и уроженцы Центральной Азии, и черкасы.
В 1523 году все русские купцы в Казани – по словам Костомарова, все русские, находившиеся в Казани, – были перебиты384. Это печальное событие, возможно, стало результатом напряженности, возникшей после того, как Василий III ввел торговое эмбарго против Казани. Василий III пытался использовать эмбарго на русскую торговлю на Волге с Казанью в качестве политического рычага против Казани385. Все русские купцы получили приказ торговать в Нижнем Новгороде, русском городе примерно в 390 км от Казани. Считается, что эмбарго повредило Москве не в меньшей степени, чем Казани. Точно так же, как в случае завоевания Иваном III Новгорода в конце XV века, «цель конфликтов с Казанью состояла в получении доступа к северо-восточным торговым маршрутам и укреплении господства над данниками – поставщиками роскошной северной пушнины»386. Спустя несколько десятилетий внук Ивана III Иван IV отказался от дальнейших переговоров с Казанью и попросту завоевал город, присоединив его к Российскому государству.
Несмотря на политические треволнения, русские продолжали жить и торговать в Казани. После российского завоевания многие жители бежали из Казани в Сибирское ханство, отсрочив переход в российское подданство, но не избежав его. Полная интеграция Казани в империю заняла долгое время, как показал Мэтью Романьелло, но всего через десять лет после завоевания на казанском рынке уже было двадцать две русские лавки. У троих русских там были дома387. Аника Строганов располагал домом в Казани с 1565 по 1568 год388. Гость Никита Никитников жил в Ярославле, но ему принадлежал и дом в Казани. Кадастровая книга, сохранившая записи об их имуществе, называет их обоих приезжими гостями. Третий гость, Иван Шухнов из Владимира, приобрел свой дом, женившись на дочери казанского жителя г-на Карыгина389. В середине XVII столетия число лавок, принадлежавших уроженцам Центральной России, оставалось прежним (двадцать две)390.
Гибель казанского архива привела к тому, что уцелело мало данных, позволяющих реконструировать хозяйственную жизнь города. В XVII веке Казань и Нижний Новгород были вторым и четвертым по богатству городами России. Оба города контролировали значительную часть волжской торговли на пути из Астрахани в Архангельск, и оба города были важными пунктами снабжения для Сибири391. Ученые сходятся в том, что в XVIII веке торговля была еще более оживленной, но, не имея в своем распоряжении записей XVII века, на которые мы могли бы опираться, это «оживление» очень сложно подсчитать. Сибирские таможенные книги предоставляют бесценную возможность мельком заглянуть в эту реальность; иногда они упоминают купцов из западносибирских городов, которые ездили торговать в Казань, или же казанских купцов, приезжавших в Западную Сибирь392. Бухарские купцы ездили из Центральной Азии в Казань через Волгу и сибирские реки393.
Астрахань расположена в извивах дельты Волги – там, где река впадает в Каспийское море. Казань имела тесные экономические связи с Астраханью, но не только с нею. То есть в то время как Волга соединяла Астрахань с Казанью и, по-видимому, между городами шла оживленная торговля, в Казань шли и сухопутные торговые пути. Когда маршруты торговых путей в точности не известны и исторические записи о них молчат, об их существовании свидетельствуют археологические данные. В частности, старинные тайники вдоль Камы на пути из Китая указывают, что товары передвигались сухопутными маршрутами через Евразию уже в ранние годы Римской республики. Когда в XIII веке Гильом де Рубрук в роли миссионера прибыл к монгольскому двору, он ехал к низовьям Волги до ордынской столицы Сарая, а затем по суше добрался до монгольского двора в Каракоруме. Когда русская армия прокладывала первые дороги на Урале и в Сибири, она, как правило, расширяла уже существовавшие тропы. Но немало исторических данных указывает на существование многочисленных торговых путей, пересекавших лес и степь в Урало-Каспийском регионе. В 1615 году царь велел казанскому воеводе позволить бухарскому «купчине» выехать «каким путем захочет»394. Купцы из Центральной Азии могли вернуться по Волге или вдоль сибирских рек. В 1616 году хивинский хан писал в Москву с просьбой вернуть товары, похищенные у хивинских купцов в долине реки Яик395. Молдавский землепроходец и дипломат Спафарий, добравшись до этих мест (чуть к востоку от Урала, двигаясь в южном направлении, к степи, лежащей вокруг реки Ишим) на пути в Китай, объяснил, что дорог слишком много, чтобы подробно писать о них. Это дарит нам два открытия. Во-первых, ни одна дорога не была столь хороша, чтобы стать магистралью, по которой двигались бы все. Например, путь вдоль Ишима был чрезвычайно тяжелым, но эту дорогу использовали, потому что на ней было легко найти хороший фураж для животных и потому что она была сравнительно безопасной. Во-вторых, то, что дорог было много, указывает, что движение по ним было весьма значительным.
Астрахань была расположена там, где сходились сухопутные и водные пути. Караваны товаров, приходившие из степи на верблюдах, могли перегрузиться на лодки и двинуться вверх по течению Волги, где несколько волоков, соединявших речные системы, позволяли им добраться до балтийских и беломорских портов. Кроме того, каспийские товары могли отправиться на запад к Черному морю по дорогам, лежавшим к северу или к югу от Кавказских гор, затем дальше на запад – в Алеппо и к берегу Средиземного моря или на юг – к Персидскому заливу. Благоприятное расположение Астрахани, запас воды на шелковых путях, означало, что волжско-каспийская артерия была лучшим способом доставки товаров по Шелковому пути в Московское государство. Для Москвы важность Астрахани не была секретом. Издавна осознавали ее и русские купцы: они посещали этот порт задолго до того, как он оказался под российской властью. Контарини, «выкупленный по доверенности» русским купцом, тоже отмечает присутствие других русских в порту. Энтони Дженкинсон, побывавший в Астрахани сразу после русского завоевания, описал полное опустошение и разбои на степных путях, соединяющих Астрахань с Казанью и Бухарой. В 1558 году Астрахань была основана заново на другой стороне реки и вниз по течению от татарского города. В 1580‐х годах на смену деревянным стенам, ранее защищавшим город, пришли каменные. Борис Годунов повелел построить ряд городов-крепостей по Волге (Самара, Саратов, Царицын), чтобы сделать торговый путь более безопасным396.
Эти меры показывают, что государство осознавало важность сохранения власти над этим водным путем. Но и пятьдесят лет спустя голштинский посол Адам Олеарий называл часть водных путей, ведущих к Астрахани, «самыми опасными» из‐за угрозы разбойничьих нападений397. Виллард Сандерленд пишет, что
