Тритон отходит, планируя покинуть балкон.
Встаю и, укутавшись своим любимым пледом, иду за ним.
— Вот знаете, что меня поражает?
Тритон застревает в дверях. Я протискиваюсь мимо него. Его белая рубашка сводит мня с ума. Она красиво лежит на его спортивном торсе. Уверена, это очень приятно на ощупь. Уткнувшись лицом в его грудь, я теряю мысль. Потом одёргиваю себя, вспомнив про их чистую и светлую любовь с Сабиной. Пусть она его теперь трогает. Мне это неинтересно.
— Так что тебя поражает, невестушка?
— Я считаю из ряда вон выходящим то, что вы увезли меня за город и не дали возможности собраться. — Приподнимаюсь на носочках и перехожу на шепот: — У меня даже трусов нет.
— Дима купил тебе одноразовых, загляни в комод.
Потеряв дар речи, иду к названной мебели, вытягиваю ящик, и, действительно, внутри лежит пачка белья. Он идёт за мной.
— Марлевые труселя пятьдесят четвертого размера, Герман Игоревич? Это очень по-олигархически. Я ждала хотя бы «Бугатти», — верчу голубенькую упаковку в руках.
— Продавщица сказала, что это удобно.
—Триста двадцать пять рублей?
— Вообще, они стоили шестьсот. Это по скидке, — ржёт босс и добавляет: — Мы с Димой решили, что девушка на обложке по фигуре такая же, как ты, и тебе подойдёт заявленный размер, — сжимает губы тритон, по-мальчишески почёсывая затылок. — Тут написано, что они идеально садятся по фигуре.
— Там на всех упаковках одна и та же девушка, босс. На всех размерах.
Закатываю глаза.
— Ну, знаешь ли. — Пожав плечами и ухмыльнувшись. — Откуда мы с Димой могли знать? Ладно, поспишь в моей майке.
Не поняла? В недоумении шарю по его лицу взглядом.
Я думала, он меня отправит. Разорвёт помолвку. Выгонит. Сабина же русским языком сказала, что огонек всё ещё тлеет. Ну вот какого чёрта я заткнула уши и не дослушала то, что он ответил ей? Вечно я всё порчу. Теперь я не знаю, что между ними произошло. У них любовь — это очевидно, но я-то ему зачем, если ему надо восстановить отношения с бывшей? Сабина решила к нему вернуться. В чём проблема? Она будет его тайной любовницей, а я — женой? Очень надо. Или пока что она перекантуется с Гавриилом, а потом, когда наследство будет получено, перейдёт к Герману? Так, что ли? Ой, как всё сложно у этих богачей! Голова лопается.
— Послушайте, босс, — я собираюсь попрощаться, сердце буквально выпрыгивает из груди. — Я всё обдумала.
Тритон внимательно меня разглядывает.
— И решила. — Поднимаю руки и показываю идущие по ладони пальчики, а он смотрит на меня как на дурную. — Я всё понимаю и решила…
— Ты решила сблизиться и узаконить нашу помолвку? Сексу быть?
Я аж вздрагиваю. Он так легко говорит об этом, будто бутерброд предлагает сделать.
Боже, ну не могу же я признаться, что подслушивала их разговор. Это ужасно. Так он точно поймёт, что я к нему неравнодушна. Ему-то всё равно. Видно же.
— Аня, иди в душ, а я пока проверю почту, присоединюсь к тебе позже.
Где он ко мне присоединится? В душе, что ли? По телу пробегает мороз.
Теперь я вообще ничего не понимаю. Не могу же я его спросить прямо.
— Герман Игоревич, вы издеваетесь? Я поеду домой, потому что мне просто не в чём даже выйти во двор на шашлыки.
— Закажи что-нибудь по интернету. Первое время продержишься, дальше одежду привезут, возьми несколько размеров, можно с Димой скататься завтра в обед, — садится на диван, расчехляя ноутбук.
— То есть завтра утром я буду на барбекю будущего свекра в вашей майке и без трусов?
Тритон щёлкает по клавишам и улыбается. При этом смотрит в экран.
— Да ладно, тут все свои, даже мамы не будет.
— Отлично, значит, Сабина будет в брендовых шортах от «Луи Виттон», а ваша невеста — в белой майке до колен.
— У меня в шкафу есть худи с графической эмблемой в виде пчёлки. Того же бренда. Будешь самой стильной у костра. А ещё есть шорты, они мне маловаты, а на тебе будут художественно висеть. Ну не подумал я, воруя фиктивную невесту, что ей понадобится одежда. Каюсь, мой косяк. Про трусы вспомнил Дима на заправке, пока ты спала, там и купили. Поэтому, что есть — то есть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Впрочем, какая разница? Перед кем мне тут красоваться? Нравится ему позориться. Пусть.
— Ладно. Я пойду в душ. Отдайте мне телефон и давайте уже сюда свою пчёлку.
Герман смотрит на меня исподлобья, встаёт с кровати, идёт к двери в ванную и подаёт мне один из белых халатов.
— Можешь надеть его.
И смотрит. Долго, не отрываясь.
Неожиданно жарко шепчет:
— Ты знаешь, что с медицинской точки зрения очень опасно ходить неудовлетворенной? У тебя последний мужчина был полтора года назад. Это вредно для здоровья. Начнутся проблемы по-женски.
У меня аж челюсть падает на пол.
— Герман Игоревич, вы что, совсем, что ли? Откуда вы знаете? — Вырываю у него халат из рук.
— Я всё знаю.
Но он не отдаёт одежду и продолжает смотреть в глаза.
Горячо.
— Меня впечатлил наш поцелуй. Ты крайне самозабвенно подошла к этому процессу. Ты красивая, свободная, у тебя хорошая фигура. У нас договор. Не вижу проблем, — осматривает с ног до головы, — думаю, и остальное удовлетворит мои потребности.
— Отпустите халат! Немедленно.
— А то что? — ухмыляется тритон.
— А то врежу вам между глаз.
Не собираюсь я удовлетворять его потребности. Пусть Сабина это делает, она же сказала, что всё ещё без ума. Чего он опять пристал ко мне? Никакого секса ради секса. Только по любви. Иначе смысла в этом нет. Вот такая у меня новая политика. Он потом встанет и отряхнётся, а я страдать буду, рыдая в подушку.
Тритон заливается откровенным смехом.
— Ой, ты забавная. Можешь идти в душ. Разрешаю.
— Спасибо.
Он отходит и садится за свой макбук, а я не выдерживаю и, тяжело дыша, снова обращаюсь к нему:
— Вы за Сабиной тоже так ухаживали? Заявляя, что ей пора по медицинским целям?!
— Нет, — посмеявшись. — Мы были в ресторане, потом продолжили общаться у меня дома, я ушёл в кабинет и работал какое-то время. Потом не мог найти её. Бродил по дому. Оказалось, что она, раздевшись, ждала меня в кровати. Мне не пришлось напрягаться.
— Поздравляю!
— Как есть, — пожимает плечами, потирая нос.
— Я не такая.
— Ну это да, — опять усмешка.
— Ой, всё! — Собрав халат в кучу, я иду в ванную.
Достало это гадание. Ни слову не верю. И не понимаю, что у Белозерского на уме. Я не способна прочесть его мысли.
Закрываюсь на замок и, скинув платье, залезаю в душевую кабину.
Мой босс за стенкой, а я голая под душем. И его волнует моё здоровье. Босс очень переживает, что я хожу по его офису неудовлетворённая.
К чёрту, пусть что хочет, то и делает. Прикрыв глаза, наслаждаюсь горячими струями.
Не успеваю толком расслабиться, как в ванной комнате раздаётся громкий стук.
— Аня!
Ещё один и ещё. Тритон громко, истерично и очень настойчиво тарабанит в мою дверь.
— Что, босс?! — Приоткрываю дверцу душа, вслушиваясь.
— Пожар! Открывай, Ань. Я должен тебя спасти!
Глава 40
А если действительно пожар?
Намыливаюсь быстрее. Тру мочалкой подмышки, покрываясь густой белой пеной. Да ну, какой пожар? Откуда? У них бы уже всё орало и звенело. Это же богачи, дом наверняка утыкан пожарными извещателями.
Тритон просто хитрит, решил выманить меня из душа, чтобы я выскочила распаренная и перепуганная, поскользнулась на мокром полу и упала прямо в его объятия.
Фигушки!
Продолжаю принимать душ. Он уже не стучит, и я закрываю глаза, наслаждаясь. Нашёл глупую дурочку. Женишок!
Но всё равно как-то не по себе, когда кто-то орёт: «Пожар!» — а ты продолжаешь мыться.
Чёрт бы побрал этого тритона.
Отодвигаю дверцу кабины, выключаю воду и, поджав губы, пялюсь на дверь. И тут из-под неё начинает тянуться серый дымок.
Я в ужасе вскрикиваю. Выпрыгиваю из поддона на пол. С меня течёт вода. Сразу же становится холодно. И я, едва не поскользнувшись, хватаю полотенце. По-быстрому вытираюсь и кидаюсь к вешалке, на которой висит халат. Натягиваю его, завязываю пояс и открываю дверь. Не хочу помирать голой.
