну удивительную историю человеческих стремлений, забот и любви. И человеческих ошибок, от которых никак не убережешься в жизни, которые исправляются с большим трудом, но непременно исправляются, если человек понял, чего он хочет. Это самое главное — понять, чего ты хочешь. Это самое трудное. Все остальное уже легче.
Мартын успел выспаться, пока я читал. Он поднялся на четыре лапы, потянулся сперва передними, потом задними, громко чихнул и спрыгнул с дивана. Он подошел и стал пристально смотреть мне в глаза, стараясь понять, о чем я думаю, и не перепадет ли ему какого-нибудь леденца… Я все еще думал о прочитанном, и про леденцы в моих глазах никаких намеков не было.
Мартын разочарованно зевнул и принялся гоняться за мухами.
Я закурил, взял остывший чайник и пошел на кухню, чтобы подогреть его. Старушка, моя хозяйка, занималась вареньем. Над большой кастрюлей клокотали сиреневые пенки. Старушка снимала их деревянной ложкой и складывала в миску. Я поставил чайник на плиту, посмотрел на старушку и задал ей прицельный вопрос:
— Для внука варенье?
— Дождешься его, как же… — проворчала старушка. — Который год по свету мотается, неприкаянный.
— А сейчас в каких краях странствует?
— В далеких, — сказала старушка. — В Арктике, что ли… Или наоборот. Для меня все едино — конец обитаемого света.
— А пишет вам?
— Писать он любитель, — сказала старушка. — Часто пишет. Да что с его писем толку? Хоть бы о своем здоровье раз написал, а то все выдумки. Выдумщик он у меня несусветный! То у него рыба по воздуху летает и на корабль падает, то птица под водой плавает, то сочинит, что от кита молоко пил… А то вообще невесть что придумает, чего человеческий разум представить себе не в состоянии. Без родителей рос, оной понятно… Озорник был, не дай господи. А тебе что не спится, милый человек?
— Тоже выдумки спать не дают, — пошутил я.
— Ложись-ка спи, — велела старушка. — Кончается непогода. Кости мои говорят, что завтра ясный день будет. Вот, возьми варенья к своему чаю.
Она положила мне полную вазочку горячего варенья. Я взял с огня чайник и пошел в свою комнату.
Мартын стоял на столе и совал нос в сахарницу. Для него все в жизни было понятно, просто и несомненно.
А назавтра и в самом деле был ясный день.
