защищаюсь.
Он кивнул.
– Мне приходится быть такой, – сказала я. И заговорила мягче: – Я была бы очень рада, если бы ты взял это на себя. И, кстати, когда Майлз писается посреди ночи, уверяю тебя, ему все равно, кто переодевает его в сухую пижаму, я или ты.
Он вздохнул.
– Хорошо. Я постараюсь помогать больше. Но если этого будет недостаточно, просто скажи мне, ладно? Потому что я знаю, что о чем-нибудь забуду.
– Это я могу, если ты пообещаешь не сердиться.
– Согласен. – Он отхлебнул кофе. – Итак, что под третьим номером?
– Я, уф, думала… я…
– Давай, Пен. Что бы это ни было, это не хуже, чем сказать мне, что я слоняюсь по дому без дела.
– Я хотела бы, чтобы мы чаще разговаривали, как раньше. Я хотела бы, чтобы ты мог, понимаешь… вести себя не так, как будто тебе интереснее общаться со своим телефоном.
Теперь он выглядел раздраженным.
– Что это значит?
– Это значит, что я хочу, чтобы ты был более заинтересованным. Я хочу, чтобы ты прислушивался ко мне.
– Так же, как ты прислушивалась ко мне, когда я говорил о статье, которую думал написать прошлой ночью? – сказал он.
Я была готова на все, лишь бы не воцарилось неловкое молчание.
– О какой статье?
– О том, как песня Боба Дилан «Blowin’ in the Wind» вдохновила Сэма Кука написать «A Change is Going to Come».
Я покраснела.
– Прости. Очевидно, мне тоже нужно поработать на этом фронте. Я по-прежнему думаю, что мы могли бы добиться большего, если бы разговаривали.
– Это весь твой список? – спросил он.
Я кивнула.
– Хорошо, – сказал он с явным облегчением. – Ты можешь направить мне его по электронной почте?
– А ты не запомнишь три пункта?
Он прищурился.
– Я просто хочу иметь перед глазами напоминание.
– Прекрасно, – сказала я. – Твоя очередь. Полагаю, я должна превратиться в мартовскую кошку. Что еще?
– Э-э-э, Пен. Ты не должна отыгрываться на мне. Ты сказала, что мы должны быть честными, и я согласился.
– Потому что ты хочешь, чтобы я оправилась после смерти Дженни, – сказала я.
– И да, и нет. – Он потер лоб, впервые за все утро показавшись мне усталым. – Я не могу возражать против идеи улучшить наши семейные отношения. Мы слишком часто пререкались.
Мои брови поползли вверх, я не могла вспомнить, когда в последний раз Санджей жаловался на наши отношения. А я-то полагала, что разочарована только я одна.
Он продолжал:
– И как я сказал вчера ночью, то, что произошло с Дженни, заставило меня понять, что все может быть кончено в одну секунду. Нам нужно больше радоваться жизни. Последние пять лет были тяжелыми. Может быть, это глупо или я слишком обольщаюсь, думая так, но, даже если мы не можем наслаждаться жизнью больше, чем уже наслаждаемся, должен быть способ сделать ее не такой сложной.
Я вздохнула.
– Думаю, это верно. И полагаю, что нам не повредит чаще заниматься сексом.
Он нахмурился.
– Однако только в том случае, если ты сама этого хочешь. Я хочу, чтобы у нас был секс, но только не против твоего желания.
Прекрасно, то есть замечательно, значит, притворяться недостаточно, мне нужно воскресить свое либидо. Как же это делается? Завести привычку смотреть порнофильмы? Запастись пачками горянки крупноцветковой, которую продают на бензоколонке?
– Я хочу тебя, – сказала я. – В чем я еще, по-твоему, должна измениться?
– Пока все.
– Прости? Один пункт?
– Нет, не один пункт. А один пункт за один раз. Ты уже много наговорила.
– Но мы договорились об этом.
Санджей смущенно склонил голову.
– Пенни. У тебя умерла лучшая подруга. Ты завалена работой. У тебя двое детей, с каждым из которых совсем не просто. Твой отец почти не звонит нам, твой брат не лучше. И твой муж-бездельник не приносит в дом никаких денег.
Я почувствовала знакомое волнение от того, что у меня к глазам подступили слезы. Хотя было приятно узнать, что он понимает, как тяжело мне живется, я была ошеломлена тем, что он говорит это вслух. Я шмыгнула носом.
– Ты не бездельник.
– Если бы ты была на моем месте, – сказал он, не обращая внимания на мое возражение, – то могла бы подсказать пяток вещей, которые нужно изменить, или хотя бы одну?
У меня мгновенно пропало желание плакать, потому что многие мои недостатки внезапно высветились в моей голове, как гирлянда неоновой рекламы. Я была сварливой. Я всегда играла с детьми в доброго полицейского. Мне не удавалось защитить нас от вторжений Лорри. Я транслировала свое сексуальное безразличие, нося бабушкины панталоны и серые бюстгальтеры, которые были белыми много лет назад.
– Подожди секундочку. Сколько у тебя просьб?
Он на секунду уставился в потолок.
– Три.
– Ты говоришь так, потому что я назвала три просьбы?
– Какое это имеет значение? Три звучит приемлемо. Поскольку мы оговариваем условия, сколько времени нам понадобится на это?
Я состроила гримасу.
– Не знаю, это твоя идея.
– Наша идея, – многозначительно произнес он.
– Я надеялась, что мы будем меняться постоянно, – сказала я. Но, едва произнеся эти слова, я пожалела о них. Потому что если все пойдет хорошо, то нам еще жить не один десяток лет. И если бы мы с Санджеем занимались сексом, по крайней мере, дважды в неделю, в итоге время, потраченное на это, вероятно, отняло бы у меня лишний год сна. Внезапно мне показалось, что легче выучить китайский язык, чем с радостью отдаваться своему мужу два раза в неделю.
Неважно, понравились мне просьбы Санджея или нет, я должна была доверять ему, чтобы быть честной. Было ли это именно тем, о чем просила?
Он собирался что-то сказать, когда в дверном проеме кухни появился сердитый Майлз.
– Привет, мамочка.
– Привет, папочка, – многозначительно проговорил Санджей.
– Привет, – пробормотал в его сторону Майлз. Подойдя ко мне, он уткнулся лицом мне в юбку. Ах, он все еще был таким маленьким, что мне захотелось заплакать. Судя по поведению Стиви, скоро она перестанет так сильно нуждаться во мне.
– Дорогой, еще рано. Почему бы тебе снова не лечь в кровать? – сказала я.
– Можно я посмотрю шоу? – спросил он, игнорируя мой намек. – И можно я съем кексы на завтрак? Пожалуйста!
Я подняла глаза на Санджея.
– Поговорим об этом чуть позже?
– Конечно. Но я должен спросить: в какой момент мы приостановимся и оценим, вредит этот план нашему браку или действительно работает?
– Вредит? Это может принести нам только пользу.
Санджей собирался отхлебнуть кофе, но остановился и посмотрел на меня поверх кружки.
– Что? – спросила я.
– Ничего. – Все еще внимательно
