Глава 8
Эшли сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Если только Витор еще раз прикоснется ко мне, я буду кричать. Начиная с поцелуя как приветствия за завтраком, все утро вплоть до того момента — десять минут назад, — когда встали из-за стола и он накрыл мою руку своей, настойчиво смотрел в глаза и назвал меня meu amor, он превосходно играл роль обожающего жениха. Его мать пребывала в полном заблуждении. В самом деле, если бы я не знала, как обстоят дела, и я была бы введена в заблуждение, в отчаянии подумала Эшли. Она хмуро смотрела в сад, где Витор подталкивал мяч в сторону Томаса. Каждый внешне нежный жест возбуждал ее все больше, и сейчас она чувствовала себя словно пленница, пытающаяся угадать, что еще готовит для нее мучитель. Ее ногти впились в ладони еще больнее. Синтру они покинут не раньше завтрашнего вечера, но женщине казалось, что она не выдержит еще одного дня, наполненного его поцелуями и ласками.
По чистой случайности ударом ноги Томас поднял мяч в воздух, и она, проследив за ним глазами, увидела, как Витор прыгнул вверх, чтобы поймать его. Длинные атлетические ноги в джинсах и выпукло мускулистое тело. Его цвета вороньего крыла голова сверкнула в солнечных лучах. Вчера Витор был крайне утомлен, но сегодня, после, вне сомнений, спокойно проведенной ночи, он пышет здоровьем и энергией. Если бы он не был столь пугающе привлекательным, тоскливо подумала Эшли. Если бы только он не захватил моего сердца. Если бы я сама не томилась так от любви. Она крутила кольцо с топазом на своем пальце. Если хочешь добиться чего-то, ты должна быть уверенной в себе, размышляла она, поэтому не следует ли мне, вместо подавления эмоций, попытаться завоевать его сердце? Все же на сцене нет другой женщины и он желает меня. Эшли потуже заткнула свою сатиновую рубашку цвета слоновой кости под пояс желтовато-коричневых брюк. Я ошибалась, ведя себя как мышка, лишая себя всякого шанса вступить с ним в достойные отношения.
— Звонила моя подруга Эстель, — сообщила Маргрида, выходя из гостиной, где она разговаривала по телефону. — К сожалению, она вывихнула лодыжку и прикована к постели. Вы не будете против, если мы ее навестим? — поинтересовалась будущая свекровь просительным голосом. — Эстель знакомила меня с каждым из своих внуков, и я была бы очень рада показать ей Томаса.
Эшли вполне понимала желание Маргриды похвастаться внуком, но визит к ее подруге означал бы дальнейшее распространение обмана, задуманного ею и Витором. В большей степени Витором. Но чем больше окажется обманутых, тем более неловко будет она себя чувствовать…
— Если вас это не привлекает, я могла бы сама отвезти Томаса, — нетерпеливо сказала бабушка, почувствовав, что Эшли колеблется. — Уверена, он с радостью поедет со мной. Так у вас с Витором будет возможность побыть вместе, — добавила она, сверкнув карими глазами.
Услышав, о чем они говорят, Витор крикнул:
— Отличная мысль! Ты не находишь? — Он радостно улыбнулся Эшли.
Лицо Эшли тоже осветилось улыбкой. В отсутствие Маргриды я скажу ему, чтобы он оставил притворство… и свои ласки. Немедленно.
— Прекрасная! — согласилась Эшли.
— Правда здорово? — обратилась Маргрида к Томасу четверть часа спустя, когда он уже сидел в своем кресле безопасности в ее потрепанном «рено». — Сейчас ты познакомишься с лучшей подругой бабушки.
В восторге от еще одной прогулки на машине, малыш захихикал.
— Надеюсь, он произведет хорошее впечатление на Эстель, — бросил на прощание Витор.
Его мать рассмеялась и завела двигатель:
— Сколько я ждала этого момента.
«Рено» еще удалялся от дома, а Витор уже обнял Эшли за плечи.
— Эстель известная болтунья, так что, думаю, их не будет по меньшей мере часа два.
— Хорошо.
На его губах заиграла улыбка.
— Так ты жаждала остаться наедине со мной так же сильно, как я?
Неподвижно стоявшая Эшли освободилась из его объятий, как только машина исчезла из виду.
— Я хочу обстоятельно поговорить. Сейчас! — объявила она и, повернувшись на каблуках, вошла в дом.
— Я думал, мы поговорим после уик-энда, — высказал сомнение Витор, последовав за ней в гостиную.
— Планы изменились, — резко бросила Эшли. — И все из-за тебя!
— Из-за меня? — У него брови поползли на лоб. — Что я такого сделал?
— Для начала ты избрал не то амплуа. Дважды. Тебе следовало стать актером. Мне не нравится то, как ты делаешь вид, будто без ума от меня, — выпалила она, сверкнув светло-карими глазами и уперев руки в бока, — и мне не нравится, как ты обманываешь свою мать. — Она понизила голос. — Терпеть не могу.
— Эй! — прошептал Витор и потянулся к ней, пытаясь положить руку на ее плечо.
Эшли отстранилась и холодно бросила:
— Оставь свои штучки. И не очень-то полагайся на то, что я неравнодушна к тебе. Ты бессердечно манипулируешь своей матерью, внушая ей, что мы с тобой вступаем в долгий и счастливый брак, и достигаешь этого, манипулируя мной. Но очень скоро надежды твоей матери рухнут, и она будет несчастна. Что же до меня… — К своему ужасу, Эшли почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она сделала усилие, чтобы не расплакаться. Последнее, что она может себе позволить, это плакать. Стоит только начать, и уже не остановиться. — Я знаю, что правовой статус Томаса важен для тебя, как и для меня, — быстро переменила она тему. — Я за то, чтобы он мог сказать, из какой он семьи. Я за то, чтобы он мог высоко держать голову в любой компании. Но я против притворного брака и не могу согласиться на него даже на пять минут. Это убило бы меня. — Она сорвала с пальца кольцо и протянула ему. — Это кольцо тоже убивает меня.
— Подожди! — вскрикнул Витор.
Эшли издала горький смешок.
— Чего? Наше занятие любовью два года назад не имело для тебя никакого значения, а сейчас вдруг нет ничего важнее нашего бракосочетания. Ты, видно, можешь спокойно скользить по поверхности, ну а я, к сожалению, не…
— Что не имело для меня значения? — прервал Витор. Какое-то мгновение он разглядывал кольцо в своей руке, потом сунул его в задний карман брюк. Когда он поднял на нее взгляд, в его глазах светился холод. — Если память мне не изменяет, это ты объявила его «несущественным» и попросила забыть о нем. — Обожающий жених уступил место суровому обвинителю.
— После того, как ты сказал, что тебе не до меня, — кисло возразила Эшли. — Это можно было понять так, что ты не желаешь иметь со мной никаких дел.
Долгое, тягостное мгновение он пристально разглядывал ее.
— Так ты просила забыть о нашей встрече из-за того, что я… — Опустившись на софу, он спрятал лицо в своих руках. Наступило напряженное молчание. Стало слышно, как на каминной полке тикают бронзовые часы. Где-то чирикала птичка. — Мне было очень дорого то наше занятие любовью, — произнес он наконец, проведя обеими руками по своим густым темным волосам и подняв глаза на нее. — Я любил тебя. Во время той нашей февральской встречи я понял, что ты нечто особенное. Я знал, — пусть это прозвучит банально, — что мы созданы друг для друга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
