года Лжедмитрий был принят при польском дворе. Дочери Ежи Мнишека, красавице Марине, было в тот момент шестнадцать лет. Как и ее сестры, она воспитывалась в замке, вдали от соблазнов. Мнишек держал дочерей в строгости и поручал их воспитание монахам. Девушки должны были строго соблюдать религиозные обряды и хранить благочестие.
Царевич же Дмитрий, за которого выдавал себя Самозванец, с раннего детства отличался весьма дурным нравом и странными привычками. Наверное, некоторые качества он унаследовал от отца – Ивана Грозного. Он, например, любил смотреть, как мучают кошек. Ему нравилось лично забивать палками бродячих собак.
Такой вот потенциальный жених был представлен юной Марине Мнишек. Начался торг. Видимо, в их отношениях присутствовал не только расчет: при дворе Сигизмунда III Лжедмитрий бился за Марину на поединке с неким польским аристократом, а сама она разжигала страсть Дмитрия умелым кокетством.
25 мая 1604 года был составлен документ, который предполагаемый русский царевич выдал Ежи Мнишеку. В соответствии с этой бумагой Дмитрий, став царем на Москве, должен был выплатить Мнишеку миллион злотых и, кроме того, жениться на Марине. А еще – передать Марине как русской царице Новгород и Псков с округами – важные торговые русские города.
Новгород и Псков – две феодальные республики, которые к этому моменту все еще сохраняли черты своеобразного развития по европейскому пути. Неким отзвуком римского наследия были и республиканское управление, и коммунальные принципы, которые там действовали. Передача именно этих земель царице польского происхождения свидетельствовала о намерении укрепить связи Московии с Западом.
Сигизмунд III разрешил шляхте идти с Дмитрием на Москву. В итоге войско Самозванца составило к весне 1605 года 2 000 запорожских казаков и 3 000 польских добровольцев. Финансовую поддержку ему оказывали и католическая церковь, и польский король, и лично Ежи Мнишек.
Войско вторглось в московские пределы. Тем временем 13 апреля 1605 года внезапно умер Борис Годунов. Царем сразу же объявили его шестнадцатилетнего сына Федора, но через несколько недель он был убит вместе с матерью. Смутное время есть Смутное время, оно развивается по нарастающей.
Русские отбивались от войска Лжедмитрия с переменным успехом. Московское войско было ненадежно и готово в любой момент перейти на сторону Самозванца. В этом сказался еще вполне средневековый характер мышления людей XVII века, которые легко верили легенде о чудесном спасении царевича Дмитрия.
В июне 1605 года Самозванец победоносно вступил в Москву. Его встретили радостно. Признала его и мать убиенного царевича – Мария Нагая, в монашестве инокиня Марфа. Через четырнадцать лет она узнала сына… и только потом где-то обронила, что просто хотела жить.
Победа Дмитрия стала основанием для обручения с Мариной, точнее – для заключения брака по доверенности. Это принятая в Западной Европе рыцарская форма: представитель государя – граф или герцог – может вместо него принять участие в церемонии. Православная церковь такой формы брака не признает.
Тем не менее обручение состоялось. При нем присутствовал польский король Сигизмунд III. Дмитрия 22 ноября 1605 года представлял в Кракове дьяк Афанасий Власьев – русский министр иностранных дел. Кардинал Бернард Мациевский задал ему вопрос, положенный по процедуре: не давал ли царь прежде кому-нибудь обещания? Ответ дьяка был замечательный: «А я почем знаю?» Похоже, что Власьев хотел рассмешить собравшихся и старательно изображал простодушие. Следующая его реплика была такой: «Коли б кому обещал, то меня бы сюда не прислал». После свержения Лжедмитрия «простодушный» дьяк, который приобрел известность после участия в обручении Марины, был сослан с отъятием – с конфискацией имущества.
В апреле 1605 года Марина Мнишек с огромной свитой (не менее пятисот человек) въехала в границы Московского царства. С собой они везли десятки бочек венгерского вина. Встречающие, по свидетельству современника, «челом били и соболей дарили». Поляков это удивляло. На Западе было распространено представление о русских как о жестоких дикарях (как будто другие европейские народы этого времени отличались ангелообразным поведением!).
Почему русские так радостно встречали интервентов? Вероятно, важную роль в этом сыграла монархическая идея, утвердившаяся на Руси не без византийского влияния. Здесь было принято простираться ниц, монарха традиционно обожествляли. Поэтому поляки, направлявшиеся «к царю Дмитрию Ивановичу», были приняты вполне миролюбиво.
В Кремле, в Вознесенском монастыре, Марину встретила мать царевича Дмитрия Мария Нагая (инокиня Марфа). Поскольку она демонстративно радовалась чудесному спасению сына, то перенесла нежность и на его невесту. Но Марина была многим недовольна: например, она не желала надевать русское платье.
Перед отъездом из Польши она получила от папы римского письмо, в котором говорилось: «Теперь-то мы ожидаем от твоего величества всего того, чего можно ждать от благородной женщины, согретой ревностью к Богу. Ты, вместе с возлюбленным сыном нашим, супругом твоим, должна всеми силами стараться, чтобы богослужение католической религии и учение святой апостольской церкви были приняты вашими подданными и водворены в вашем государстве прочно и незыблемо. Вот твое первое и главнейшее дело». А ведь Марине было только семнадцать лет! Кто она, дочь польского воеводы, рядом с римским папой?
Впрочем, в характере Марины, безусловно, была некая надменность, так точно изображенная Пушкиным в знаменитой сцене у фонтана в трагедии «Борис Годунов». Лжедмитрий, который был вовсе не глуп, просил невесту одеться так, как принято в Московии. Но она вновь и вновь появлялась в польском платье, требовала привычной еды (ей даже прислали польских поваров).
Венчались Дмитрий и Марина 8 мая 1606 года в Успенском соборе Кремля. Вместе со свадьбой была организована и коронация. Обряд венчания провели по русскому обычаю, но православного причастия молодые супруги не приняли, что сильно шокировало современников. Это было воспринято как знак беды.
Марина же переживала, наверное, лучшие часы в своей жизни. Присутствовавший на церемонии итальянец, посланец Тосканского герцога, писал: «Княжна Мнишек была убрана драгоценными камнями, каких, я смело могу сказать, что нигде никогда не видал. Но более всего отличались жемчужные нитки, вплетенные в распущенные косы княжны, составлявшие также корону на макушке ее прекрасной головки».
После коронации началось многодневное веселье. В этот отрезок – чуть более недели – укладывается все царствование Марины.
Московским боярам происходившее нравилось все меньше. Мало того что Марина и Дмитрий пользовались во время свадебного пиршества вилками – настоящим дьявольским оружием, так еще и подгулявшие поляки начали чинить в городе всяческие безобразия. Особенно обижали русских женщин, вплоть до боярских дочерей.
В Москве поднялся бунт, подогретый, конечно, заговором в верхах, во главе которого стоял боярин Василий Иванович Шуйский. Толпа с криком «Пожар! Кремль горит!» ворвалась в царские покои и начала убивать всех
