Савелий уже давно не видел своего сына, но узнал легко, несмотря на то, что маленький Савушка находился в окружении детишек, резвившихся под надзором своих родителей или нянек.
Полли Холидей, или, как называл ее Савелий, Полюшка, почти не изменилась, разве только стала чуть солиднее и увереннее в себе. Но эти новые качества нисколько не изменили ее внимательного отношения к доверенному ей ребенку и постоянной заботы о нем. Особенно это касалось тех редких моментов, когда расшалившийся Савушка пытался отбежать в сторону на большее расстояние, чем они договорились; тут же следовал беспокойный, но ласковый возглас всевидящей няни:
Савучка! — забавно искажая его имя, кричала она, — ты довольно далеко убежал! Вернись, пожалуйста!
Сейчас, миссис Полли! — тут же отзывался пацан, но возвращаться и не думал.
Няне нужно было еще пару раз окликнуть его, даже чуть повысить голос, чтобы тот наконец подчинился. Разговаривали они по–английски, причем Савушка говорил столь бегло, словно вырос в чистокровной американской семье.
Глядя на экран телевизора, Савелий пытался понять: каким образом оператору удавалось снимать
так четко, не привлекая при этом внимания окружающих? Особенно Савелию понравилась «подсмотренная» сценка, в которой его маленький сынишка проявил характер вполне взрослого человека. Похоже, Савушка давно сдружился с девочкой по имени Даниэль и мальчиком Риччи примерно одного возраста с ним. Вот и в этот день они возились в песочнице: Даниэль лепила «куличики», а Савелий с Риччи строили средневековую крепость.
Они настолько заигрались, что не подняли глаз на подошедшего паренька, который был лет на пять их старше и значительно крупнее.
Видимо, симпатичная девочка обидела его тем, что просто не заметила, а потому ему потребовалось показать, кто здесь главный. Постояв рядом несколько минут и не дождавшись никакой реакции играющих, незнакомый паренек подошел, небрежно толкнул пацанку и она плюхнулась на попу, а он молча стал топтать изделия девочки, заботливо разложенные ею для последующей «продажи».
От обиды маленькая Даниэль расплакалась, но ее плача никто из взрослых не услышал. Ее мама, мама Риччи и няня Савушки настолько увлеклись разговорами о своих подопечных, что не сразу среагировали на выходку незнакомого пацана.
На обиду, нанесенную малышке, первым среагировал Савушка. Нисколько не смутившись, что незнакомый мальчик оказался едва ли не на голову выше его, он вступился за честь подружки.
Нехорошо обижать девочек! — рассудительно сказал он, приблизившись к обидчику.
А ты не лезь, малолетка, не то сам получишь! — смерив взглядом Савушку, презрительно процедил тот сквозь зубы.
А ты попробуй! — спокойно предложил тот.
А чего пробовать? Возьму и дам! — Парень рассмеялся наглости мальца.
Савелий с интересом уставился в родные глаза сынишки, пытаясь предугадать, что произойдет дальше. Почему‑то он нисколько не испугался за сына, полагая, что такое дерзкое поведение может даже остановить старшего паренька. Вполне возможно, что до потасовки дело и не дойдет. Чужак был столь уверен в своем физическом превосходстве, что от угрожающего вида мальца рассмеялся и собрался было отвесить щелбан этому бесстрашному малолетке, но не успел: Савушка вдруг подпрыгнул и ударил его головой точно под подбородок.
Такого действия от более слабого противника чужак явно не ожидал. Нелепо взмахнув руками, он упал спиной на песок. А Савушка помог подняться Даниэль и принялся отряхивать ее комбинезон.
Ну, ты сейчас пожалеешь! — чуть не плача скорее от злости, чем от боли, воскликнул парнишка.
Вскочив на ноги, он бросился на Савушку.
Савушка, осторожнее! — машинально предупредил сына Бешеный, забыв, что перед ним лишь экран телевизора.
Но мальчик, словно услышав его оклик, резко повернулся лицом к противнику. А дальше, произошло нечто, в высшей степени Бешеного поразившее. Его сын увернулся от более тяжелого соперника и вдогонку сделал ему подсечку, да столь ловко, что ноги парня переплелись и он, выскочив из песочницы, кубарем покатился по зеленой траве.
Ну, Савка, ты даешь! — с восхищением прошептал Бешеный.
На миг пришло ощущение, словно это он сам
действовал.
Будешь еще обижать маленьких? — наклонился Савушка к поверженному и униженному сопернику.
Не буду! — плаксиво ответил тот
Вот и хорошо! — совсем по–взрослому подытожил Савушка и протянул ему руку. — Давай помогу встать.
Но этот доброжелательный жест победителя парнишке воспринял как издевательство и оттолкнул руку помощи.
Сам встану! — Он быстро вскочил, немного помолчал, потом заносчиво произнес: — Когда я начну заниматься каратэ, то тогда посмотрим, кто победит…
На что Савушка солидно промолчал, как и положено настоящему бойцу, и вернулся к своим друзьям…
Савелий смотрел на экран, но изображение расплывалось: его обуревали такие сильные эмоции, что сердце бешено колотилось и готово было вырваться из груди. Как же все‑таки сурово с ним поступает судьба, лишившая его права общаться со своим ребенком и воспитывать его. Видя, как сильно подрос Савушка, он никак не мог смириться с тем, что становление сына как личности происходит без участия отца.
Как же хочется плюнуть на все и мотануть в Нью–Йорк, чтобы прижать сына к груди, ощутить его тепло и ласку. Однако это было желание Савелия Говоркова, рожденное естественными отцовскими чувствами, а Бешеный, в свою очередь, прекрасно сознавал, что стоит ему «ожить», как враги немедленно откроют сезон охоты на него, а значит, под угрозой могут оказаться и его близкие.
Немного успокоившись, Савелий вновь включил запись. Интересно, кто учит Савушку искусству рукопашного боя? Может, он впитал эти знания с его генами? И оператор, словно подслушав мысли Савелия, показал маленького Савушку
в каком‑то просторном помещении, посреди которого лежал татами. Оператор и здесь умудрился отыскать возможность зафиксировать тренировку его сына с незнакомым пожилым мужчиной восточного типа.
По тому, как тот двигался, Савелий сразу определил, что тренер прекрасно владеет своим телом, а по тому, как он сам проводил приемы на спарринг–партнере, в нем угадывался опыт настоящего профессионального мастера по рукопашной борьбе.
«Какой странный стиль, — подумал Савелий, — вроде и знакомый, вроде и нет…»
Но посмотрев немного, вспомнил, что этот давно забытый стиль ему показывал Учитель, после того как Савелий прошел обряд посвящения. Вспомнил и то, что некоторыми элементами этого стиля владел и Марсель, близкий человек Гиза, араб по происхождению, Сейф–уль–Ислам Хамид эд–Дин, с которым ему удалось не без серьезных усилий расправиться на Кавказе.
«Да, очень интересный человек!» — подумал Савелий и порадовался, что у сына такой тренер.
Все встало на свои места, когда в зале появилась Джулия. Савелий вспомнил, как она расправилась в свое время с криминальными хохлами, и понял, что Сэнсэй, обучавший Савушку, тренер самой Джулии.
Она была одета в спортивное кимоно и явно пришла тренироваться. По принятому обычаю Джулия, сложив по–особому руки на груди, приветствовала учителя, обратившись к нему по имени — Токугава Кадзу. До этого Савелий слышал, как его называли Грейт.
После того как камера внесла Бешеного в стремительный мир тренировок жены и сына, он долго сидел, пытаясь осмыслить увиденное. И главное,
что понял: они находятся в хороших руках и на правильном пути.
Савелий был настолько восхищен и горд необычайными успехами сына, что решил посмотреть кассету вместе с Широши. Появилось желание поделиться с кем‑нибудь своими ощущениями. Казалось, что и Широши, посмотрев кассету с Говорковым–младшим, отвлекся от своих тревожных мыслей.
Именно в эти минуты радости, удовольствия и покоя в Москве террористы взяли в заложники зрителей мюзикла «Норд–Ост»…
Глава 9
Знак Сатаны
Пока Рокотов со своей командой и с командой Ростовского пытается отыскать хоть какой‑то след неуловимых убийц, посмотрим, как живется изобретателю Иннокентию Водоплясову…
Можете ли вы себе представить, что человек, по пьянке потерявший обе ноги, снимающий жилье у чужих людей, неожиданно, словно по мановению волшебной палочки, не только разбогатеет и перестанет испытывать не прекращающуюся нужду, но еще будет окружен постоянным вниманием и трогательной заботой собственных слуг? Более того, у него появится возможность получить лабораторию, где он сможет спокойно заниматься любимым делом, не думая о хлебе насущном?
Наверняка любой ответит, что такое возможно только в сказках. Именно так ощущал себя Иннокентий Водоплясов, после того как на его письмо Президенту России отозвался некто, назвавшийся Аристархом Молокановым.
При его первом появлении на пороге жилища Иннокентий испытал странное чувство. Если перевести на обыкновенный и повседневный человеческий язык, создавалось впечатление, что ему лапшу на уши вешали. Молоканов, представившийся сотрудником неких секретных государственных
