Черт.
Я пытаюсь изобразить какой-то миролюбивый жест, но люди решают, что я снова собираюсь стрелять, и когда кто-то спрашивает, чего я от них хочу, я требую, чтобы поезд остановили.
10
Пришлось еще немного помахать пистолетом, прежде чем поезд остановился и мы смогли сойти. К сожалению, сойти пришлось в прямом смысле этого слова в никуда, но у нас с Сарой не было другого выбора, и дальше пришлось идти пешком. По дороге мы остановились, чтобы переодеться. Оставалось только надеяться, что этого будет достаточно, чтобы не привлекать внимание представителей закона, начавших уже, без сомнения, разыскивать нас. Мы же как-никак захватили поезд. Нам дали уйти, но это, подозреваю, произошло лишь потому, что у меня в руке было какое-то невиданное оружие, и весть о наших предполагаемых преступлениях наверняка уже успела распространиться по всей округе. Такое у меня предчувствие.
Спустя час мы с Сарой, усталые и вспотевшие, входим в какой-то богом забытый городишко. В целом я представляю, где он может находиться, но как попасть домой, вижу слабо, а уж как доехать до Вилмора, и вовсе не знаю.
Городишко совсем маленький. Раньше про такие места говорили, что в них «всего одна лошадь». Теперь другое время, и в городе, очевидно, вместо лошади всего одна машина. На ее боках красуется полицейская символика, и стоит она прямо посреди единственного в городе перекрестка. Видимо, думаю я, ее поставили здесь, чтобы водители, которых неведомый случай забросит в эту дыру, не забывали, что в пределах населенного пункта скоростной режим ограничен.
— Правда или расплата? — спрашивает меня Сара. Этой игрой мы пытаемся утешиться на протяжении последней четверти часа, и Сара, очевидно, очень ее любит, потому что вне зависимости от того, что я выбираю, она получает информацию, а я ее выдаю. Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с этой игрой, но я уже успел понять, что играть в нее нужно с тем, кого ты хочешь хорошенько достать. Сара объясняет, что девочки часто проводят за ней время, особенно когда собираются где-нибудь большой компанией. Теперь я буду с нетерпением ждать вечера вторника, когда Амалия соберет один из так называемых ночных девичников. Вот уж где зло-то. А я еще имел наглость считать злодеем себя. Впрочем, люди, ехавшие в поезде, тоже меня сочли таковым.
— Правда.
Сара вздыхает и задумчиво умолкает. Поскользнувшись на коме грязи, которой в изобилии покрыта дорога, она чуть не падает, но я вовремя подхватываю ее под руку. Хоть в чем-то удается быть героем, да.
— Назови самую большую неприятность в своей жизни, — говорит она.
— Я застал свою девушку целующейся с лучшим другом, — отвечаю я, наблюдая за тем, как Сара напрягается. — На моем дне рождения. В моей спальне. Мы с ней расстались, — добавляю я негромко, думая о том, какие мы с Кэт хорошие друзья и как это, в сущности, здорово. — Это было в прошлом году. Она как раз научилась превращаться в кого угодно…
— Превращаться? — переспрашивает Сара, подняв бровь и почесывая переносицу. — А она кто? Суперзлодейка?
— Ха-ха. Нет, — говорю я, потирая шею и жалея о том, что вообще заговорил на эту тему. — Я хотел сказать, что ей не нравилось быть самой собой. Хотя, кажется, ей просто хотелось побыть с кем-нибудь еще.
— Ты говоришь в прошедшем времени, — замечает Сара, и мне тут же начинает казаться, что я в комнате для допросов, а прямо в лицо мне светит яркая настольная лапа. — Ты сказал, что она хотела побыть с кем-нибудь еще. Это значит, что сейчас она этого больше не хочет.
Если бы в голосе Сары не было таких явственных прокурорских ноток, я бы подумал, что она помогает мне разобраться в отношениях с Кэт.
— Следовательно, она снова хочет быть с тобой.
— Ну… — неопределенно мычу я в ответ. Боже, как мне не хватает того старого доброго времени, окончившегося всего-то полминуты назад, когда я мог позволить себе невзначай спасти Сару от падения в грязь и чувствовать себя настоящим героем. И зачем я вообще об этом заговорил? Да, этой игрой и вправду можно прекрасно помучить человека, даже, я бы сказал, замучить. У нее отличный потенциал.
— Да, знаешь, теперь она понимает, что потеряла. Правда, уже слишком поздно.
На этом я решаю заткнуться, а Сара, видимо, в свою очередь, решает больше не задавать вопросов о моей личной жизни. Дальше она идет, поджав губы и погрузившись в раздумья. Так, в молчании, мы доходим до центра города, где стоит указатель, свидетельствующий о том, что до Вилмора еще двадцать миль. Это просто замечательно. Я устал до смерти, и к тому же уже смеркается. Да уж, нечего сказать, вернулись домой к обеду.
Сара прислоняется к столбу, на котором прикреплен указатель, и массирует плечи, натертые лямками рюкзака.
— Как ты там говорил? Пустяки? Легкая прогулка?
— Точно. Если ты заметила, мы теперь в городе, а это значит, что здесь есть транспорт. Прокатимся с ветерком.
Мы стоим рядом с полицейской машиной. Заглянув внутрь, я замечаю ключ, торчащий из замка зажигания. Видимо, никто здесь не считает, что машину могут угнать. Вероятно, никто просто не представляет, что с ней можно сделать.
— С ветерком? — с сомнением переспрашивает Сара.
— Ну, может, в автобус сядем или что-то такое. Должны же местные иметь какую-то возможность уехать…
Говоря это, я вспоминаю историю о людях, у которых сломалась машина в городишке вроде этого. Денег на ремонт у них не было, и в итоге они остались там жить. Там и умерли. От этой истории мне становится как-то не по себе.
— Пойдем, — говорю я Саре, направляясь на другую сторону улицы, к входу в закусочную, которая, судя по вывеске над дверями, называется «У Мэя».
В кафе довольно людно. Время обеденное, и местные сидят за столиками, склонившись над тарелками. Однако когда мы входим, они все, как один, поднимают головы и начинают пялиться на нас. Городишко слишком мал, чтобы обладать какими-либо достопримечательностями, поэтому, наверное, приезжие здесь появляются редко. Игнорируя их любопытные взгляды, я медленно иду к стойке. За ней стоит женщина с кофейником в одной руке и с тряпкой в другой. Лицо торчит среди неопрятных каштановых кудрей, как кочан капусты на грядке. Трудно сказать, сколько ей лет. Судя по фигуре, едва ли сильно за тридцать, но, глядя на изможденную, морщинистую физиономию, можно дать и пятьдесят. К фартуку приколот бэйджик с именем Долорес.
Подойдя к стойке, взбираюсь на пустой табурет; Сара садится рядом.
— Что вам предложить? — спрашивает Долорес, с нескрываемым любопытством изучая нас своими крошечными, похожими на бусинки, цепкими глазками.
— Мы немного заблудились, — говорю я. — Отстали от экскурсии. Автобус остановился, и все пошли в туалет, а потом… в общем, они уехали без нас.
Для пущего эффекта я горестно качаю головой, напускаю на себя безутешный вид и прикрываю глаза тыльной стороной ладони, чтобы показать, насколько это все неприятно.
— Теперь нам нужно как-то попасть в Вилмор. Там есть железнодорожная станция.
Челюсть Долорес приходит в движение. Она жует, как будто рот ее и вправду чем-то набит, хотя я совершенно уверен, что в нем ничего нет. Она переводит взгляд с меня на Сару, а затем снова смотрит мне в глаза.
— У нас принято сначала что-нибудь заказывать.
— Да, хорошо, — говорю я, вспомнив, что с утра ничего не ел, и указываю на витрину, где за стеклом стоят пироги. — Мне, пожалуйста, лимонный.
— Мне тоже, — подхватывает Сара.
Долорес, шаркая, идет к витрине, чтобы отрезать два куска пирога. Покончив с этим делом, она возвращается к стойке и ставит тарелки перед нами.
— Спасибо, — говорю я, приступая к еде. Попутно я продолжаю улыбаться Долорес, чтобы она видела, какой я очаровательный мальчик и как расстроен тем, что отстал от группы. — Не могли бы вы сказать нам, когда отходит следующий автобус?
Посетители закусочной хватаются за животы от смеха. Даже пересохшая старая вобла Долорес не может сдержать улыбку.
— Малыш, — говорит она, — автобусы здесь не ходят с тех пор, как мне было пять лет.
У меня начинает дергаться глаз.
— Надеюсь, я не ошибся по поводу Вилмора? — спрашиваю я, быстро взглянув на Сару. — Там же есть железнодорожная станция?
Долорес кивает.
— Я могла бы вас подвезти, но раньше двух ночи не поеду. И вам придется заказать намного больше еды.
Сара объедает меренги со своего куска пирога и принимается за лимонное желе.
— Легкая прогулка, — бормочет она себе под нос.
— Я вас подвезу, — говорит женщина, сидящая в дальнем углу. — Если поможете мне почистить кузов пикапа. Родители будут волноваться, это уж точно. Я помню, моя Анжела как-то тоже отстала от группы. Я так волновалась, чуть не умерла.
— Благодарю вас, — говорю я, улыбаясь Саре. Видишь? Никаких проблем.
