(«Открывая Высоцкого № 8», Игорь Бестужев-Лада. https://proza.ru/2011/06/05/908)
Так что не надо сегодня говорить, что Высоцкий не причастен к «перестройке» и к ликвидации СССР. Причастен! и ещё как причастен!
**********************
P. S. (реплика в сторону)
Хочу ещё раз обратить внимание моего Читателя на автора книги. Автор, между прочем, довольно-таки известный футуролог! А что такое футурология?
«Футурология — это междисциплинарная область, которая анализирует прошлые и текущие события и тенденции с целью прогнозирования будущих событий. В наше время быстрых технологических, научных и социальных изменений футурология становится важнее, чем когда-либо.»
Так что то, что писал Бестужев-Лада о Высоцком в 1989 году в своей брошюре (и в 2011 г. на «Прозе. ру») было не пустыми признаниями поклонника. И это было не столько футурологическим анализированием и прогнозированием, сколько самым настоящим программированием и модулированием ситуации на годы и даже на десятилетия вперёд!
И ведь это была не единственная брошюрка, которая работала на культ Высоцкого. Вся печатная продукция, выходившая в те годы о Высоцком, в той или иной степени работала на ЕГО культ. А этот культ работал на развал СССР, на уничтожение социалистического строя.
Глава пятая
КАК РАЗРЕШАЛИ ВЫСОЦКОГО
«Но даже в меняющихся условиях приходилось
изощряться, чтобы пробить в печать материал о нём.»
(Из статьи А. Е. Крылова и А. В. Кулагина)
Есть ещё один очень интересный момент в высоцковедение (а, стало-быть и в установлении культа), который я считаю необходимым разобрать более подробно. В статье А. Е. Крылова и А. В. Кулагина «Как „разрешали“ Высоцкого, 1986 год» мы можем прочесть следующее:
«Но даже в меняющихся условиях приходилось изощряться, чтобы пробить в печать материал о нём».80
То есть даже в меняющихся (перестроечных) условиях 1986-го года напечатать что-либо о Высоцком было очень затруднительно. И далее А. Е. Крылов и А. В. Кулагин сетуют на то, что авторам, пишущем о Высоцком, чтобы пробить свои статьи в печать, невольно приходилось хоть немного, но всё-таки критиковать Поэта. Иначе цензура могла материал и не пропустить. Вот хоть ты тресни, а критикуй! Ну, давайте в это место вглядимся чуть попристальнее. Читаем отрывок из работы Крылова и Кулагина:
«…Между тем В. Толстых пишет, что есть „большая и принципиальная“ разница между Высоцким как автором „полублатных песен, ёрнических поделок и шутливых зарисовок“ и автором поздних баллад (Толстых В. И. В зеркале творчества: „Вл. Высоцкий как явление культуры“ // Вопр. философии. 1986. № 7. Стр. 114). Любопытно, что позже в таком же духе выскажется о Высоцком даже Булат Окуджава (См.: Окуджава Б. [Предисловие] // Высоцкий В. Избранное. М., 1988. С. 4.). Предъявлялись поэту в 86-м и другие претензии. Например, Владимир Новиков в статье „Смысл плюс смысл“ — статье замечательной, одной из самых глубоких в ту пору (Её первая редакция, кстати, тоже была написана ещё в начале 1985 года для „Нового мира“, но не смогла там появиться.) — отмечал, наряду с „богатым метрическим репертуаром, свободным варьированием размеров“, „рифмы вяло-грамматические и небрежно-кустарные, случайные эпитеты, заполняющие пустое место, шаблонные или неуклюжие синтаксические построения“ (См.: Новиков Вл. Смысл плюс смысл: (Владимир Высоцкий) // Новиков Вл. Диалог. М., 1986. С. 204.)»81
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И вот к какому выводу постепенно нас подводят А. Е. Крылов и А. В. Кулагин:
«Похожие оценки в различных вариантах нарочито присутствуют и во многих других статьях того времени: мол, бывало, Высоцкого и заносило. Или: „не всё в его творчестве равноценно“ (будто у других художников равноценны все произведения). Безусловно, такие оговорки, якобы претендующие на объективность, по большей части исходили от цензурного аппарата и редакторов-перестраховщиков, то есть служили обязательным условием выхода той или иной статьи. И для того чтобы Система легализовала Высоцкого, почитателям его таланта порой приходилось говорить на её же языке, пользоваться её демагогическими приёмами».82
Главные здесь слова, на которые я хочу обратить Ваше внимание, это: «…, такие оговорки, якобы претендующие на объективность, по большей части исходили от цензурного аппарата и редакторов-перестраховщиков, то есть служили обязательным условием выхода той или иной статьи». То есть пишет какой-нибудь искусствовед статью о Высоцком и страдает, понимая, что если он сейчас не припомнит Владимиру Семёновичу какую-нибудь оплошность (ну хотя бы не напишет, что «бывало, Высоцкого и заносило» или «не всё в его творчестве равноценно»), то кровожадные цензоры статью в печать не пропустят. И вот сидит такой искусствовед-поклонник и пишет не только то, что он хотел бы написать о Высоцком, но и то, чего требует беспощадная советская цензура. Плачет и пишет, пишет и плачет. Но читаем далее:
«Один из таких приёмов — подчёркивание идеологической „надёжности“ Высоцкого, недопустимости превращения его в диссидента, врага советской власти. Едва ли не первым в таком духе высказался (в июле) уже упоминавшийся нами актёр Михаил Ульянов: „За границей о нём пишут много, охотно, как бы подчёркивая наше забвение. <…> И многое делается тенденциозно <…> Отдать Высоцкого на растерзание спекулянтам (и у нас, и за рубежом), передать его в сонм мучеников, отвергнутых и отторженных — это было бы в высшей степени неумно“ (Ульянов М., Крымова Н. Он был неповторим // Театр. Жизнь. 1986. № 14 (июль). С. 11.)»83
Неужели, если бы Михаил Ульянов не подчеркнул идеологическую надёжность Высоцкого, то статью бы не напечатали? Но ведь есть ещё и статья Станислава Говорухина «Он начал робко с ноты «До»…», появившаяся в еженедельнике «Собеседник» (№ 47, ноябрь, 1986 г.), которую я упоминал уже в этой книге. И нельзя сказать, что там написано что-то негативно-критическое о Высоцком. Как раз наоборот! Там был просто самый настоящий водопад комплиментов в адрес Поэта. А ведь напечатали!
Продолжаю цитировать Крылова и Кулагина:
«Компромиссный характер публикаций 86-го года заметен и по тому, как цитируются в них стихи Высоцкого. В июле (№ 28) «Огонёк» напечатал мемуарный очерк Валерия Золотухина «Как скажу, так и было, или Этюд о беглой гласной». Речь в нём шла об истории создания песни Высоцкого «Банька по-белому». Герой песни возвращается из сталинских лагерей после многолетнего заключения:
Разомлею я до неприличности, Ковш холодной — и всё позади, — И наколка времён культа личности Засинеет на левой груди. Так вот, в напечатанном тексте эта цитата оказалась сокращённой: две последние строки в неё не попали».84
