— Добрый вечер! — пряча одну ногу за другой, поздоровалась Ангелина.
— Заходите, Энжел, — вежливо пригласил ее Авраам.
— Не могли бы вы мне помочь? — Ее лицо густо покрылось стыдливым румянцем.
— С огромным удовольствием, — отозвался Авраам, целуя ручку ночной гостье.
— Я нечаянно выпала из окна… — робко начала Ангелина.
— Что ж, бывает, — без тени недоумения ответил мудрый Авраам.
— И мне теперь никак не влезть обратно, окно слишком высоко расположено. Не могли бы вы подсадить меня?
— Конечно! — с готовностью откликнулся он на ее просьбу. — Только возьму свой ключ, а то и вам придется меня подсаживать.
Возле окна Авраам присел на корточки, Ангелина сняла единственную кроссовку, закинула ее в комнату и, вскарабкавшись по плечам писателя, переползла через подоконник.
— Все в порядке? — спросил Авраам, стоя под ее окном. — Может, еще какая-то помощь нужна?
— Нет-нет, — улыбнулась ему Ангелина. — Большое спасибо. Вы так меня выручили…
— А ваша обувь? — деликатно поинтересовался он. — Вы ее где-то потеряли?
— Нет-нет, — твердила Ангелина. — Я так и вывалилась в одной кроссовке, а вторая в комнате осталась. Я потом ее отыщу, она, наверное, под кресло залетела.
— Спокойной ночи, — попрощался Авраам. — Передавайте привет Анатолю. Он опять купается?
— Да, то есть нет, — запуталась Ангелина. — Он поехал навестить друга, я закрылась в своем бунгало, мне захотелось полюбоваться луной, я слишком далеко высунулась из окна и… вывалилась под куст.
— Будьте осторожны, Энжел. — Авраам помахал ей рукой и скрылся во мраке.
— Катя! — позвала Ангелина, вбегая на кухню.
Среди шкворчащих сковородок, кипящих кастрюль, в облаке пара, окутанная ароматами зелени и пряностей, словно в лаборатории средневекового алхимика колдовала растрепанная Катя. Мурлыкая что-то под нос, девушка пританцовывала румбу или самбу, что-то, во всяком случае, очень темпераментное. Бросив в кастрюлю щепоть соли и сделав несколько па, Катя наконец заметила Ангелину.
— Ой, а я взяла ваш плеер, чтобы не было скучно… — Катя заправила волосы за уши, и Ангелина увидела, что к ее мочкам прикреплены крохотные поролоновые наушники, а черные провода, тянущиеся к подвешенному за пояс плееру, затерялись в темном потоке волос девушки. — Я даже не слышала, как вы на кухню вошли. Скоро все будет готово. Где мы будем ужинать?
— В гостиной, — Ангелина проглотила слюну, вызванную аппетитными запахами Катиной стряпни. — Давай я возьму тарелки и приборы и помогу накрыть на стол.
— Что вы, что вы! — запротестовала Катя. — Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь, я все сделаю сама! Не лишайте меня удовольствия, а то у Ильи не похозяйничаешь вволю, ему все в ресторане готовят и приносят на блюдечке с голубой каемочкой.
«Вот это самообладание! — подумала Ангелина. — У нее жених пропал накануне свадьбы, а она песни распевает и танцует под аккомпанемент кастрюль и сковородок. Мой Анатолий ради друга пустился во все тяжкие, я места себе не нахожу, мечусь из угла в угол, чуть шею не свернула, выпав из окна… Авраам, наверное, думает, что я не в себе. А Катьке все трын-трава! Она удовольствие получает! Как это у некоторых все легко и просто выходит: переложил собственную проблему на чужие плечи — и проблемы как не бывало! Вот так и пропрыгает всю жизнь, как стрекоза, пока муравьи в ее делах копошатся…»
— Ужин готов! — торжественно объявила Катя, выкатывая на сервировочном столике дымящиеся тарелки и плошки.
Собравшаяся было побрюзжать Ангелина замерла с открытым ртом: все ее мысли предательски устремились к еде.
Аромат жареных баклажанов с запахом чеснока и зелени, салат из помидоров, сдобренный пальмовым маслом и тертым козьим сыром, пахнул прямо-таки божественно, фирменные Катины гренки, как всегда, были выше всяческих похвал, отваренные креветки благоухали приправленными пряностями, а лобио… Когда Катя сняла крышку с кастрюльки, в которой она приготовила лобио, Ангелина просто задрожала от желания все это немедленно съесть.
— А где же Анатолий? — сникла Катя. — Он что, уже лег спать? — Она покосилась на запертую дверь спальни. — А я так старалась…
В Ангелине шевельнулась ревность. Вот так-то! Пустила в дом лисичку со скалочкой, а она норовит прихватить хозяйского барашка.
— А он не собирался ужинать. — Ангелина еле сдерживала разгоравшуюся ревность. — Он плотно пообедал в рыбном ресторане. Кстати, рыба там потрясающая, во рту тает! — нахваливала она, поддразнивая Катю. — Анатолий две порции съел. — Ангелина нисколько не преувеличивала, так как сама не смогла ни кусочка проглотить после рассказа официанта о местных обычаях захоронения умерших.
— Может, он хотя бы салат покушает? — приуныла Катя.
— Так его нет, Катюша, — как бы между прочим сообщила Ангелина. — Анатолий ушел поплавать.
— Ночью? В темноте? — изумилась Катя.
— Да, — фантазировала Ангелина. — Здесь при гостинице организован клуб ночного дайвинга. Анатолий уже вторую ночь тренируется.
— И вы его так спокойно отпускаете? — не верилось Кате. — Это же очень опасно. Я бы своего Илью ни за что не отпустила.
— У меня другие принципы воспитания мужчин, — усмехнулась Ангелина.
— Вы очень мудрая женщина, — искренне восхитилась Катя. — Не то что я… Дурочка восторженная! Мне уже девятнадцатый год, а я все не могу расстаться с розовыми очками. Научите меня, как мне ума-разума набраться.
— У меня нет никаких особых секретов, — сжалилась над Катей Ангелина. — Стремись относиться к людям так, как бы ты хотела, чтобы они относились к тебе.
— Так просто? — Катя задумалась над словами Ангелины.
— Это только кажется, что просто, — предостерегла она девушку. — Давай-ка лучше поужинаем, а то вся твоя стряпня остынет.
Катя спохватилась, переставила кастрюльку и тарелки на стол, положила салфетки, оставив на сервировочном столике прибор Анатолия.
— Где сейчас мой Илья? — взгрустнула Катя. — Наверное, голодный, холодный, одинокий… А что если его не мафия похитила, а он сам сбежал от меня к другой женщине? Тогда пусть лучше не возвращается! Я никогда его не прощу!
«Где сейчас мой Анатолий? — думала Ангелина. — Как бы он не влип во что-нибудь из-за своего дружка… У Анатолия такой горячий нрав!»
— Эх, Катюха, жаль, что пиво кончилось, и у нас нет чего-нибудь покрепче! — заметила она вслух. Взвинченные нервы Ангелины требовали чего-нибудь, что вернуло бы утраченный покой.
— У меня есть заначка, — созналась Катя.
— Чего ж ты раньше молчала, чудачка! — обрадовалась Ангелина. — Тащи сюда!
— Мне перед Анатолием было неудобно, — засмущалась Катя. — Еще подумает, что я вас спаиваю. Тогда на девичнике так все нехорошо получилось и с коньяком, и с платьем.
Катя расстегнула молнию на сумке. У Ангелины захолонуло сердце: вдруг Катя обнаружит пропажу сотового телефона? Нет! Катя застегнула сумку. Не в этом отделении. — Она раскрыла боковой карман и вынула недопитую бутылку. — Это и есть местная водка «Арак», которую раскритиковал в «Тубусе» мой гурман. А я потихоньку припрятала бутылку, а то он чересчур быстро опустошал запасы бара.
— Наливай! — скомандовала Ангелина.
Катя свинтила пробку, сбегала в кухню за рюмками и наполнила их до краев.
— За что пить будем?
— Как за что? — поразилась Ангелина. — За любовь! За ее радости и за ее огорчения.
— Это про меня сказано, — согласилась Катя, чокнувшись с Ангелиной. — Но за любовь я все-таки выпью…
— Б-р-р-р, — Ангелина едва пригубила рюмку. — Твой гурман был прав: эта водка ничуть не лучше нашего самогона. Надо было у Сандры кубинского рома прихватить.
— Не упоминайте при мне ее имени. — Катя выпила водку до дна. — Это не женщина, а погибель для таких обалдуев, как мой Илья.
— Катя! — укорила ее Ангелина. — Сколько можно говорить об одном и том же. Сандра — экзотическая птичка, и любой приезжий мужчина обратит на нее внимание. Ведь и ты тоже не отвергала ухаживания Виктора.
— Это другое дело! — противилась Катя. — Я мстила!
— За что?!
— За все! — Катя налила себе вторую рюмку и наполнила до краев рюмку Ангелины. — За то, что он днем ухаживал за мной, а по ночам во сне повторял имя бывшей жены! За то, что он клялся мне в любви и называл своей малышкой, а сам пялился на пышногрудых негритянок! За то, что он обещал устроить настоящую королевскую свадьбу, а сам хотел откупиться фиктивным браком с липовым свидетельством!
— А ты накажи его, — предложила Ангелина, накладывая в тарелку вожделенное лобио. — О как вкусно! — она облизала испачкавшийся в подливке палец. — Не выходи за него замуж!
— Не выходить замуж? — помрачнела разочарованная Катя. — Если бы вы знали, какое у меня красивое свадебное платье! Оно такое белое, и кружева белые-пребелые, и еще беленькие капроновые перчатки, беленькие туфельки и белая-белая фата…
