По сути, киборгам не нужна биологическая энергия. Тогда зачем мне ее восполнять?
Я не прекращал отслеживание состояние организма, пока бежал к исследовательскому корпусу ИИС. Первое найденное авто не завелось. Два других не удалось взломать. Остальной попавшийся на пути транспорт уступал в скорости моему бегу, поэтому пришлось отправляться за Джи таким образом.
«Ты сам хоть знаешь, Ноль Второй, кем являешься?» — прокручивались в памяти ее слова.
Кем?
С каждым последующим анализом организма находились несостыковки. Я сравнивал показатели внутренней и внешней систем и обнаруживал разные по значимости и характеристикам параметры. Что было важно в одной, являлось несущественным значением во второй.
За время бега показатель биологической составляющей организма почти опустился до отметки «ноль». И лишь тогда я обнаружил разницу. Система начала задействовать больше энергии, отчего уровень зарядки начал снижаться быстрее.
Остановившись посреди людной улицы, где из освещения была лишь пляшущая голограмма девушки, я осмотрелся. Выбрал более короткий путь и вновь побежал. Прогнозирование выдавало неутешительные результаты. Вероятность того, что люди генерала Харлитсона успешно проберутся в здание ИИС и заберут Джи, была равна тридцати двум процентам. Учитывая, что они проникали туда ранее ради меня, эти шансы падали в несколько раз.
Я спешил.
Один за другим мелькали темные переулки. Под ногами хрустели мелкие камешки. Изредка приходилось пробираться через сетчатое ограждение, используя больше энергии.
«Ты сам хоть знаешь, Ноль Второй, кем являешься?» — я закрепил эту надпись справа вверху на экране.
Возвращался к ней. Сканировал местность, проверял опасные участки, прокладывал самый короткий путь и в то же время искал ответ на этот вопрос. Кем?
Я — киборг. Тогда почему на базе «П7» меня называли шалем? В переводе с Аланирского это слово означало «перерожденный в нечто совершенно иное». Я — робот. Однако у меня шла кровь, мне удавалось нарушать основополагающие правила, а также пару раз возникали неподконтрольные всплески желаний, которые не поддавались логике. Поцеловать или отругать, обнять или вообще встряхнуть Джи, чтобы начала думать головой…
Вдалеке показались черные стены исследовательского корпуса ИИС. Я ускорился. На экране не переставала надоедливо мигать надпись о критическом состоянии организма. Также всплывали ошибки о нарушении приказов, заложенных правил, необходимых задач и еще кучу уведомлений. Система будто начала сходить с ума. А я вместе с ней.
Добравшись до главных ворот, обезвредил постового. Снял у него с пояса оружие, осмотрел небольшую стеклянную кабинку в поисках доступа к сети, однако не нашел ни одной приборной панели. Дальше мой путь пролег к самому зданию.
Ночью не отбрасывались тени. Под ногами сейчас хрустел гравий. Я прислушивался. Тихо.
В любую минуту мог сработать сигнал тревоги, однако его не было. Довольно просто пробравшись внутрь, я поторопился спрятаться в ближайшем помещении, так как длинный коридор был хорошо освещен. А там обнаружил человека, сортирующего кристаллы-накопители, которые тут же полетели на пол. Я отключил мужчину. Снял с него синий халат, забрал пропуск, сравнил мое лицо в отражении стеклянной двери шкафа с фото и спрятал пластину в карман, во избежание вопросов окружающих.
До меня донеслись голоса. Я переждал. Едва они стихли, быстрым шагом пошел по коридору, попутно заглядывая в каждую комнату, чтобы получить доступ в сеть и через систему камер отыскать нужную лабораторию.
Как выяснилось, мне нужен был номер семнадцать!
Я действовал осторожно, иначе успех моей операции приравнивался к нулю. Прятался, выжидал, по возможности перемещался перебежками. А мог бы идти напролом.
Добравшись до нужного помещения, распахнул дверь и шагнул внутрь. На моем экране замигало еще две предупреждающие надписи, стоило провести сканирование и не найти здесь Джи. Потянуло на разрушения!
— Вам что-то нужно? — спросил мужчина, спустив ноги со стола, и сел ровно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Девушка, где она?
— Эта, с сердцем которая? Ее уже отключили и отправили на доработку, — сразу ответил работник ИИС, но тут же опомнился. — А вы, собственно, кто такой? Я вас здесь раньше не видел.
Я вышел в коридор. Двинулся к ближайшей двери, рванул ее на себя. Пусто.
— Эй! — окрик выскочившего за мной человека. — Эй, ты, куда пошел?
Но вместо того, чтобы догнать, он вернулся в свою лабораторию. По пути мне встретилась женщина, сидевшая на полу. Она застонала, облизала пересохшие губы и приоткрыла глаза.
— В каком помещении делают киборгов?
— Что? — прищурилась она и прислонила ладонь к глазам, защищая их от яркого света. — Каких киборгов?
Я двинулся дальше. Снова и снова открывал двери, заглядывал внутрь, включал свет. Где-нигде находились люди. Одни не реагировали, другие интересовались моей персоной. А мигающие уведомления на моем экране начали раздражать.
В лаборатории под номером двадцать девять пришлось задержаться. На одном из мониторов крутилась трехмерная модель моей Джи. То же лицо, та же комплекция. Я вошел. Обвел помещение взглядом, однако ни в капсулах, ни на операционных столах не обнаружил мою женщину.
— Где она?
— Лирайка? — отозвался тот, что находился ближе всех и расставлял пробирки в холодильной камере.
— Да, — произнес я, сдерживая очередной всплеск неподконтрольных желаний, не поддающихся логике.
Мужчина задумался. Пару раз удивленно моргнул, но вскоре ответил:
— Не пригодна оказалась. Утилизировали уже.
Я передернул плечами. Врет! Однако стоило повернуть голову на ту же трехмерную модель Джи, как увидел подтверждение сказанного. «Слияние провалено. Тело не пригодно к модернизации».
— Нет, — выдохнул я, и на моем экране разом замигало несколько красных надписей, предупреждающих о запрете разрушать человеческое имущество и уничтожать их самих.
* * *
Я очнулось от дикой встряски.
— Полуночные нарсы, ты можешь быть осторожнее? — полушепотом ругался мужчина над моей головой.
— Она ледяная! Пальцы немеют от холода.
— Скажи спасибо, что не тяжелая. Так, погоди, идут!
Никогда прежде я не ощущала себя вещью. Теперь же, когда не имела возможности пошевелиться, на сравнение с моим состоянием приходили одни неживые предметы, будь то доска или огромная льдина. Ни дыхания, ни сердцебиения, ни способности видеть. Будто мой мозг уже достали из черепа и поместили в переносной контейнер с функцией поддержания низкой температуры. Оставили на сохранность, на случай если пригодится для каких-нибудь нужд. Мало ли, вдруг в исследовательском корпусе ИИС для создания киборгов использовали не только тело, но и мозг представителей разумных рас.
Но как быть с нестыковкой?
Почему я различала звуки? Тихое бурчание где-то неподалеку. Глухой стук каблуков. А еще раздражающее слух поскрипывание снизу.
— Что это у вас? — громкий женский голос.
— Вывозим останки.
Как?! Меня?
— Покажите.
— Это труп, зачем его показывать? — фыркнул тот, что слева.
«Эй, я еще живая!» — вопил мой мозг, да только губы не шевелились. Движения сковывал холод. И сколько бы я ни прилагала усилий хоть как-то подать знак, это сейчас было за пределами моих возможностей.
А если они правы? Вдруг я на самом деле перешла за грань и обрела способность слышать только благодаря Миале? Она ведь еще живет некоторое время после смерти носителя. Наверное, моя маленькая «душа» слишком долго находилась в моей голове, поэтому сейчас…
А как же та операция и мои последние ощущения? Лишний удар сердца…
Я окончательно запуталась.
— Нарсы! Рой, мы оставили слишком много следов, — гневно шептал кто-то слева.
Хруст чего-то плотного, будто замерзшего целлофана. Затем возня возле моих ног и шуршание одежды.
— Посади ее. Да, вот так, к стене спиной. Или лучше положим, будто в обморок упала?
