Франсуа Рабле
Толкование снов
— Ну, раз мы не сходимся во мнениях касательно гаданий по Вергилию, давайте попробуем другой способ предугадывания.
— Какой? — спросил Панург.
— Хороший, отвечал Пантагрюэль, — античный и аутентичный, а именно сны. Ибо отойдя ко сну при условиях, которые нам описывают Гиппократ, Платон, Плотин, Ямвлих, Синесий, Аристотель, Ксенофонт, Гален, Плутарх, Арте-мидор Дальдийский, Герофил, Кв. Калаюрийс-кий, Феокрит, Плиний, Афиней и другие, душа часто предугадывает будущее.
Пока наше тело спит и до пробуждения ни в чем нужды не испытывает, душа наша преисполняется веселия и устремляется к своей отчизне, то есть на небо. Там душа вновь обретает отличительный знак своего первоначального божественного происхождения и, приобщившись к созерцанию бесконечной духовной сферы, центр которой находится в любой точке вселенной, а окружность нигде (согласно учению Гермеса Трисмегиста, это и есть бог), сферы, где ничто не случается, ничто не проходит, ничто не гибнет, где все времена суть настоящие, отмечает не только те события, которые уже произошли в дольнем мире, но и события грядущие, и, принеся о них весть своему телу и через посредство чувств и телесных органов поведав о них тем, к кому она благосклонна, душа становится вещей и пророческой.
Правда, весть, которую она приносит, не полностью совпадает с тем, что ей довелось видеть, и объясняется это несовершенством и хрупкостью телесных чувств.
Вот почему сонные видения требуют искусных, мудрых, сообразительных, опытных, разумных и безупречных толкователей, или же, как их называли греки, онейрокритов и онейрополов.
По той же самой причине Гераклит утверждал, что сны сами по себе ничего нам не открывают, равно как ничего и не утаивают; они посылаются нам лишь как знамение и прообраз тех радостей и печалей, которые ожидают нас самих или же кого-либо еще.
Древний прорицатель Амфиарий требовал, чтобы люди, которым его предсказания должны были открыться во сне, в тот день ровно ничего не ели и в течение трех предшествующих не пили вина. Обжоре и пьянице трудно воспринять весть о вещах духовных.
Сон, внезапно прерывающийся и оставляющий человека недовольным или разгневанным, или означает худо, или предвещает худо. Когда мы говорим: означает худо, то под этим должно разуметь злокачественную болезнь, коварную, заразную, скрытую, гнездящуюся внутри.
Когда же мы говорим о сонном видении, явившемся душе, употребляем выражение: предвещает худо, то под этим должно разуметь, что какое-то несчастье суждено судьбою, что оно надвигается и вот-вот обрушится.
В качестве примера сошлюсь на сон и тревожное пробуждение Гекубы, а также на сон Эвридики, супруги Орфея.
Сошлюсь на Энея; увидев во сне, что он беседует с умершим Гектором, Эней внезапно и с трепетом пробудился. И что же? В ту самую ночь была разграблена и сожжена Троя.
Франсуа Рабле, "Гаргантюа и Пантагрюэль", кн. V, гл. XIII–XIV
Себастьян де Коваррубиас Ороско
Сон
Latine somnus somni, sopor quies quae ab humoribus a corde ad cerebrum sublatis concitatur, qui ubi fuerint refrigerati recidentes ad cor calorem eius refrigerant(На латыни somnus, somni — сон крепкий, глубокий, который гуморы, из сердца к мозгу поднимающиеся, вызывают, а затем, охладившись, возвращаются в сердце и его жар охлаждают). На греческом он называется <.. > ypnos(Правильно — hypnos), отсюда ведут его этимологию, хотя и с некоторым затруднением, переставляя буквы. Древние язычники воображали, будто есть бог, именуемый Сон, чье место и обиталище в краю киммерийцев; это превосходно описал в книге XI «Метаморфоз» Овидий:
EstpropeCimmerioslongospeluncarecessu Mons cavus ignavi domos et penetralia somni, Quo nunquam radiis, oriens, mediusve caedensve Phoebus adirepotest, etc. (Близ Киммерийской земли, в отдаленье немалом, пещера
Есть, углубленье в горе, — неподвижного Сна там покои. Не достигает туда, ни всходя, ни взойдя, ни спускаясь, "Рассказать сон и значение его" — это выражение идет из Священного Писания (Даниил, гл. 2), где говорится о том, как Навуходоносор, пробудившись от страшного сна, видения коего только что рассеялись, попросил гадателей своего двора истолковать, какой сон ему привиделся и что он означает; но мудрецы эти не могли исполнить его желание и сказали: "Non est homo super terrara, qui sermonem tuum, rex possit implere"("Нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю"). Пророк Даниил, узнав о том, что царь приказал всех мудрецов своих убить, взмолился Богу, и Бог открыл ему во сне то, что Навуходоносор желал узнать; и так у него сперва сон, а потом разгадка, сиречь толкование значения сна. Еще отсюда пошло распространенное выражение: "Ни сном, ни духом", когда хотят что-либо отрицать или изгнать из мыслей своих. «Соня» говорят о человеке, который спит на ходу.
Себастьян де Коваррубиас Ороско, "Сокровище кастильского, или испанского языка" (1611),1943
Александрa Давид-Неэль
Возвращение учителя
С самого раннего детства Мигьюр — так его звали — всегда чувствовал, что он находится не там, где должен бы находиться. Он ощущал себя чужим в своей семье и чужестранцем в своей деревне. Во сне ему снились пейзажи, совсем не похожие на его Нгари: бескрайнее одиночество песков, войлочные круглые шатры, монастырь на горе. Те же образы не покидали его и днем, затмевая все окружающее.
Когда ему стукнуло девятнадцать, он убежал, горя желанием отыскать наконец увиденное в снах. Он странствовал, нищенствовал, иногда чем-нибудь подрабатывал, а случалось, и воровал. И вот однажды он оказался в поселении недалеко от границы.
Он увидел дом, усталый монгольский караван, верблюдов во дворе. Открыв дверь, он очутился перед старым монахом, самым главным в этом поселении. Они тотчас же узнали друг друга: юный странник увидел себя самого в обличье старика-ламы, монаха при этом он увидел таким, каким тот был много лет назад, в те времена, когда был его учеником. А монах узнал в юноше своего старого учителя, давно уже умершего. Они вспоминали свое паломничество к святыням Тибета и возвращение в монастырь на горе. Они беседовали, вспоминали прошлое и перебивали друг друга, уточняя те или иные подробности.
Монголы отправились в это путешествие, чтобы найти нового главу для своего монастыря. Двадцать лет уже прошло, как умер прежний правитель, и они тщетно ждали его перевоплощения. Сегодня они нашли то, что искали.
На рассвете караван неспешно тронулся в обратный путь. Мигьюр возвращался к одиночеству песков, круглым шатрам и монастырю, обители его прежней инкарнации.
Александра Давид-Нэль, "Среди магов и мистиков Тибета" (1929)
У Чэнэнь
Притча
Однажды ночью, в час мыши, императору приснилось, что он выходит из дворца и в сумраке прогуливается по саду, под цветущими деревьями. Вдруг кто-то пал перед ним на колени, умоляя о защите. Император обещал; проситель рассказал, что он — дракон, и что звезды пророчат ему на следующий день, еще до наступления ночи, погибнуть от руки Вэй Чжэна, министра императора. В сновидении император поклялся защитить его.
Проснувшись, император послал за Вэй Чжэном. Слуги отвечали, что его нет во дворце; император велел разыскать министра и целый день занимал его делами, чтобы тот не убил дракона, а вечером предложил сыграть в шахматы. Партия оказалась долгой, министр устал и задремал.
Вдруг земля содрогнулась от страшного удара. В следующую минуту вбежали два стражника, таща огромную голову дракона, залитую кровью. Они положили ее к ногам императора, восклицая: "Она упала с неба!"
Вэй Чжэн проснулся, оторопело посмотрел на нее и произнес: "Вот удивительно, мне как раз снилось, что я убил дракона".
У Чэнэнь 309
Рой Бартоломью
12 мая 1958 года
Мягкая улыбка освещала лицо сеньоры пятидесяти двух лет. Прошло двенадцать лет со дня смерти Педро Энрикеса Уреньи. Мы вспоминали его, и она повторила то, что сказала мне тогда, в 1946 году: в молодости утрата казалась невосполнимой, но ничто не сотрет память о моем великом учителе.
Я ходил из утла в угол по спальне. Глаза матери неотрывно следовали за каждым моим движением. Страдая от неизлечимой сердечной болезни, она никогда не позволяла себе ни жалоб, ни малейшего проявления усталости, жизнелюбивая по натуре, она старалась поддерживать других. Когда я наконец решился уйти, она задержала мои руки в своих и произнесла: "Не позволяй себя разрушить". Засыпая, я думал об этих словах. Ночью мне приснилось, что я выполняю разные поручения в городе и в Ла Плате и что они меня угнетают, хотя причин этого понять я не могу. Утром мне сообщили, что моя мать скончалась. Я помчался в район Вьямонте, что рядом с Майпу. Там уже сделали все самое необходимое в подобных скорбных обстоятельствах. Чуть только боль отступила, я открыл, словно по наитию, ящик ее столика. Там лежало письмо, написанное накануне ее ровным почерком с наклоном вправо. Она просила, чтобы я выполнил несколько ее поручений в Буэнос-Айресе и Ла-Плате: это было именно то, что мне снилось.
